Михаил Грушевский - Звезды. Неизвестные истории про известных людей
Борис и Луиза Хмельницкие
...Борис Алексеевич Хмельницкий родился 27 июня 1940 года в городе Уссурийске Приморского края. Несмотря на заикание, окончил Театральное училище имени Щукина. Актер Московского театра драмы и комедии на Таганке. Автор музыки к спектаклям Театра на Таганке и к фильмам «На короткой волне» и «Седьмое кольцо колдуньи». Один из немногих народных артистов России, который получил это почетное звание, минуя заслуженного артиста. Всесоюзный успех пришел после того, как Хмельницкий снялся в роли Робин Гуда. Хмельницкий признан одним из самых красивых мужчин советского кинематографа. Борис Алексеевич скончался 16 февраля 2008 года.
Сестра Бориса Хмельницкого Луиза – известный музыкант.
1
Борис: Мы с моей сестрой Луизой – из Уссурийска. Там встретились наши родители. Папа – военнослужащий дальневосточник, а мама приехала из Пензенской губернии. Я родился в 1940 году. Помню свой роддом. Я лежал в люльке на весах. Помню белые стены и два окна. Это шутка, конечно, но мама сказала, что так и было.
Луиза: Я своего брата помню с того момента, когда его забрали из роддома. Привезли его домой, развернули, и я стала очень сильно плакать, потому что увидела, что он не совсем такой, как я. Я сказала: «Что это, зачем?» А мама объясняла мне, что это у него потом пройдет, это случайно.
Борис: Мама из Пензенской губернии в Уссурийск приехала сиротой. Она в двенадцать лет осталась одна и поехала к своей сестре Ане через весь Советский Союз. Мама приехала на Дальний Восток, постучала в дверь к своей старшей сестре, которая не видела ее пять лет: «Я – Зина, твоя сестра». И тетя Аня в обморок упала. Потом мама познакомилась с моим папой. Папа был очень известный человек. Он в 19 лет был начальником пионерского лагеря, а потом – комиссаром ансамбля песни и пляски Дальневосточного военного округа.
Луиза: Когда папа стал полковником, одна из сестер маме говорит: «Хорошо тебе, Зина, у тебя муж полковник». Папа прервал этот разговор младшей сестры: «Дорогие сестрички, я вам желаю выйти замуж за солдата и сделать из него полковника!»
Нас не боялись выпускать во двор, однажды мы гуляли и вдруг хватились: «Где Боря?» Там была большая железная лестница на второй этаж, и он туда полез. Ему было полтора года. Потом мы не расставались никогда, даже ходили в детский садик, взявшись за руку.
Борис: Я научился читать, выучив словарь Даля. Как-то мама готовила на кухне, и нам принесли книгу о вратаре. Я сказал: «Мама, почитай мне книжку». Она: «Ты сам научись читать. Возьми словарь, я тебе буду подсказывать буквы и слога!» Я взял словарь Даля и научился читать из-за одного желания прочитать книгу «Вратарь».
2
Борис: Мы жили на Дальнем Востоке. Началась война, и нас с Луизой отправили в сопки. Там в деревне были охотники, там было все. Целые бочки красной икры. Любая рыба, мясо. Овощи, виноград, кедровые орехи. Я сам научился готовить. Встал однажды утром. Мама и папа ушли, Луиза в школе. И я приготовил борщ. Я же видел, как мама готовит. Мяса у нас было полно. Отварил кусок кабанины или зубра, или другой дичи. Все приходят домой, а у меня борщ. В пять лет!
Луиза: А вообще он в первый раз стал готовить, когда ему было три года. Помню, я проснулась, а он около меня сидит: «Что ты все спишь, я уже давно приготовил кашу!»
Борис: Я прихожу и плачу – маленький, годика четыре: «Меня мальчик побил!» Папа сказал гениально: «Еще раз пожалуешься – накажу. Умей давать сдачу». Больше я никогда не плакал. Когда меня ставили в угол носом, я стоял, ковырялся в стеночке. А там какие-то линии, фигурки. Тогда у меня и проснулась актерская фантазия. Я полстены отковырял.
Мы бегали целый день, гоняли в футбол, на реке купались. Мама говорит: «Боря, ну поешь!» А папа: «Зина, что ты его уговариваешь? Мужик растет. Жрать захочет – придет». Когда мы приехали на Украину, везде висят яблоки, груши, сливы, вишня, и никто их не срывает. На Дальнем Востоке фруктов не было, а тут – растут вдоль дороги. Хочешь – ешь. Хочешь – не ешь.
Луиза: Мы день и ночь играли в футбол. И я, разумеется, тоже. Мама не успевала покупать Боре ботинки, поскольку мы не босиком играли, босиком трудно бить мяч. Правый ботинок всегда был без подошвы, она отрывалась, а левый был практически цел. И мама говорит: «Ты старайся бить левым». А он: «Я не могу, не получается». Так она и меняла ему только правые ботиночки.
Борис: Мы с Дальнего Востока приехали во Львов – это западный город. Там и мостовые, и архитектура – все западное. Очень красивый город. А как за этим городом ухаживали! У нас во дворе жил дворник – его с уважением звали «пан дворник». После войны он мыл мостовые мылом, шампунем, пеной. Уже с утра были чистейшие улицы.
3
Борис: А вскоре нас соединили с женской школой. Это было сильное испытание. У нас была такая девочка – блондинка, Рожкова. У меня с ней ничего не было. Я в нее влюбился. Были еще и девчонки старших классов. И у нас были вечера танцев. Меня однажды пригласила девушка писаной красоты. Она меня прижала к себе – понимала, что делает. А меня в пот бросило. Потом она стала в Киеве диктором на телевидении. Львовянки – очень красивые женщины. Смесь такая: украинская, венгерская, русская, прибалтийская. Красивые!
А еще я играл в карты. Папа с мамой играли в преферанс, и мы помним с детства все эти слова: пас, вист, мизе. Как-то мы заигрались в парке до ночи и потом пошли домой. На улице было открыто одно окно, и раздавались девичьи голоса. Такой высокий первый этаж. Я подтянулся: там сидели четыре девушки. Мне было тогда лет 19. В общем – мы к ним зашли. Это был мой первый роман. Красивая женщина. Наверно, жива еще. Первая любовь.
4
Луиза: Он стал заикаться, когда ему было три года. Родители привезли петуха и поставили его на высокий шкаф. Мы об этом не знали. А Боря очень рано вставал и тихонечко кушал. И вдруг этот петух спрыгнул со шкафа – и на него. Тут любой человек обалдеет: что это такое? И он, когда зашел в комнату к маме с папой, – не мог сказать ни слова. Он начал заикаться. Поэтому у него сначала не было даже мысли об актерстве.
Борис: Это трудный момент моей жизни. Я рад этому, кстати. Совершенно искренне. Сейчас я понимаю, что это было испытание. Я заикался и очень сильно. Меня лечили, лечили, лечили. В спектакле в Доме офицеров во Львове я сыграл первую роль. Однажды я играл в баскетбол, пришел на площадку и встретил молодого человека. Это был замечательный артист Валерка Сомов. Он говорит: «Поезжай в Москву и поступишь». Я подготовился в самодеятельности, и мы с Луизой поехали поступать в Москву. Она меня всегда поддерживала. Мы сели на поезд, поехали сдавать экзамены, пошли во все институты, но меня нигде не взяли. У меня же уссурийский характер. Как это может быть? Я закончил училище, отработал какое-то время учителем – преподавал класс баяна во львовском Доме офицеров. А потом приехал в Москву повторно, и меня взяли в Вахтанговское училище. Только благодаря тому, что я решил доказать: я это могу!
Екатерина Шаврина
Екатерина Феоктистовна Шаврина родилась 15 декабря 1948 года в поселке Пышма Свердловской области. Рано потеряла родителей, с 14 лет работала уборщицей и контролером на Пермском телефонном заводе. Училась в Пермском медицинском институте. Окончила Всероссийскую мастерскую эстрадного искусства и Московское музыкальное училище имени Ипполитова-Иванова, ГИТИС имени Луначарского. Известна как фольклорная и эстрадная певица. Народная артистка России.
1
Я родилась в Свердловской области, в поселке Пышма. Небольшой поселочек, там всего несколько улочек. Я из далекой-далекой тайги. Закончила там второй класс. А потом мы переехали в Пермь – это удивительный город! Там началась жизнь. Там я по-настоящему запела. Петь я начала с четырех лет, с того момента, когда научилась говорить. Почему так поздно стала говорить? У меня была аномалия в ушах, я родилась с этим. Не могла слышать и из-за этого не могла нормально говорить. Папа объехал всю Россию, но никто не брался сделать мне операцию. И наконец, в Свердловске меня посмотрел один профессор. Вначале отказал. Потом папа сунул ему под настольную лампу какую-то последнюю денежку (они продали корову, свинью, козу), пока профессор выходил из кабинета. Профессор зашел обратно и увидел – торчит денежка, он говорит: «Это еще что такое? Да как вы можете? У вас столько детей». А сам понял, что если уж от четверых детей отец отбирает такую денежку, значит, уже приперло, значит, уже некуда деться. Он отцу эту денежку отдал обратно. Но, видимо, она сыграла роль. Он понял, что родители идут на крайние меры. То есть они отдают все, что имеют, лишь бы дочери вернули слух.
Когда мне сделали операцию, за мной приехал папа. Медсестра ведет меня по коридору, а папа стоит в самом конце. Профессор ему говорит: «Феоктист Евстигнеевич, позовите ее!» А папа не поверил, он не хотел звать меня, потому что привык, что я не слышу. Там были деревянные сиденья, как в кинотеатрах. Папа рядом стоял. Профессор его все-таки заставил меня позвать: «Катя, доченька моя!» И вдруг я ответила: «Ой, папа!» – и бросилась к нему. А он меня не поймал, потому что в это время упал. И мы оба немного поранились об эти деревянные сиденья. Вот такая у нас была встреча.
