Евгений Татарский - Записки кинорежиссера о многих и немного о себе
Вот это Михаил Андреевич не мог понять, не хотел понять. И жутко на меня обиделся, просто крайне обиделся.
Люба, Люба…
В «Золотой мине» играла совершено замечательная Любовь Полищук! Я видел когда-то по телевидению фильм «Семья Зацепиных», и там бегала какая-то девчонка, блондинка небольшого роста, пухленькая такая, с сумкой стюардессы. Вот все, что я мог сказать ассистентам:
– Найдите мне девчонку, которая снималась в «Семье Зацепиных»!
Я тогда еще обратил на нее внимание.
Через какое-то время звонок со студии:
– Евгений Маркович, приходите! Актриса, о которой вы просили все разузнать, сидит, читает сценарий. У вас в кабинете, на студии.
Вхожу, сидит брюнетка. Встает, оказывается в полтора раза выше меня! Совсем другая актриса, не та, о которой я думал. Но хороша! Я смотрю на нее снизу вверх, она протягивает руку и говорит:
– Здравствуйте, Макарова! (фамилия первого мужа Любови Полищук. – Прим. ред. )
Макарова, так Макарова, я не знал фамилии.
– Прочитали сценарий?
– Да!
– Ну что?
– Мне нравится!
– А роль?
– И роль нравится!
– Ну что, будем сниматься? – легкомысленно спросил я, она тут же меня прихватывает:
– Без проб?
Сказав «А», мне захотелось сказать «Б». Я сказал:
– Без проб!
Оказывается, с сумкой как раз бегала Полищук в картине. У нее и слов-то не было: просто бегала с сумкой через плечо. А пухленькая – другая актриса, и фамилия ее была Азер. Она была актрисой «Студии киноактера» в Москве, не очень популярной, но достаточно известной.
Так Люба попала без всяких проб в фильм «Золотая мина».
Ее гримировали так, как ей нравится. Она знала, что ей идет, а что нет. Она была настоящая женщина. Это очень важно, очень ценно подчеркнуть: она была Женщина с большой буквы! Она все про себя знала!
Первую сцену мы снимали в Ленинграде в ресторане «Кронверк» на веранде. Это был сложный акробатический номер, надо было снять быстро-быстро. Люба улетала в пять часов вечера, потому что ей нужно было в Москву на спектакль. А я скандалил с директором картины, топал ногами и кричал:
– Снимать не буду!
Второй режиссер, Аркадий Тигай, уговаривал меня:
– Давай снимем. Если будет плохо, ты же все равно не хочешь снимать, переснимем.
– Хорошо, поехали!
Все совпадало: погода, облака, атмосфера, артисты все готовы.
– Давайте по одному дублю снимем. Второй нет времени снимать!
Пленка была советская, а камера – «Конвас-автомат», которая засасывала какие-то волосинки, и они при проявке на пленке оказывались. Потом можно было увидеть все что угодно.
Мы снимали по одному дублю, и весь этот материал «от и до» вошел в фильм. С артистами тоже не надо было разговаривать долго:
– Ребята, будет такой разговор: «А ты чего!..» – «А я чего?!» – «Зачем, почему?» – «Смотри, убью иначе…» – «Давай, сделай одолжение!» Такой разговор, немножко базарный. Но на самом деле это о любви!
Все, больше ничего не надо было. Потому что мне было очень важно, чтобы зрители подумали: «А жалко, что они расстаются, эти молодые люди». Нужно было как-то очеловечить персонаж Даля такими теплыми красочками. И все получилось. У Любы это была первая драматическая роль в кино. Когда закончили снимать, я сказал:
– Люба, молодец!
Она замечательные слова мне в ответ сказала:
– Так партнер-то какой!
Как это важно, чтобы артисты чувствовали партнера. Очень важно. И вот так она замечательно мне ответила. Действительно, партнер был такой, что она не могла играть иначе. Так он на нее смотрел, в кадре и не в кадре, так ей помогал…
Я поблагодарил Олега и ее. С той поры Люба стала моей артисткой, и поэтому в следующем фильме «Приключения принца Флоризеля» на вопрос, кто будет играть мадемуазель Жаннет, был один ответ: Люба!
И эту же линию мы протянули. Там тоже не могло ничего быть между принцем и авантюристкой. Финальный эпизод в карете, когда они разговаривают: «Ах, как жалко, что ничего не могло получиться!»
Причем, и на озвучании они чувствовали: не громче, не тише, а вот так, как они говорили. Очень точно получалось.
И эта моя симпатия к Полищук была взаимной, она тоже с большой симпатией относилась ко мне. Потом она немного зазвездилась, на съемках фильма «Презумпция невиновности». Я сказал что-то, а она ответила мне непочтительно. Я говорю:
– Люба, Люба… это я.
Она мне:
– Ой, извини…
И все стало нормально.
Однажды я встретился с театральным режиссером Левитиным, когда он приехал на гастроли в Ленинград и пришел смотреть спектакль по Хармсу. Мы потом вышли из «Дворца Первой пятилетки» и шли по старому Петербургу. Он вдруг говорит:
– Знаете, Евгений Маркович, я вообще-то запрещаю ей сниматься… кроме вас, ни у кого!
Прошли годы… Она перестала работать в театре и стала сниматься бог знает в чем. Годы были тяжелые – девяностые. И мне было очень обидно за нее и жалко, что она пустилась во все тяжкие, но, очевидно, надо было кормить семью. И, конечно, эти ее последние работы не производят сильного впечатления.
А потом Любочки не стало… Позвонил ее муж. К великому сожалению, я никак не мог приехать на похороны и панихиду, потому что был связан работой с большим количеством людей. В общем, я извинялся… думаю, что он понял.
Новый фильм, старая команда
Главная газета Советского Союза, «Правда», напечатала громадную статью. Она состояла из двух частей. Одна о том, какие нужно снимать детективы, и это была «Золотая мина», а другая – про фильм «Где ты был, Одиссей», там снимался Банионис, играл разведчика…
Я был обласкан центральной партийной прессой, поэтому центральное телевидение тут же предложило мне работу.
– Снимите для нас что-нибудь еще!
Но «что-нибудь еще» все не подворачивалось. Однако однажды подвернулось! Я пришел в редакцию телевизионного объединения «Ленфильм» сыграть в шахматы с редактором Никитой Борисовичем Чирсковым. Мы сидели, передвигали фигуры в свободное от его работы время. А я был вообще безработный…
Передвигали фигуры, а рядом лежал сценарий, я говорю:
– Никита, а это что у тебя?
– Ой, кстати, возьми почитай! Мы тут делали сценарий для одного режиссера, но он не захотел, ему не понравилось. Возьми, может, тебе понравится.
Я сказал:
– Хорошо! – и взял.
Мы доиграли партию. Я поехал домой.
Дома сел, открыл сценарий и ахнул – так мне это понравилось, и пока читал, придумал фильм! Я ничего не перевираю, так оно и было!
Я уже почти решил, кто будет сниматься в какой роли, пока читал. Вот настолько это был мой сценарий, бывает такое! Одному режиссеру предложили – ему не понравилось. Я знаю этого режиссера, знаю, почему ему предложили… А мне сценарий очень понравился!
На следующий день я пришел, говорю:
– Я беру! Мне нравится!
– Отлично!!!
Все были счастливы – сценарий не болтается, режиссер при деле. В общем, все сошлось, все замечательно. Все роли расписаны. Например, в «Золотой мине» снималась Полищук, так почему мадемуазель должна быть какая-то другая? Пускай будет Полищук. Естественно, принцем в советском кино, может быть не единственным, но, во всяком случае, точно принцем, был Олег Даль. Так что это не обсуждалось.
Обсуждали, кто будет его другом и соратником – полковником Джеральдином. Но тут должен быть знакомый артист, с ним легче работать… короче, это оказался Игорь Дмитриев!
Я позвонил Олегу. Вот такая-то и такая-то работа.
– Пришли сценарий.
Я прислал сценарий. Олег приехал в Ленинград и сказал:
– Ну все, берем… Делаем… А кто будет играть полковника?
– Игорь Дмитриев!
– Женюра, а давай сделаем так, чтобы во всех ролях играли наши друзья!
Я говорю:
– Давай! А кого ты предлагаешь?
– Полковника сыграет Юра Богатырев!
– Нет, мне хочется, чтобы это был Игорь Дмитриев!
Он артист «Студии киноактера», а значит, свободный человек. Олег тоже был более-менее свободный. И тогда у меня развязаны руки, мы можем снимать каждый день без перерыва.
Однажды меня пригласили к себе художники Капланы:
– Слушай, Женька, Приходи!
Я работал с Исааком очень много как с художником.
– Приходи… У нас тут будет обед небольшой, и Олег Даль будет.
Я пришел, кроме Олега Даля еще был Юра Богатырев. Олег хотел меня познакомить с ним поближе, чтобы я пригляделся, чтобы я понял. Я Юру знал по фильмам, достаточно знал. Нет, не он… а Игорь Дмитриев!
Те, кто видел фильм «Приключения принца Флоризеля», согласятся со мной, что Юра замечательный артист, но так же, как Глузский из «Золотой мины», – не тот типаж. Я с самого начала решил, и это уже устоялось. Я уперся, и Олег не сильно настаивал. Не произошло, и не произошло.
Из «Золотой мины» попал в картину Женя Киндинов, к которому я очень тепло относился и сейчас отношусь… С ним тоже такой поворот-переворот был. Он тоже такой положительный герой был в то время, да еще герой-любовник советского кино. И он такой внешне презентабельный и вроде бы обаятельный и благородный, а в «Приключениях принца Флоризеля» он играл чуть-чуть застенчивого священника Ролса, который приворовывает. Под сутану – раз алмаз, и все в порядке!
