Евгений Татарский - Записки кинорежиссера о многих и немного о себе
– Вы же обещали!!!
– Все, все, все! Теперь снимай сам!
Надо было прийти с каким-то материалом. И директор телевизионного объединения Михаил Иосифович Генденштейн предложил мне взять сценарий:
– Слушай, а у меня тут валяется много лет сценарий одного милиционера – Паши Грахова. Почитай, может быть…
– А если нет?
– А если нет, перепиши! Пашка Грахов возражать не будет!
Когда-то я пригласил на практику на фильм Хейфица парня из ВГИКа – Игоря Шешукова. Игорь не был ленинградцем, но после практики его оставили на «Ленфильме».
Это тогда были такие этапные вещи: практика на «Ленфильме», работа в качестве второго режиссера с кем-то из мастеров, короткометражка на «Ленфильме» и после этого самостоятельная работа…
Игорь заканчивал ВГИК, у него было много знакомых в Москве, и я спросил его:
– Слушай, кто бы мог мне переписать сценарий, там есть за что зацепиться, но написано ужасно!
– А ты знаешь Артура Макарова?
Я говорю:
– Да.
– Вот его и попроси!
– А сможет?
– О чем ты говоришь?! Он хороший детективщик! Позвони, позвони!
Я был знаком с Артуром Макаровым. Дело было так: однажды Жанна Прохоренко, которую мы снимали в фильме Володина «Происшествие, которого никто не заметил», о котором я расскажу далее, спросила:
– Женя, ты не будешь возражать, если ко мне на съемку приедет мой друг?
Я спросил:
– А кто твой друг?
– Писатель.
Тогда я сказал:
– Пусть приезжает твой друг-писатель.
Начали снимать, а писателя все нет!
– Где твой писатель?
– Сейчас должен приехать!
В Ленинграде тогда одна станция метро была наземная – «Дачное», сейчас это подземная станция «Ленинский проспект». Поезд выходил из подземелья, из тоннеля к платформе на улице.
Приезжает поезд, и из вагона выходит писатель – Артур Сергеевич Макаров, с которым Жанна меня знакомит. Я, честно говоря, посмотрел на писателя и подумал: «Ничего себе, какой уголовничек!»
В «кепаре» почти без козырька, с перебитым боксерским носом. Страшное дело! Но оказался милым и интеллигентным парнем.
Пошли ко мне, благо, я в пятидесяти метрах от этой станции жил. Галя – жена – была где-то на гастролях со своей филармонией. Мы только-только получили квартиру. Ни мебели, ничего нет… Постелили газету на подоконник, поставили вино или водку, я уже не помню что. Ну, в общем, познакомились…
Я действительно был знаком с Артуром Макаровым!
Я позвонил Артуру Сергеевичу, вот так и так, я тот-то, тот-то…
– Да, помню, конечно, а что?
– Есть сценарий…
– Присылай, что у тебя есть! Сколько ты мне времени даешь?
Я говорю:
– Три недели, ну месяц….
Через 10 дней он позвонил мне и сказал:
– Я сценарий написал. Если понравится, скажи!
Я читаю, совсем другой сценарий. Как будто бы и рядом не лежало.
Я звоню Макарову:
– Нравится!
– Ну и хорошо! Но у меня к тебе просьба. Я там написал сестру антигероя, возьми Жанночку Прохоренко сниматься!
Я говорю:
– Так скажите ей!
– Нет, ей будет приятно, если режиссер сам предложит!
Так вот он поступал! Я и не обратил сразу внимание, но когда Артур сказал, что написал для Жанны, я перечитал этот эпизод и, читая, слышал Жаннины интонации:
– Нет, нет, сюда нельзя, проходите на кухню, тут не убрано!
Это точно Жанночкины интонации были.
И я позвонил Жанночке, что «у меня есть для вас роль»…
Таким образом все сложилось.
Не то чтобы я хотел всю жизнь снять фильм «Золотая мина», но хотелось что-то делать самостоятельно. Я понял, что выхода нет.
Орел
У меня был любимый артист – Олег Даль. Я хочу рассказать, как он приехал ко мне сниматься в короткометражке.
Я снимал дипломную работу, которая называлась «Пожар во флигеле», по рассказам Драгунского. Два ребенка – и микроскопические эпизоды для взрослых. Роль одного из взрослых я хотел предложить Далю. Позвонил и сказал:
– Олег, я начинаю снимать дипломную работу. Это двадцать минут всего – две части, и есть один эпизодик, который мне очень бы хотелось, чтобы сделал ты. Как бы мне прислать тебе сценарий?
Он сказал:
– Женюра, сценарий не нужно, ты скажи, когда приезжать!
Никаких разговоров, сколько заплатишь и так далее, ничего. Я говорю:
– Ну, если можешь, приезжай завтра или послезавтра.
Он приехал. Когда я оказался на студии, мне сказали:
– Даль в костюмерной, подбирает себе костюм.
Я вошел, костюм был замечательный: на худое тощее тело Олега был надет женский передник, я до сих пор помню, синего цвета в беленький цветочек, на лямках. Все это на голое тело. Получался такой цыпленок.
Эпизод заключался в следующем: дети шли в школу, дети – первоклассники, и по дороге вдруг увидели, что сидит на дереве орел.
– …Орел?
– Орел!
Они переглянулись. Это же очень интересно – орел не ворона, чтоб так на дереве сидеть. Они к нему, он от них, и наконец он куда-то исчез, они не знают куда.
– Может быть, он во двор залетел? – сказал один нерешительно.
Вбежали во двор-колодец. А было лето, и на пятом этаже открыто окно. Они увидели, подумали, что он туда залетел, и по лестнице вверх бегом.
Звонят в дверь, дверь открывает Даль, вот в этом переднике. Он высокий, тощий, они маленькие. Сначала он смотрит поверх их голов, потом замечает их и сразу говорит:
– Макулатуры нет, металлолома нет!
– А орла у вас нет?
– Орла? Орел есть! Проходи!
Они входят в квартиру. В кабинете, в небольшой комнате, на письменном столе, стоит чучело орла на подставке. У орла распахнуты крылья. Табличка «Дорогому, уважаемому…»
Дети обмирают:
– Уже чучело!
Они переглядываются. Очень хорошие пацаны были, и так непосредственно играли! Они переглядываются, и Олег говорит:
– По-моему, горим! Горим! Горим!
И несется на кухню. Они за ним. На кухне на газовой плите стоит громадная сковородка, накрытая крышкой. Он снимает крышку, там лежит цыпленок табака, на самом деле дедушка цыпленка табака. Здоровенная курица с расправленными крыльями. Ребята в шоке: мало того, что он успел чучело набить, он уже жарит этого орла!..
Вот такой вот, по-моему, забавный, смешной эпизод, блистательно сделанный Олегом Далем.
Поэтому, когда я снимал «Золотую мину», вопрос «Даль – не Даль» просто не стоял. Даль! Даль должен играть в моем фильме. Но что? Или преступника, или милиционера. Милиционером Даля делать совсем глупо, преступником тоже не бог весть какая идея… Но он же артист, в конце концов, и я позвонил.
Олег приехал, прочитал сценарий и говорит:
– Женюра, будем сниматься!
Актер – режиссер
И мы начали снимать кино. Я быстро собрал команду. К счастью, фильм получился, были замечательные отзывы. Он до сих пор, до сегодняшнего дня периодически раз в неделю идет по разным телевизионным каналам.
Забавный эпизод, связанный с этим фильмом, возник уже после того, как я снял «Приключения принца Флоризеля». Прошло уже много лет после показа, когда я встретил в Доме кино артиста Глузского Михаила Андреевича, с которым у меня были хорошие взаимоотношения на «Золотой мине». Ему нравился фильм, ему нравилось работать, все было очень хорошо. С премьерой он не то что бы помог, он организовал ее.
О премьере телевизионного кино в те годы вообще не разговаривали, в Доме кино не показывали. Телевизионное кино – это кино второго сорта! Однако меня вдруг приглашает московский Дом кино с показом фильма «Золотая мина». Оказывается, Михаил Андреевич эту историю организовал, так как он был председателем правления в Доме кино!
И вот много лет спустя после показа «Золотой мины» иду, встречаю Михаила Андреевича Глузского в узком коридоре Союза кинематографистов в Москве.
– Здравствуйте, Михал Андреич!
– Здравствуйте… – сказал он мне как-то неласково. И мы разошлись.
Через месяц или два встречаю его почти на том же самом месте. Иду, хочу поздороваться, Михаил Андреевич резко поворачивает голову от меня и проходит мимо. А мы двое в этом узком коридоре. Я говорю:
– Михал Андреич! Что-нибудь случилось?
Он останавливается:
– Случилось! – говорит он зло.
Я спрашиваю:
– Что?
– А почему вы всех из фильма «Золотая мина» пригласили сниматься во «Флоризеля», а меня нет?
Я несколько опешил:
– А что вы собирались там сыграть?
– То, что сыграл Банионис! – сказал он.
Я говорю:
– Нет, Михал Андреич, вы ошибаетесь! Это не ваша роль. Понимаете?
Это был последний разговор с Михаилом Андреевичем Глузским.
Вот как бывает, что хороший талантливый артист, но не понимает… Я совершенно не сомневался в квалификации Михаила Андреевича, но типажно он никак не вписывался в эту историю, а Банионис вписывался, потому что за Банионисом тянулся шлейф положительных ролей. И потому вроде бы с виду такой добрячок со щечками, а оказывается главным преступником! Таким страшным преступником, что когда упоминают его имя, парализованные встают!
Вот это Михаил Андреевич не мог понять, не хотел понять. И жутко на меня обиделся, просто крайне обиделся.
