Фридрих Дюрренматт - Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Пьесы и радиопьесы
Мужчина. Она смотрит мне прямо в глаза.
Двойник. Разве она не прекрасна?
Мужчина. Она прекрасна.
Двойник. Вам когда-нибудь доводилось видеть женщину красивее?
Мужчина. Никогда в жизни.
Двойник. Она вам кивает.
Мужчина. Что ей от меня нужно?
Двойник. Не спрашивайте. Поднимайтесь наверх, к ней. Я останусь здесь, положу руки на стол и буду ждать. Идите же к ней.
Женский голос. Кто вы?
Писатель. Извините, но я вынужден прервать свой рассказ.
Режиссер. Почему именно сейчас?
Писатель. Голос женщины я представлял себе иным.
Режиссер. Это лучший из моих голосов, сударь.
Писатель. Голос чересчур робкий, девический. А в нем должны звучать принуждение и крайняя степень отчаяния.
Режиссер. Я предоставлю вам такой голос.
Писатель. Благодарю вас.
Другой женский голос. Кто вы?
Мужчина. Я человек, как и многие другие, ни больше ни меньше. Я ничуть не хуже и не лучше остальных людей, но на меня свалилось большое несчастье: я должен искупить чужую вину, должен заплатить жизнью за преступление, которого не совершал.
Женщина. Я женщина, таких много на этой земле и под этим небом. Я красива, и, когда я иду по улице, мужчины оглядываются на меня, а на площадях дети тянут ко мне свои ручонки. Я любила, но любовь убила меня, а человек, которого я любила, поломал мою жизнь. Я не знаю, куда иду, не знаю, ради кого живу. Мои руки пусты, а глаза слепы. В моем поцелуе кроется соблазн, в моих словах заключено проклятие, а в делах — осуждение.
Мужчина. Что вам от меня надо?
Женщина. Я подам вам руку и поведу за собой.
Несколько шагов.
Мужчина. Где мы?
Женщина. В моей комнате. Я зажгу свечу, и вы увидите мое лицо, а я — ваше.
Мужчина. Я вижу ваше лицо, ваши волосы в свете свечи, вашу шею и ваше длинное платье, широкими складками ниспадающее до самого пола.
Женщина. Почему вы опускаете глаза, когда я смотрю на вас?
Мужчина. Я прошу вас сказать, что я должен сделать.
Женщина. А вы разве не знаете?
Мужчина. Нет.
Женщина. Подойдите ко мне. Как можно ближе. Поцелуйте меня.
Мужчина. Ну вот, поцеловал.
Женщина. Теперь вы знаете, чего я от вас хочу.
Мужчина. Вы его жена?
Женщина. Я его жена.
Мужчина. Он убил из любви к вам?
Женщина. Я вынудила его сделать это.
Мужчина. А теперь вы требуете, чтобы я убил его.
Женщина. Требую.
Мужчина. Я не убийца.
Женщина. Вы меня поцеловали.
Мужчина. Почему он должен умереть?
Женщина. Он любит только себя самого.
Мужчина. Вы сказали, что вынудили его совершить убийство?
Женщина. Вынудила, потому что он любит только себя самого.
Мужчина. Вы любите его?
Женщина. Я люблю его.
Мужчина. Почему же вы требуете от меня, чтобы я его убил?
Женщина. Откуда мне знать? Разве я знаю, почему мы с вами целовались и почему я вам все это говорю? Нет, не знаю. Я не знаю, зачем я живу на свете, почему горит эта свеча, освещая ваше лицо. Я знаю только, что он должен умереть и что убьете его вы.
Мужчина. Что я должен делать?
Женщина. Вы спускаетесь к нему.
Мужчина. Я спускаюсь к нему.
Женщина. Садитесь с ним рядом, кладете руки на стол и заводите с ним разговор.
Мужчина. Я это сделаю.
Женщина. Затем вниз спущусь я и принесу то, что он потребует. Два стакана, вино в кувшине и хлеб на тарелке.
Мужчина. Вино и хлеб.
Женщина. В одном из стаканов будет яд, едва заметный порошок на самом донышке.
Мужчина. Я буду ждать вас.
Режиссер. Сейчас он спустится вниз, к своему двойнику.
Писатель. Он спустится к тому, кто сидит за деревянным столом в большом зале, увешанном потемневшими от времени картинами.
Режиссер. Должен признаться, меня удивляет ваша манера рассказывать истории.
Писатель. Я не поэт.
Режиссер. Я не судья в вопросах искусства. Но вы, на мой взгляд, слишком бесцеремонно обращаетесь со своими персонажами. Они возникают из ничего, вдруг предстают перед нами, мы слышим их голоса, как бы доносящиеся из пустоты. Мы не знаем ни имен действующих лиц, ни того, как они живут. Их судьбы набросаны как бы пунктиром и как следует не разработаны.
Писатель. Вам хочется побольше узнать о моих персонажах?
Режиссер. Человеку свойственно любопытство. Об этом не следует забывать.
Писатель. Поверьте, мне совсем не трудно наделить действующие лица именами и подробнее рассказать об их жизни. Но я считаю, что это повредит общему замыслу.
Режиссер. В чем заключается ваш замысел?
Писатель. Рассказать притчу.
Режиссер. Притчу о человеке, с которым обошлись не по справедливости.
Писатель. Теперь вы понимаете, почему в притче не важно то, что чрезвычайно важно в других жанрах. Каждый из нас может оказаться в роли человека, встретившегося со своим двойником.
Режиссер. Согласен. Но от имен никогда не следует отказываться.
Писатель. Вы не против, если мы назовем мужчину Мейером?
Режиссер. Для радиопьесы не годится.
Писатель. Педро?
Режиссер. Уже лучше. Напоминает о дальних странах.
Писатель. Тогда двойника назовем Диего?
Режиссер. Согласен.
Писатель. А женщина пусть будет Инес.
Режиссер. Продолжим нашу историю.
Диего. Я видел, как вы спускались по лестнице, Педро. Я смотрел в вашу сторону. Я видел ваше лицо и руки, которыми вы опирались о поручни.
Педро. Я устал.
Диего. Садитесь.
Педро. Благодарю вас, Диего.
Диего. Ну и что?
Педро. Я говорил с Инес.
Диего. Она требует, чтобы вы меня убили?
Педро. Да.
Диего. Тогда вам придется сделать то, что она требует.
Педро. Я не вижу иного выхода.
Диего. Иного выхода просто нет.
Педро. Я слышу шаги на лестнице.
Диего. Вы слышите шаги и знаете, что они означают. Выпьете со мной?
Педро. Выпью.
Диего. Ты знаешь моего гостя. Ты подала ему знак рукой, и он поднялся к тебе.
Инес. Я стояла на верхней ступеньке лестницы и подала ему знак рукой. Он поднялся ко мне, и мы прошли в мою комнату.
Диего. Он мне сказал, чего ты от него требуешь.
Инес. Твоей смерти.
Диего. Моей смерти.
Инес. Ты для того и пригласил его к себе, чтобы я потребовала от него твоей смерти.
Диего. Вот именно.
Инес. Ты все рассчитал, и рассчитал точно.
Диего. Я никогда не ошибаюсь.
Инес. Теперь ты должен умереть.
Диего. Само собой.
Инес. Ты лишил меня даже права на месть. Теперь все в твоих руках: твоя вина и твоя смерть, твое преступление и твое наказание. Вино и хлеб — это все, что я могу тебе еще предложить.
Диего. Наливайте, сударь, наливайте. Вы мой палач. Именно вам надлежит подать мне стакан, из которого я выпью.
Инес (повелительно). Наливайте. Подайте ему стакан, из которого он выпьет.
Раздается выстрел.
Режиссер. Прогремел выстрел!
Писатель. Кажется, вы встревожены.
Режиссер. Откуда взялся выстрел?
Писатель. Пока Инес говорила, у Педро в руках оказался револьвер.
Режиссер. Револьвер?
Писатель. Он увидел его в полуоткрытом ящике стола.
Режиссер. Он выстрелил в Диего?
Писатель. Он выстрелил в Инес.
Режиссер. В женщину?
Писатель. Он медленно поднял револьвер, и когда раздался выстрел…
Снова гремит выстрел.
Инес упала на руки Диего.
Диего (безжалостно). Она мертва.
Режиссер. Ничего не понимаю. С какой стати Педро убивает женщину? Из нашей истории следует, что он должен убить двойника.
Писатель. Он убил женщину. Двойник и Педро берут мертвую женщину на руки, несут через весь зал и кладут на скамейку в нише. В нише темно, и Педро не может разглядеть, что изображено на картине, висящей над скамейкой. Оба стоят над убитой и смотрят на нее, на ее застывшее тело, на белое лицо и белые руки. В дальнем окне начинает сереть раннее утро.
