Николай Языков - Стихотворения

                     Аптекарь Кнар, с своей женой Алиной
                     И кучею детей, спокойно жил.
                     Его семьи счастливою картиной
                     Все любовались; он жену любил
                     Сердечно, и такою ж отвечала
                     Она ему любовью; управляла
                     Хозяйством восхитительно; была
                     Добра, умна, чувствительна, мила.
                     Его жена любила так же нежно
                     И постоянно липовый свой сад,
                     Приют своих семейственных отрад.
                     Она об нем заботилась прилежно,
                     И процветал Алинин сад, предмет
                     Ее живой заботы многих лет.

                     Она его в наследство получила
                     От матери покойной и сама,
                     Еще при ней, деревья в нем садила
                     Не просто, — нет, она была весьма
                     Замысловата: при сажаньи сада
                     Не только что прогулка иль прохлада
                     Приятная была у ней в виду;
                     Нет, ей хотелось, чтоб в ее саду
                     Произрастал, красиво зеленея,
                     Альбом родных и милых ей людей,
                     Чтоб легкий шум густых его ветвей,
                     При месячном сияньи тихо вея,
                     Напоминал ей сладко, вновь и вновь,
                     Ее семью, и дружбу, и любовь.

                     И эту мысль она осуществила
                     Прекрасно. Вот Адам Адамыч Бок,
                     Бандажный мастер; вот его Камилла
                     Эрнестовна; вот Франц Иваныч Брок,
                     Сапожник, и жена его Бригита
                     Богдановна, и дочь их Маргарита,
                     И муж ее Петр Федорыч Годейн,
                     Штаб-лекарь; вот Иван Андреич Штейн,
                     Кондитер и обойщик; вот почтмейстер
                     И кавалер Крестьян Егорыч Шпук,
                     Вот Фабиан Мартынович фон Фук
                     И Александр Вильгельмович фон Клейстер —
                     Два генерала; вот и две жены
                     Двух генералов, бывшие княжны
                     Мстиславские: Елена и Полина, —
                     Красавицы! А вот семейный мир
                     Хозяйки: вот ее мама, Кристина
                     Егоровна; папа, аптекарь Шмир,
                     Иван Иваныч; дядя Карл Иваныч;
                     Вот муж, аптекарь Николай Богданыч
                     Кнар; дети: Лиза, Лена, Макс, Андрей,
                     И прочие… В дни юности своей
                     Она сама здесь некогда гуляла,
                     Влюбленная, и томною мечтой
                     Питалася, беседуя с луной
                     Задумчиво, и "Вертера" читала.
                     Здесь вместе с ней жених ее гулял
                     И в первый раз ее поцеловал.

                     И с той поры, в тот час, когда сменяет
                     Шумливый день ночная тишина,
                     И небосклон румяный потухает
                     За дальними горами, и луна
                     Слегка осветит дремлющие сени
                     Заветных лип, и сетчатые тени
                     Падут на луг, — Алина здесь блуждать
                     Любила, и душой перелетать
                     В минувшее, и чувствовать уныло,
                     Что сердцу милых многих, многих нет,
                     Что эта жизнь полна пустых сует,
                     И веровать, что будет за могилой
                     Иная жизнь и лучшая, иной
                     И вечный свет, небесный, неземной!

                     Так этот сад хозяйке драгоценен.
                     Прекрасный сад! Он застенен горой
                     От северного ветра, многотенен
                     И далеко от пыли городской.
                     Как живо улыбается Алина,
                     Когда ее семейная картина
                     И двое-трое милых ей гостей
                     В ее саду, в тени его ветвей,
                     Сидят, пьют кофей, муж спокойно курит
                     Табак; с ним тихо говорит Конрад
                     Блехшмидт, портной, его табачный брат;
                     С мамзелями невинно балагурит
                     Танцмейстер Кац, а с Миною фон Флит
                     Он вечно шутит: как он их смешит!

                     Был вечер. Кнар, с своей женой Алиной,
                     Сидел у растворенного окна.
                     Он занимался важно медициной
                     И рылся в толстой книге, а жена
                     Чулок вязала, между тем глядела
                     На улицу, которая кипела
                     Народом и телегами, и сам
                     Крумахер горделиво по толпам
                     Расхаживал; полиция кричала
                     И гневалась жестоко на народ.
                     "Ах боже мой! Крумахер к нам идет!
                     Что это значит?" — жалобно сказала
                     Алина и хотела выйти вон;
                     Но в дверь стучат. Так точно — это он.
                     И муж ее немедленно смутился,
                     Насупился и книгу отложил.
                     Крумахер величаво поклонился
                     И сел. Сначала он заговорил
                     О том, что хороша теперь погода.
                     Обыкновенно в это время года
                     Бывает грязь и дождик ливмя льет,
                     Что в городе сгорел свечной завод,
                     И сильный ветер пособлял пожару,
                     А затушить не можно было: тут
                     И заливные трубы не берут;
                     Потом он ловко перевел к бульвару
                     Свои слова и наконец довел
                     Их и до лип, а тут он перешел
                     И к липам Кнара. Нужно непременно
                     Их на бульвар, и скоро, перевесть,
                     Чтоб к сроку был готов он совершенно.
                     Князь приказать изволил! — Эта весть
                     Хозяину пришлася не по нраву:
                     Насилие, неуваженье к праву
                     Он видел в ней; Алина же чуть-чуть
                     Не обмерла, не смела и дохнуть;
                     Но Николай Богданыч прибодрился,
                     Вскочил со стула, выступил вперед
                     И объявил, что лип он не дает,
                     Во что б ни стало. Он разгорячился
                     И ну твердить: "Где ж правда, где закон?"
                     Таким ответом крайне удивлен,
                     Крумахер скоро вышел. Очевидно,
                     Мирволил он аптекарю, щадил
                     Его: он с ним нимало не обидно,
                     Спокойно, даже мягко говорил,
                     И то сказать — Кнар человек известный,
                     Почтенный немец, говорят, и честный,
                     И многими уважен и любим:
                     Зачем его дразнить или над ним
                     Ругаться! Пусть живет благополучно.
                     Но вообще Крумахер был не так
                     Учтив, был груб и резок на кулак,
                     И речь его бежала громозвучно,
                     Как быстроток весенних, буйных вод,
                     Сердитый, пенный, полный нечистот.

                     А между тем аптекарь расходился.
                     Ведь сад — его, принадлежит ему,
                     Принадлежит по праву. Он решился
                     Лип не давать никак и никому.
                     Князь приказал! Князь человек военный,
                     Однако же, как слышно, просвещенный,
                     Он этого не сделает. О нет,
                     Ты лжешь, Крумахер! Завтра же чем свет
                     Иду сам к князю, смело, откровенно
                     С ним объяснюсь и липы отстою:
                     Я защищаю собственность мою!
                     Я прав и в том уверен несомненно.
                     И с этой мыслью Кнар пошел ко сну,
                     Поцеловав чувствительно жену.