Николай Языков - Стихотворения

                        Был вечер: на уснувший дол
                        Лился луны дрожащий свет.
                        И бор туманами одет,
                        И сном окован был поток,
                        Я шел печален, одинок
                        К жилищу девицы моей.
                        Уж сердце билося быстрей,
                        Уж сладострастная мечта
                        Была надеждой занята,
                        Уж через низенький забор
                        Я перелез — любовный вор —
                        И быстро по двору бежал…
                        Как вдруг!.. Я весь затрепетал!..
                        Из дома вылетел дьячок!
                        (Убей его Илья-пророк!)
                        Я от него, а он за мной,
                        И тяжкой, жилистой рукой
                        Как громом бедного разил!
                        Я плакал, я его молил;
                        Но тщетен был мой жалкий стон;
                        Дьячок прибил и выгнал вон
                        Меня, злосчастного в любви!..

                        И после этого — живи!..
                        Нет, возвратившися домой,
                        Угрюмый, бледный и немой,
                        Отчаяньем терзался я
                        И жил — почти без бытия!
                        Весь мир казался мне чужим,
                        Недвижным, диким и пустым!
                        То был какой-то страшный свет,
                        То был хаос без дней и лет,
                        Без тяжести, без тел и мест,
                        Без солнца, месяца и звезд,
                        Без господа и без людей,
                        Без подсудимых и судей,
                        Без властелинов и рабов,
                        Без атеистов и попов,
                        Без цели действий и причин,
                        Без жен, девиц и без мужчин,
                        Без глупости и без ума!..
                        Ни день, ни ночь, ни свет, ни тьма!

                        И я теперь — как бы убит!
                        Любви телесной аппетит
                        Везде, всегда — как тень со мной.
                        С неисцелимою тоской
                        И без надежд, и без отрад —
                        Брожу куда глаза глядят…
                        Любовь! любовь! ты мне дала
                        И жар на смелые дела,
                        И жажду славы и честей,
                        И ты уж в юности моей
                        Меня лишила благ мирских:
                        Ты в членах протекла моих,
                        Как ветр губительной зимы,
                        Как ангел брани иль чумы!..

                     Был у меня приятель, мой сосед,
                     Старик почти семидесяти лет,
                     Старик, каких весьма немного ныне,
                     Здоровый; он давно уж заплатил
                     Свой долг отчизне: в гвардии служил
                     Еще при матушке Екатерине;
                     При Павле он с Суворовым ходил
                     Противу галлов. Мой сосед любил
                     Поговорить, и говорил прекрасно,
                     О прошлом веке, жарко, даже страстно!
                     Ко мне в деревню по воскресным дням
                     Он приезжал, не скучно было нам!
                     Я вообще выслушиваю жадно
                     Изустные преданья, в них у нас
                     Для будущей истории запас,
                     И мой сосед рассказывал так складно,
                     Что хоть куда! Один его рассказ
                     Я повторю стихами, как сумею,
                     Употребляя в нем прозопопею.
                     "Вот то-то же! Вы спорите всегда!
                     В наш век ничуть не хуже люди были!
                     И что бы вы об нем ни говорили,
                     А жить нетрудно было нам тогда!
                     Согласен я, что чересчур любили
                     Роскошничать и денег не щадили
                     Тогдашние большие господа!
                     Зато они гораздо проще были,
                     Они добрее, мягче были к нам,
                     Неименитым, маленьким чинам;
                     В наш век вельможа важный и почтенный
                     Был неприступен, крут между вельмож,
                     А с прочими был тих обыкновенно
                     И миловал полезно молодежь,
                     Уча ее не ради разглашенья
                     Ее грехов, а ради исправленья!
                     У нас в полку служил сержантом сын
                     Какого-то степного дворянина,
                     Саратовской губернии, Сурмин.
                     Я знал его, собой он был картина:
                     Высок и статен, боек и умен,
                     И не буян, и всем хорош был он;
                     Лишь та беда, что молодец дружился
                     Со всякой дрянью, неразборчив был
                     По этой части; только и ходил
                     Что на картеж, и к банку пристрастился
                     Он всей душой и службу позабыл!
                     И день и ночь, бывало, с игроками,
                     Как бы прирос к зеленому столу,
                     Растрепан, безобразен, весь в мелу,
                     Угрюмый, сонный, с красными глазами!
                     Мы думали, погибнет наш Сурмин!
                     А каково отцу, когда он знает,
                     Как сын живет и время убивает!
                     Еще гвардеец! Он срамит свой чин!
                     Однажды он, поутру, занимался
                     Игрою в банк, вдруг стук шагов раздался,
                     И шасть курьер; "Кто здесь сержант Сурмин?"
                     Он боек был, однако же смешался:
                     "Меня… я…" — "Вы? К светлейшему сейчас
                     Пожалуйте! Со мною же! Есть дело!"
                     К Потемкину? Не сон ли? Вот-те раз!
                     Что ж, так и быть! Сурмин поехал смело
                     К светлейшему. Роскошных комнат ряд
                     Сержант проходит; мраморные залы,
                     Как царские, убранствами блестят,
                     Полны гостей: вельможи, генералы,
                     В звездах и лентах, в красных, голубых,
                     Стоят и ждут! Сержанта мимо их
                     Ведет лакей учтивый и проворный,
                     И в кабинет: "Сюда-с, прошу покорно,
                     Светлейший здесь, сюда!" Сурмин вошел
                     И видит: сам Потемкин на кровати
                     Сидит в пунцовом бархатном халате,
                     Пьет кофе; возле приготовлен стол
                     И карты. Князь было взглянул сурово,
                     Но вдруг сказал: "Ах, это ты! Здорово,
                     Сурмин! Ты в банк играешь?" — "Точно так,
                     Играю, ваша светлость, почему же
                     И не играть? — ответствовал смельчак. —
                     Мне от того на свете жить не хуже!"
                    — "Садись! играй со мной, да не робей!"
                     Потемкин стал метать. Они играли
                     И горячо и долго; перестали,
                     И выиграл сержант пятьсот рублей.
                     Князь отдал деньги. На другой день тоже
                     Сурмин был позван к первому вельможе,
                     Играл с ним в банк, и выиграл опять,
                     Так и потом история тянулась;
                     Он рад ее хоть вечно продолжать:
                     Ему Фортуна сладко улыбнулась!
                     Ему житье! — Еще и то сказать:
                     Когда Сурмин по комнатам проходит
                     Из кабинета князя, как герой,
                     Сановники кругом его толпой:
                     Тот руку жмет ему, другой заводит
                     С ним разговор, и стал Сурмин знаком
                     Со знатью, стал на балы, маскерады
                     Он ездить; там ему все рады,
                     И все его ласкают, он в большом
                     Ходу в кругу высоком; раздружился
                     Со сволочью, стал книги покупать
                     И об чинах, о будущем мечтать,
                     Процвел душой, совсем переменился!
                     Стал ездить он в один семейный дом,
                     Понравился красавице, влюбился
                     И, верно, скоро будет женихом —
                     Она согласна!.. Целый город знает,
                     Что сватовство на лад уже пошло,
                     А между тем Потемкин продолжает
                     Играть с ним в банк. Однажды повезло
                     Светлейшему, и стал он бить жестоко
                     За картой карту, бить, и бить, и бить;
                     Тому бы перестать, перегодить
                     Хоть до другого утра, нет, далеко!
                     Что будет, будет! Пан или пропал!
                     Сержант еще играет — проиграл
                     Еще, и много, денег недостало;
                     Он проиграл часы и перстень — мало!
                     Еще играет, очередь дошла
                     До платья, до камзола и мундира,
                     До прочего, и вот беднее Ира
                     Сурмин, увы! Спустил все догола!
                     Тут князь сказал: "Я больше не играю!
                     А ты разденься, мне отдай свой долг,
                     Да и ступай домой". Сурмин примолк,
                     Глаза потупил. Я воображаю
                     Его досаду, страх и стыд! Хорош
                     Он вылетит теперь из кабинета
                     Потемкина, как раз в толпу вельмож!
                     И что об нем молва большого света
                     И там, и там — везде заговорит?
                     Он счастье знал и вдруг неосторожно
                     Все потерял! Оно, как призрак ложный,
                     Исчезло, сам он навсегда убит
                     И для чинов, и для невесты милой,
                     И для всего, чем сердце полно было.
                     Беда, беда и только! Князь сердит,
                     И пристает, и требует ужасно:
                     Сурмин чуть жив, так и дрожит несчастный!
                     Весь побледнел, и слезы в два ручья!
                     "Ах, ваша светлость! Ах, не будьте строги!
                     Помилуйте! Приходит смерть моя!
                     Помилуйте!" И повалился в ноги
                     Светлейшему. "Ну, полно же, вставай! —
                     Сказал Потемкин. — Я твой долг забуду
                     Прощу тебе, ты мне лишь слово дай
                     Не браться век за карты!" — "Век не буду,
                     Клянусь вам, ваша светлость, никогда
                     Играть не буду в карты!" Побожился,
                     И с той поры он бросил навсегда
                     Картежные беседы, он женился
                     Превыгодно и службу продолжал;
                     Украшенный чинами, орденами,
                     В отставку вышел. Тут он рассказал,
                     Уж бригадир, какими он судьбами
                     Исправился и человеком стал:
                     Он молод был, связался с подлецами,
                     И в шайке их он вовсе бы пропал…
                     Отец услышал про его несчастье,
                     И написал письмо чрез одного
                     Старинного знакомца своего
                     К светлейшему, прося принять участье
                     В житье-бытье заблудшего сынка, —
                     И князь исполнил просьбу старика!"