Николай Языков - Стихотворения

                     И я пришел в день вашего рожденья,
                     Подобно сим языческим богам;
                     Я вам принес мое благословенье,
                     Чего они принесть не могут вам.
                     Мне донесли, что ваша кладовая
                     В исправности и взаперти всегда,
                     Так вот же вам зато ключи от рая,
                     Но только с тем, чтоб не спешить туда.

                        Смотрите на меня: я худ!
                        Но не злосчастие и блуд,
                        И не желанье быть в раю
                        Убили молодость мою.
                        Из детства дружный с суетой
                        Я с уповательной душой,
                        Без пожирающих страстей,
                        Спокойно шел тропой своей.
                        Теперь сбылось мне двадцать лет,
                        А я, как мой покойный дед,
                        Стал телом сух и слаб душой.
                        На утре дней моих — судьбой
                        Я унесен из мест родных
                        И поселен в стенах чужих;
                        И там учился я тому,
                        Что не по нраву моему;
                        Семь лет убил я в школе сей
                        И вышел, право, не умней;
                        Мне за науки дали чин,
                        И я — не просто дворянин.
                        Тогда я думал, что счастлив,
                        Душой был рад, умом игрив.
                        А отчего? Не знал и сам;
                        Так в первый день отец Адам
                        Благодарил творца душой,
                        Не зная, что творец благой
                        Определил в тот самый день
                        Ему — оставить рая сень.

                        И я не долго видел рай!
                        Вдруг мне приказано: в Валдай!
                        Зачем? я спрашивать не смел. —
                        И скука, под названьем дел,
                        Здесь мне на сердце налегла:
                        Труды, заботы — без числа,
                        А пользы в них нимало нет!
                        Лишь от шоссе великий вред
                        Нерассудительной казне,
                        И горе тягостное мне!
                        Так я, покорствуя судьбе,
                        Другой уж год живу в избе,
                        Где духота и едкий дым
                        С телесным здравием моим
                        Враждуют — и победа их!
                        Привыкнув в летах молодых
                        Прелестниц милых обнимать,
                        Я их искал — но как сыскать?
                        Сей задымившийся Валдай
                        Для холостых — прегорький край:
                        Здесь неизвестен сладкий грех!
                        Не как в обители утех,
                        Средь образованных столиц,
                        Здесь — для прокату — нет девиц.
                        И я предвижу смертный срок:
                        Я здесь телесно одинок
                        И, как угодник божий, сух,
                        Огонь души моей потух!

                        Всегдашней пылию покрыт,
                        Как монастырь Валдай стоит
                        Среди дубрав и диких гор.
                        Здесь из грибов — лишь мухомор,
                        На мертвой зелени долин
                        Здесь ни лился, ни ясмин,
                        Но терн, крапива и волчец.
                        И серый волк, тех гор жилец,
                        В угрюмом сумраке ночном
                        Здесь воет под моим окном.
                        И грозный филин-страж ночей —
                        Вблизи от хижины моей,
                        Сидя на церкви городской,
                        Кричит — и голос гробовой
                        Ужасно вторится в горах.
                        Да леса ближнего в дуплах
                        Протяжные стенанья сов,
                        И ветра шум, и скрип дубов
                        Тревожат краткий отдых мой.
                        Когда ж засну, то надо мной
                        Иль крысы завизжат во пре,
                        Иль в завалившейся норе
                        Уныло заскребется мышь;
                        То по доскам соседних крыш
                        Забегают коты — и я,
                        Кляня причину бытия,
                        Котов влюбленных слышу вой,
                        Отрывный, дикий и глухой.

                        Приятно в горести мечтать,
                        Когда не перестал сиять
                        Отрадный упованья свет;
                        Когда страдалец — не скелет —
                        Еще душою не увял.
                        Так я сначала здесь мечтал,
                        И часто в тишине ночей,
                        Отрады холостых людей,
                        Счастливой призваны мечтой,
                        Являлись девы предо мной —
                        И я — страданье забывал:
                        Я милый призрак обнимал,
                        Манил на ложе дев младых,
                        Я осязал невинность их,
                        Я млел, я таял, я пылал;
                        Но сон-изменник исчезал,
                        И я, уныл и одинок,
                        Браня людей и сны и рок,
                        Как бешеный, подушки грыз!

                        Однажды сделала сюрприз
                        Фортуна мне: заметил я
                        В окне соседнего жилья
                        Живое что-то, и в крови
                        Моей промчался огнь любви,
                        И свет блеснул душе моей.
                        Как житель выспренних полей,
                        Моя красавица была
                        Небесной прелестью мила.
                        И я, несчастный, полюбил!
                        Я девой очарован был:
                        Ее движений простота,
                        И глаз невинных быстрота,
                        И розы свежие ланит,
                        И стан, завидный для харит,
                        И ясность райского лица,
                        Чело, достойное венца,
                        И грудь, белейшая лилей,
                        И кольца ангельских кудрей,
                        И голос — лепет ручейка,
                        И ножка — право, в полвершка,
                        И, словом, всё пленяло в ней,
                        Всё было раем для очей.

                        Но так хотел мой гневный рок:
                        От девы близко жил — дьячок!
                        И был влюблен в нее душой.
                        Он был гигант величиной,
                        Душа в нем бранная была:
                        Рад вызвать к битве хоть вола.
                        Он здесь соперника не знал:
                        Весь город силу уважал;
                        И, говорят, он был любим
                        Прелестным ангелом моим,
                        И часто, девицу любя,
                        Ночевывал не у себя.
                        А я не знал ее любви!
                        Огонь кипел в моей крови
                        День ото дня сильней, сильней!
                        В унылой хижине моей
                        Всё было мрачно для меня;
                        Ни свет божественного дня,
                        Ни мрак ночной, ни блеск луны,
                        Ни царство вечной тишины —
                        Не утешало грусти злой;
                        Я был как камень гробовой,
                        В лесу поставленный глухом.
                        Так жил я!.. Вдруг в уме моем
                        Блеснула мысль — и я — пошел!