Афанасий Салынский - Драмы и комедии
На верхней палубе дебаркадера появляется Н а д я. Одета в легкое сиреневое платьице, босая, волосы разбросаны по плечам.
Б о р и с. А я — Борис. (Озорно махнул Наде рукой.) Эй! Привет!
Надя взглянула, улыбнулась, уходит.
М и ш к а (мрачно). Ты что, знаком с ней?
Б о р и с. Откуда?
М и ш к а. Тогда и рукой махать нечего. Зачем приехал?
Б о р и с. Да так, погулять.
М и ш к а. Надолго?
Б о р и с. Отпуск. (Прикоснулся к значку на Мишкиной рубашке.) Какой значок?
М и ш к а. Медаль! За спасение утопающих.
Появляется С е р г е й А н т и п о в. Худощавый, с бородкой. Значительность во взгляде, походке, жестах.
Б о р и с (увидел его, бросился к нему). Сережка!
А н т и п о в. Боб!..
Друзья обнялись.
Б о р и с. Смотри-ка, где встретились!.. (Неожиданно подстроил хитрую подножку другу, но сам же удержал его от падения.)
А н т и п о в (шокирован мальчишеством Бориса). Ну-ну… Ты все такой же, Куличок.
Б о р и с. Долго ли умеючи! Серьезный мужик… Или это от бороды? Где ты мотался?! Ведь больше пяти лет…
А н т и п о в (картинно разбросал руки). Мне белый свет стал комнатой уютной…
Б о р и с (Мишке). Учились мы вместе с ним в университете. А потом нас вышвырнули…
М и ш к а. За что вышвырнули?
Б о р и с. Опоздали мы к началу учебного года — на целых три месяца. Задержались на Севере, деньгу зашибали. (Антипову.) Ты учился потом?
А н т и п о в. В Москве. Окончил Плехановский институт.
Б о р и с. И-го-го! А я снова в университете и на том же истфаке, только заочник. Где вкалываешь?
А н т и п о в. Жалкий клерк! А ты?
Б о р и с. На машиностроительном.
М и ш к а. Директором?
Б о р и с. Одного станка. Станочек ничего, работать можно.
М и ш к а. Клерк, а ты мамкин утюг не сожгешь?
А н т и п о в. Забыл. Извини, Боб. (Уходит.)
Б о р и с (Мишке). Где найти начальника пристани Бунеева?
М и ш к а. Бунеева?
Б о р и с. Письмо у меня к нему.
М и ш к а (затаенно улыбнулся). А ну давай письмо. Передам Бунееву. (Выхватил у Бориса конверт.)
Б о р и с. Да я сам… Эй!
М и ш к а помчался в ту сторону, откуда виднеются купола церкви.
Появляется Е в г е н и й С т е п а н о в и ч О л ь х о в ц е в, старик с рыжевато-серой бородкой. Он шаркает черными длинномысыми ботинками. В руке у него нет палки, которая могла бы служить опорой, он забавно балансирует руками, как бы опираясь на воздух.
Б о р и с. Добрый день.
О л ь х о в ц е в. Вы здесь бывали?
Б о р и с. Нет…
Возвращается А н т и п о в.
Я к начальнику пристани приехал, к Бунееву.
О л ь х о в ц е в. Опоздали, молодой человек. Андрей Семенович Бунеев помер.
Б о р и с. Как — помер?! Давно?
О л ь х о в ц е в. Помер Андрей Семенович в среду.
А н т и п о в. Сегодня хоронят.
О л ь х о в ц е в. Видите церковь? Там и кладбище. (Пошел по дебаркадеру, подергал дверь, ведущую в каюту, где жил Бунеев.)
Со стороны церкви появляются В а р в а р а З е в и н а, ее муж Е г о р П е т р о в и ч.
Варвара — красивая, моложавая, лет за сорок, с опечаленным смуглым лицом. Деревенская речь с характерным для здешних мест мягким и протяжным произношением «г».
Зевину лет за пятьдесят. Высокий, грузный, обветренные щеки, решительный и деловитый.
З е в и н. Буфет надо открывать.
А н т и п о в. Вот, к Бунееву мой друг приехал.
В а р в а р а. Родственник или знакомый?
Б о р и с. Думал, познакомлюсь… От чего он умер?
З е в и н. От чего смертная статистика в двадцатом веке? Сердце хватило, в бане.
Б о р и с. Кто-либо из близких у него остался?
З е в и н. Какие там близкие! Одиночкой жил, как камень на берегу. Вон комнатенка у него на дебаркадере была, вроде каюта.
Появляется М и ш к а.
М и ш к а (одному Борису, с тихим смешком). Пристроил я твое письмецо. В гроб, под крышку! Зато по адресу.
Борис молчит.
О л ь х о в ц е в. Варвара Антоновна, ты бы мне дала ключ от комнаты Андрея Семеновича…
Варвара пошарила в кармане, подает Ольховцеву ключ.
(Входит в каюту.) Что поспешила убраться-то?
З е в и н. Так попробуй оставь — тут же разворуют. (Борису.) Я до Антарктиды плавал, а такой пристани, как наша Кардымовка, не-е, такой нигде не встречал! Посмотришь — вроде и никого не было на дебаркадере, а если что плохо лежало, то уж, извините, не лежит. Все едут. Кому надо и кому не надо.
В а р в а р а (Ольховцеву). Вещи Андрея Семеновича я у себя дома сложила. Возьми, Степаныч, ежели что приглянется.
Б о р и с. Где бы здесь пожить немножко?
В а р в а р а. В деревне поищи.
З е в и н. Варя, а если в Бунееву комнату его поместить?
В а р в а р а. Вот еще! Служебное помещение.
З е в и н (поднимается по лестнице-трапу на верхнюю палубу. Борису.) Подымись-ка сюда, подыши далью!
Борис и Антипов вслед за Зевиным поднимаются по трапу. Ольховцев вышел из каюты, присел в сторонке.
М и ш к а (понизив голос). Мам, ты новенького этого гони отсюда. Наглый… Сразу под Надьку начал клинья подбивать… А я ему тут же — финта! Письмецо он Бунееву привез.
В а р в а р а. От кого?
М и ш к а (показывает матери письмо). От Куликовой Т. В.
В а р в а р а. Дай-ка мне эта письмо… (Взяла конверт, взглянула на него.) Вот что… нехай поживет.
М и ш к а. Мам?!
В а р в а р а (настойчиво). Притащи ему бунеевскую постель из дома да раскладушку. И бородатого от нас туда же пересели. Я пойду буфет открывать. (Вошла в буфет, села, уронив голову на буфетную стойку, над которой висит фанерная табличка «Есть пиво».)
М и ш к а уходит.
Входят Н а д я и Л е р а. Наде двадцать четыре года. Знает свою красоту и в общении с мужчинами чуть кокетливо отталкивает от себя глазами. Сейчас она в том же сиреневом платьице и в босоножках. Лере двадцать один год, ее головку венчает жалкий пучок волос неопределенного цвета. Она в кофточке и брюках.
А н т и п о в (спускается с Борисом на нижнюю палубу. В сторону девушек). Взгляни, кадры.
Н а д я (Ольховцеву). Дед, все готово.
О л ь х о в ц е в. Надя, а позови-ка ты к нам на поминки вон того парня, что сегодня приехал.
Н а д я. Зачем, дед?
О л ь х о в ц е в. Все-таки он к Бунееву ехал… (Уходит.)
Н а д я (подошла к Борису). Здравствуйте.
Б о р и с. Здравствуйте.
Н а д я. Меня зовут Надя. А это моя подруга, Лера.
Лера, слегка комикуя, приседает.
А н т и п о в. Мой старый друг, Боб Куликов. Всегда теряется, когда видит хорошеньких девушек.
Н а д я. Хорошенькие девушки исчезли в далеком прошлом вместе с хорошенькими романами. Мой дед дружил с Андреем Семеновичем Бунеевым. Теперь мы дома у себя поминки справляем. Приходите.
Борис молчит.
А н т и п о в. А мне можно?
Н а д я. Приходите и вы.
Б о р и с. Вы живете здесь?
Н а д я. Я всего на несколько дней.
Б о р и с. Вы студентка, аспирантка?
Н а д я. Нет, я стенографистка.
Б о р и с. Речи записываете?
Н а д я. Почему же только речи? Меня приглашают и журналисты и даже писатели.
Б о р и с. И как они — одобряют?
Н а д я. Да. Каждый раз духи мне дарят. Тайком от своих жен. Дома уже целая коллекция, сто флаконов «Всегда с тобой».
Б о р и с. Работенка!.. А если жены догадаются? Да в волосы вам вцепятся?
Н а д я. Профессиональный риск. Так вы придете?
Б о р и с. Никогда я не бывал на поминках… (Смущенно улыбнулся и почему-то подпрыгнул раза два.)
А н т и п о в. Солидный молодой человек, правда?
Н а д я. Ходите на чужие поминки, на свои уже не захочется.
Входит М и ш к а со свернутой постелью в руках.
М и ш к а (проходя мимо Бориса, толкнул его локтем). Топай за мной! (Антипову.) А ты, борода, валяй за своей постелью сам. Перетаскивайся в бунеевскую каюту. (Наде и Лере.) Девочки, мне за столом подготовьте место.
