Фрэнк Макгиннесс - Тот, кто присмотрит за мной
Пауза.
Майкл.
Любовь меня звала — я не входил:
Я грешен был пред ней,
Но зоркий взгляд Любви за мной следил От самых первых дней,
Я слышал голос, полный доброты:
Чего желал бы ты?
— Ты мне достойных покажи гостей!
— Таков ты сам, — рекла…
— Ты слишком, при моей нечистоте,
Для глаз моих светла!.. — Любовь с улыбкой за руку взяла:
Не я ль их создала?
— Я осквернил их, я грешнее всех,
Меня сжигает стыд… — Любовь: — Не я ли искупаю грех? — И мне прийти велит
На вечерю: — Насыться хлебом сим! — И вот я хлеб вкусил.[6]
Пауза.
Эдвард. Я проголодался. Майкл. Поешь.
Эдвард. Мой друг. Эдвард ест.
Умер.
Майкл. Мы — нет.
Свет гаснет.
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
Майкл смотрит из стороны в сторону. Эдвард наблюдает за ним. Майкл хлопает в ладоши. Эдвард продолжает молчать. Ахнув, Майкл вновь принимается смотреть из стороны в сторону, потом снова аплодирует.
Майкл. Отличный удар!
Эдвард. Опять дурацкий вопрос, но что это такое ты вытворяешь?
Майкл. Тс-с, это очень важный розыгрыш очка.
Вскакивает на ноги, аплодирует.
О, как сыграно, Вирджиния, как сыграно!
Пока меняются сторонами, могу ответить на твой вопрос. Я пересматриваю финал женского Уимблдона 1977 года. Вирджиния Уэйд из Великобритании против Бетти Стове из Голландии. В год своего серебряного юбилея даже королева в первый раз приехала на Уимблдон. Бедняжке так скучно, что она всё время отвлекается, но Вирджиния уверенно ведёт Британию к победе, и волнение нарастает. Извини, пора продолжать третий сет. Моя подача.
Майкл начинает играть в теннис.
Превосходный удар навылет! Вирджиния вот–вот одержит верх. Что скажешь, Дэн Маскелл? Я не собираюсь делить шкуру неубитого медведя, но думаю, надо порепетировать пару тактов «Она такой славный малый». Какой чудесный удар! Давай, Вирджиния! Ну же! Тот, кто медлит, или в этом случае, та, кто медлит, потеряет всё. Ага, у Вирджинии ещё одно очко!
Эдвард. Боже милосердный!
Майкл. Что значит — Боже милосердный?
Эдвард. Это что за номер?
Майкл. Я ведь не жалуюсь, когда ты пересматриваешь великие скачки, в которых победили ирландцы? Великие футбольные матчи? Великие матчи регби? Я проникаюсь духом обстоятельств. Веселюсь. И тебе бы не мешало.
Эдвард. Да мне просто жалко бедную крошку Бетти Стове.
Майкл. Бедная крошка Бетти Стове метр восемьдесят ростом и весит семьдесят с лишним килограммов.
Эдвард. А для матери она всё равно бедная крошка Бетти.
Майкл. При чём здесь её мать? Вирджиния играет, чтобы выиграть, и выиграет.
Эдвард. Начхать на историю, я болею за Бетти. Чья подача?
Майкл. Моя.
Эдвард. Поехали, Вирджиния.
Майкл, готовясь к подаче, четырежды откидывает голову назад.
Ты что делаешь?
Майкл. Напряжённый момент матча. В напряжённый момент Вирджиния всегда откидывает голову.
Эдвард. Это отвлекает.
Майкл. Такая привычка.
Эдвард. Дурная привычка. Нельзя…
Майкл внезапно подаёт.
Майкл. Ещё один удар навылет. Мой гейм.
Эдвард. Как так? Я не успел приготовиться.
Майкл. Мой гейм.
Эдвард. Я не успел приготовиться. Я иду к судье. Что мне делать, Адам?
Смотрит на пустую цепь. Пауза. Внезапно Эдвард начинает говорить громко, подражая речи американцев.
Ты серьёзно, что ли? Ты серьёзно, что ли? Ты что, слепой? Ты тупой? Это что за херотень? Твою мать!
Майкл. Надеюсь, до тебя дойдёт, что Джон Макинрой не участвовал в финале женского турнира семьдесят седьмого года.
Эдвард. Ты о чём? Я — Бетти Стове, я просто задаю вопрос. Можешь дать мне ответ? Я всего лишь спрашиваю…
Майкл. Мало кто знает, но в юности Вирджиния Уэйд была чемпионкой по боксу. Она применяет к мисс Стове чистый двойной и посылает ей кручёный. В самый первый раз финал Уимблдона закончился нокаутом. Вот так Вирджиния! Вирджиния выиграла Уимблдон! Вирджиния пойдёт пить чай с королевой! Ваше величество!
Майкл делает реверанс.
Эдвард. Чего?
Майкл. Ваше величество! Преподнеси мне награду и скажи что–нибудь.
Майкл. Да.
Эдвард. Здравствуйте!
Майкл. Здравствуйте!
Эдвард. Это вам.
Майкл. Благодарю вас.
Эдвард. А чем вы занимаетесь?
Майкл. Что значит — чем я занимаюсь? Ты только что видел, как я выиграла Уимблдон! Эдвард. Ах, да, это было очень красиво.
Майкл. Благодарю.
Эдвард. Вы, наверное, много потеете, играя в теннис.
Майкл. Потею, да.
Эдвард. Это ваша ракетка? Какая потная, я люблю, когда пот.
Майкл. Королева не торчит от пота!
Эдвард. Почему? Всем известно, что запах пота заводит.
Майкл. Всё, хватит! Могу я получить назад свою ракетку?
Эдвард. С удовольствием.
Майкл. Ах, я так устала после трёх тяжёлых сетов.
Эдвард. Вне всякого сомнения.
Пауза.
Майкл. А ты очень волосатый, Эдвард. Я только сейчас заметил. Никогда не проводил тест с шифоновым платком?
Эдвард. «Иммак»?
Майкл. А, ты такой старый, что ещё помнишь депиляторы «Иммак»? Одного моего друга очень беспокоили волосы на теле. И когда он прочитал про «Иммак», то пошёл в аптеку и купил. Женщине за прилавком он сказал, что это для матери. Он сработал, этот «Иммак». Но когда он взял платок, чтобы провести тест, — помнишь, побрейте одну ногу станком, а на другую нанесите «Иммак», и после «Иммака» платок должен соскользнуть с ноги — а в тот раз не соскользнул. «Иммак» не затвердел. Платок приклеился к ногам. Ор стоял жуткий. Правда. Произошло на самом деле с одним моим другом.
Майкл. Стыдно сказать — семнадцать. Как ты догадался, что это я?
Пауза. Майкл поёт.
Эй, Кролик, эй, Кролик,
У–бе–гай!
Бродит охотник здесь — не зе–вай!
Ты врага оставь без пирога.
А ну, Кролик, эй, Кролик,
У–бе–гай![7]
Пауза.
Вообще–то будет весело, если кто–то из нас притворится кроликом. Пауза.
Давай я буду кроликом, а ты пой?
Пауза.
Эдвард.
Эй, Кролик, эй, Кролик,
У–бе–гай…
Майкл насколько позволяет цепь мечется по камере.
Какого хрена ты выделываешь?
Майкл. Изображаю кролика.
Эдвард. На кролика ты не похож нисколько.
Майкл. У тебя лучше получится?
Эдвард. Пой песню.
Майкл поёт, Эдвард изображает кролика:
Майкл.
Эй, Кролик, эй, Кролик,
У–бе–гай!
Бродит охотник здесь — не зе–вай! Ты врага оставь без пирога.
А ну, Кролик, эй, Кролик, У–бе–гай!
Эдвард. Вот это называется кролик.
Майкл. По мне, так больше похоже на кенгуру.
Эдвард. Да с какого хрена похоже на кенгуру–то?
Майкл изображает Эдварда, который изображает кролика.
Майкл.
Эй, Кролик, эй, Кролик,
У–бе–гай…
Эдвард. Вот нисколько на меня не похоже.
Майкл. Похоже, и ты знал, что выглядишь глупо.
Эдвард. Не я первым начал эти глупости.
Майкл. Нет. Нет, не ты.
Пауза.
Эдвард. Когда я писал о беспорядках там, у нас дома, я брал интервью у женщины из Дерри. Ей разбили окно, я попросил её по неопытности — я был тогда начинающим репортёром — коротко описать, что происходит. Она ответила: «Сынок, всё, что здесь происходит, можно описать в двух словах. Дурость. Дурость».
Майкл. Это правда мы виноваты в беспорядках там, у вас дома? Это англичане виноваты? Эдвард. Дурость.
Майкл. Это мы сами виноваты, что оказались здесь?
Эдвард. Дурость.
Майкл. Эти дети, что нас держат в плену, у них есть причины нас ненавидеть?
Эдвард. Дурость.
Майкл. Опиши в двух словах, что с нами происходит.
Эдвард. Господи, помоги нам.
Майкл. Это три слова.
Эдвард. Господи, узри и услышь нас.
