Владимир Мирзоев - Тавматургия
ИМПЕРАТОР. Аминь. Славно горбатого лепишь. Пробирает. Только я про Палестину не понял.
ЭКСПЕРТ. Это идиома, ваше величество, не берите в голову.
ИМПЕРАТОР (Полковнику). Ладно, не буду. Теперь ты давай.
ПОЛКОВНИК. Я, ваше величество, не смогу также красиво. Зато буду по-военному краток. Демократия, как известно, — в аду, на небесах — иерархия. Это все.
ИМПЕРАТОР. А что? Четко, афористично.
ПОЛКОВНИК. Естественно, это не моя мысль, но я под ней готов подписаться. Если нужно, кровью.
ИМПЕРАТОР. Своей? Или его кровь тоже сойдет? (Кивает на Эксперта.)
ПОЛКОВНИК (игриво). Бобок, бобок!
ИМПЕРАТОР. Ладно, проехали, поехали дальше. (Официанту.) Любезный, принеси-ка ты нам десерт!
Официант подходит к столу с медицинской кюветой. Достает одноразовые шприцы, ампулы, пузырек со спиртом.
ИМПЕРАТОР. Сами знаете, от сладкого в нашем возрасте толстеют. Поэтому развлекаться будем не по-детски. Что такое? Что такое? Это не синильная кислота, это вообще не кислота, это всего лишь сыворотка правды. Насладимся же правдой, друзья мои! В кои-то веки. Неловкой, возможно, постыдной. Но только правда сделает пипл свободным. Я правильно цитирую?
Официант ловко, профессионально вводит сыворотку — сначала Полковнику, потом Эксперту. Оба безропотно подставляют руки. Покончив с этим, Официант намеревается отойти на привычное место в отдалении и там застыть.
ИМПЕРАТОР. Что же ты, брат, меня-то обидел?
ОФИЦИАНТ. Прошу прощения, я…
ИМПЕРАТОР. Ведь это будет нечестно: они мне правду-матку в лицо, а я им что? Лапшу на уши? Некрасиво. Не по-товарищески. Хотя нет, погоди! Даю вам, господа, честное слово, что с этой вот минуты не покривлю душой ни на полпальца. Думаю, мое честное слово чего-нибудь стоит.
ЭКСПЕРТ и ПОЛКОВНИК (вместе). Ну что вы, ваше величество! Как можно!
ИМПЕРАТОР. Тогда начнем. Может, еще крепкого чая для бодрости?
ЭКСПЕРТ. Я бы не отказался.
ПОЛКОВНИК. Я тоже.
Император подает знак Официанту — тот разливает чай, добавляет сливки и сахар. Делает это очень медленно, словно гипнотизируя Эксперта и Полковника. В это время Император выходит в смежную комнату. Возвращается в костюме якутского шамана, в птичьей маске с большим клювом.
Звучит приятная музыка. Император перемещается в пространстве, демонстрируя знание древней китайской техники «Танцующий журавль». Полковник и Эксперт завороженно смотрят на Императора-журавля. Официант отходит на безопасное расстояние.
ПОЛКОВНИК (как во сне). Ваша честь, я надеюсь, вы понимаете: ворошить военное прошлое недалекого человека… Ворошить далекое прошлое военного человека — все равно что копаться в отходах на государевой свалке. Сюрпризов немного. Их практически нет. Ну конечно, я целовал свое руководство в уста, которыми оно не говорит по-русски. Выполняя приказы, не рассуждал об их соответствии, ну и так далее.
Я, ваша честь, не законник, я всего лишь солдат, а это профессия. Точка. Страх вообще ни при чем. Будь я священником, я бы тоже их выполнял. Будь я бандитом, я бы тоже их выполнял. Я имею в виду любые приказы. Не хочу уточнять, но реально любые. Это естественно, это моя работа. Не рассуждая, херачить свое немудреное дело. И получать компенсацию. Но, уверяю, я не убийца: не разжигал в себе ненависть, не заседал в комитетах клубящейся тьмы, не присягал… Даже в кошмарах я не хотел бы служить врагу человечьего рода, народа. Слово даю Люцифера. То есть нет, я не это хотел — просто вырвалось как-то. Слово даю… офицера! Да, я люблю моего императора, я восхищаюсь его… метафизической формой, его ядовитым умом, его отравляющим весь пейзаж ницшеанским цинизмом. А главное, знаете чем? Его неуемным желанием: нагибать и ебать, нагибать и ебать, нагибать и ебать! — психологически, как завещал Гуталин, царь победившей Ассирии. И проигравшей России.
Император танцует.
ЭКСПЕРТ (как в чужом сне). Пожалуй, сказать, что я ненавижу эту мокрицу, — вообще ничего не сказать. Его тонкие губы, его ледяные глаза, его бледно-желтая кожа — весь его стершийся облик скопца меня напрягает. И всегда напрягал — даже на юбилейных монетах, купюрах и прочих дензнаках. Надо отдать ему должное: щедрость его безгранична. Конечно, за государственный счет. Тут, в Эрэфии, покупается все: достоинство, гордость, способность к рефлексии. Покупаются все — и верхи, и низы, и подвалы. Гуано с потрохами! Эта мокрица сумела замазать народ своей пошлой, футуристической слизью. Нет — о чем это я? — ископаемой, из земли извлекаемой слизью! А прогресса нашей державе уже не видать как своих же петлистых ушей. Впереди только хаос, распад. Кажется, многих тошнит, другие трясутся от страха, а третьи, к примеру ваш непокорный слуга, получают из этой параши, ну да — чисто личную выгоду. Сопротивляться бессмысленно? Да. Значит, отдайся судьбе и получи удовольствие.
Император снимает маску.
ИМПЕРАТОР. Ну, вот и прояснилось в небесах. Взошла луна, и высыпали звезды. Сплошная сыпь на детском животе Отелло-младшего. Хотите забавный случай из детства? Третий, по-моему, класс. Или второй? Точно не помню. Отправились мы всем кагалом в поход: с котелками, с палатками, с нашей любимой училкой немецкого во главе экспедиции. Achtung, Kader Line-up! Встали лагерем в тихом лесу, рядом с чухонской деревней — три кола, два двора. Запалили костер, песни поем, запекаем картошку в углях, провожаем закаты, встречаем рассветы, девочек лапаем… В общем, романтика. Аппетит нагуляли на воздухе нечеловеческий, дня через три вдруг закончился весь провиант. Что прикажете делать? Немка пошла по дворам, закупила у местных колхозников дюжину серых утят, желто-серых, пушистых, писклявых, ну — чистый мультфильм.
ЭКСПЕРТ. Ваше величество…
ИМПЕРАТОР. Ты пока помолчи… Возникает вопрос: кто разберется с утятами? Немка смотрит на класс глазами ундины, полными невской воды. Мальчики, девочки, bitte, кто-то должен пушистикам шейки того-с. Пионеры притихли — никто не решается стать палачом-добровольцем.
ПОЛКОВНИК. Ваше величество, я…
ИМПЕРАТОР. Погоди, не сейчас… Я поднимаюсь с колен, говорю: «Господа, что же нам — голодать, оставаться без вкусного супа? Предлагаю судить глупышей пионерским судом по законам военного времени». А?
ЭКСПЕРТ. Сразу все согласились?
ИМПЕРАТОР. Ну еще бы! Кушать-то хоцца! Короче — процесс. Немка тут же назначила судей, Ваня-отличник, по-моему, стал обвинителем, двоечник Веня защитником. И понеслась!
ЭКСПЕРТ. Кажется, я догадался…
ИМПЕРАТОР. Ты, полковник, краснеешь от удовольствия?
ПОЛКОВНИК. Нет. То есть да.
ИМПЕРАТОР. Красной мантией мне послужило тогда одеяльце. Шерстяное такое, с козлятами. Помнишь?
ПОЛКОВНИК. Ага.
ИМПЕРАТОР. Суд продлился недолго. Рекс, пэкс, фэкс! — и решение в шляпе. Что притихли? Дальше рассказывать? Всем интересно?
ЭКСПЕРТ. Разумеется!
ИМПЕРАТОР. Я подошел потихоньку к коробке с утятами. Взял одеяльце руками, будто фокусник, за уголки. Помню эти глаза — одноклассников: страх, удивление, ужас…
ПОЛКОВНИК. Но и восторг, восхищение, трепет!
ЭКСПЕРТ. Конечно! Еще бы!
ИМПЕРАТОР. Я испытал в тот момент — что-то вроде оргазма.
Император ломает шею сначала Полковнику, потом Эксперту.
ИМПЕРАТОР (Официанту). Можете это убрать.
__________________________ 8.01.2013
Любовь к трем апельсинам
Диктатор и его Кузина Клара.
ДИКТАТОР. Тебе не удалось поговорить с Максом? Только не надо вздыхать. Просто ответь: да или нет?
КУЗИНА. Нет, не удалось. Он опять заперся в своей комнате, не отвечает на звонки, к завтраку не выходит. Уже третьи сутки подряд.
ДИКТАТОР. Ключевое слово «подряд»?
КУЗИНА. Ты о чем?
ДИКТАТОР. Это не важно. По-моему, пятые сутки.
КУЗИНА. Зачем тогда спрашивать, если ты знаешь лучше меня?
ДИКТАТОР. Чем он занят?
КУЗИНА. Понятия не имею. Его окна вечно зашорены.
ДИКТАТОР. «Зашторены».
КУЗИНА. Что?
ДИКТАТОР. Окна обычно зашторивают, а не зашоривают. Окна — не лошади.
