Михаил Веллер - Своими глазами (сборник)
— Это хорошо, — говорит Харальд.
108. В темном порту, у двух драккаров, их встречает предводитель сподвижников Свейн, коренастый, вислоусый, веселый.
— Ты здесь? Хорошо, — лаконично говорит он Харальду. — Можно отходить. Дел много. Надо еще взять хотя бы одну портовую башню из двух.
— Чтобы опустить цепь, закрывающую гавань? — уточняет Харальд.
— Да. Иначе не выйти.
— Грузите все на корабль Свейна, — командует Харальд. И пресекает замешательство непреклонным жестом: — Так надо. Торопитесь.
Груды добычи перетаскивают с драккара Харальда на второй — тот буквально оседает в воду.
— На весла! — командует Харальд своим и оборачивается к Свейну: — А ты подожди немного.
109. Харальд на корме. Викинги подгоняют свой драккар кормой вплотную к носу второго и крепко связывают их канатами — нос второго упирается в корму первого.
Харальд сам встает к рулевому веслу (он еще в кандалах):
— Пошли! — командует он. — Грести очень сильно!
Два драккара разгоняются по черной воде.
— Еще сильнее!
Летят сдвоенной стрелой.
С носа своего корабля Свейн предостерегает:
— Мы проломим твой корабль!
— Нет, — отвечает Харальд.
Драккары летят. Весла машут стремительно.
— По моей команде всем быстро бросать весла и бежать в корму!
— А потом? — спрашивают, запыхавшись, от весел.
— А потом по моей команде всем быстро прыгать в воду!
110. И вот уже эта связка из двух кораблей подлетает к огромной цепи, тянущейся на поверхности воды от одного края бухты до другого и преграждающей вход и выход из порта ночью.
— В корму! — командует Харальд.
Его пустой, легкий драккар высоко сидит на воде, осадка его сейчас мелка. Когда викинги бросаются скопом в корму, нос задирается, и драккар до половины въезжает на цепь днищем.
— Прыгать! — командует Харальд.
Викинги разом сыплются в воду, облегчается и корма, и задний, тяжелый, разогнанный двадцатью парами весел драккар переталкивает передний через цепь — а сам останавливается, врезавшись в цепь носом, от толчка викинги слетают со своих сундучков, на которых сидят за греблей.
— А теперь перегружаем все на передний, — командует Харальд, выбираясь из воды на свою корму.
Передают тюки и сундуки из рук в руки: перегружают все. Теперь оседает передний корабль.
Раскрепляют корабли и теперь связывают их длинным канатом — корму первого и нос второго.
Задний корабль отходит на всю длину каната. И разом на обоих кораблях наваливаются на весла. Разгоняются.
И повторяют маневр: на заднем корабле бегут в корму, нос задирается, наезжает на цепь, прыгают с кормы в воду — и передний корабль, взбивая пену веслами, медленно и трудно перетягивает второй на свободную воду: тот въезжает на цепь выше, выше, нос задирается все больше, вот корабль замирает, балансирует — и переваливается на нос, соскальзывая с цепи вперед.
— А теперь принимайте свое добро, — говорит Харальд викингам в подошедшем к борту втором драккаре. — Мы не будет грести за вас. — И скупо улыбается своей шутке.
111. Утро, море, гребут викинги — утомленно.
Византийский флот — полтора десятка кораблей гонится за ними и медленно нагоняет. Расстояние сокращается.
Мрачно оценивает Харальд положение. И командует:
— Ломайте палубу!
Топорами отдирают доски с настилов носа и кормы.
Примерившись к куче добра в драккаре, Харальд (все еще в ручных кандалах с цепью, некогда было сбить в гонке) выбирает роскошный плащ и протягивает одному:
— Привяжи. — Кивает на доску.
Плащ привязывают к доске — и Харальд кидает ее за борт.
И вот уже на обоих кораблях часть добычи крепят к доскам и оставляют на воде. Эти поплавки быстро удаляются за кормой.
112. На кораблях погони вглядываются в эти плавающие предметы. И, достигнув их — табанят веслами, тормозят ход и начинают вылавливать.
Один из моряков пытается спрятать выловленное под себя, получает удар в ухо от надсмотрщика, забирающего мокрую ткань. Тот несет ее командиру, украдкой отдирая и суя за пазуху узорное золотое шитье отделки.
Двое моряков, перегнувшись через борт, тянут друг у друга доску с мокрым тючком.
113. Командир другого корабля различает на доске в стороне саблю в красивых ножнах — и указывает изменить курс, вылавливать.
114. Остаются все дальше византийские корабли, сгрудившиеся в кучу и суетящиеся, как ловцы жемчуга при дележе добычи.
115. На облегченном, сбросившем половину груза драккаре рвут весла повеселевшие викинги — они отрываются от погони.
На деревянном брусе корпуса Харальду расклепывают кандалы. В щель заклепанного браслета вставляется лезвие топора, по его обуху постукивают обухом другого — медленно расходится металл, срезается заклепка.
116. С кораблей погони уже у горизонта видны беглецы — но еще доска болтается на пути. Блестит на ней нечто ценное.
Добычу вылавливают: это кандалы с цепью… Подают командиру, тот вздыхает задумчиво и зло — и кидает в воду.
117. Блеснув и булькнув, тонут в лазурной воде разбитые кандалы, и круги расходятся по воде вдаль…
Часть вторая
Конунг
У князя киевского
118. Под парусом и веслами движутся два драккара по широкой реке — Днепр. Зеленые берега, рощи на холмах, редкие деревушки: идиллический пейзаж Древней Руси. Кто-то пашет вдали, кто-то смотрит из-под руки.
119. Ладьи у низкой кромки берега, дощатые мостки ведут наверх по склону. Деревянные стены города, княжеский терем возвышается на холме. Одетый в холстину и кожу люд нечасто снует в порту. Киев.
Колокола звонят на деревянных колокольнях.
С несколькими викингами поднимается Харальд по мосткам, через ворота в деревянной стене входит в город. Узкие улочки, бревенчатые дома, торговые лавки, дощатые тротуары.
120. В просторных рубленых палатах Ярослав принимает Харальда. Подобающие гостям подарки кладут у ног князя люди Харальда и выходят.
— Так это тебя прозвали Жестоким, Харальд?
— Это тебя прозвали Мудрым, Ярицлейв? — в тон отвечает Харальд так, что можно усомниться в мудрости услышанного им вопроса.
Ярослав улыбается, как улыбаются свои, когда нет чужих: по-свойски и расслабленно:
— Так что тебе надо, Харальд? Я знаю, что ваши люди там, — взмах рукой вдаль, к северу, — называют меня Скупой. Они считают, что я мало плачу. А эта страна забирает много денег. Много земли — нужно много войска, много городов, а дороги здесь длинные.
— У конунга много забот, — вежливо прерывает Харальд, — а мне хватает своих. Могу я со своими людьми отдохнуть у тебя несколько дней?
— Ты мой гость. И ты мог отдохнуть в любом месте на моей земле, миром купив еду у крестьян.
— Люди императрицы преследуют меня. Их много.
— Я знаю. Ее конные гонцы уже были у меня.
— Что ты ответил?
Ярослав вздыхает:
— Садись, — приглашающий жест.
Им приносят вина и хлеба. Выпивают и заедают.
— Ты пил и ел со мной в моем доме, — начинает Ярослав, лицо Харальда гладко: выдать гостя, с которым делил трапезу — невозможно, это и так понятно, они оба скандинавы.
— …но я все равно должен выдать тебя Византии, — заканчивает Ярослав со вздохом.
Харальд поперхнулся. Лицо смялось изумлением, гневом, презрением.
— У меня договор с Византией, — объясняет Ярослав. — Я не могу вмешиваться в ее дела. Ты убил ее людей, забрал ее деньги. Я не могу начинать воевать из-за этого.
— Ты — выдашь — меня? — не верит Харальд.
— А что бы ты сделал на моем месте? — интересуется Ярослав наставительно, как отец: он уже седоват, рассудочен. — Сейчас Византия сильна. Я не готов воевать. А так я получу половину того, что захватил ты. Конунг обязан думать о пользе страны.
Харальд швыряет свой кубок в стену и вскакивает.
— Конунг обязан быть терпелив и рассудителен, — вздыхает Ярослав необидчиво, поднимает кубок, заботливо расправляет сильными еще руками смятый край и ставит обратно на стол.
— Я готов предложить тебе выход, — говорит он.
Харальд ждет, уже взявшись за ручку двери.
— Я могу взять тебя на службу. Своих людей я не выдаю никому. А твои сокровища останутся тебе. Императрица будет извещена, что твой отец был должен отцу моей жены, конунгу Швеции Олаву. И теперь ты вернул долг. Олаву нет дела, где ты взял его. А у меня с ним договор, мы не можем ссориться. Ты согласен?
Ярослав подходит к окну, смотрит:
