Афанасий Салынский - Драмы и комедии
Б е з в е р х а я. Ты соображай, а не задирайся. (Громко.) Авдонин, не изворачивайся! Признай свою вину. Тогда тебя в партию чистого примут, без пятна. Главное пятно на тебя не ляжет, не волнуйся.
Я б л о к о в. Мы, старики, всякие такие пятна видали… Авдонин, а что было написано на полотнище?
А в д о н и н. Это я помню: «Привет участникам смотра художественной самодеятельности!»
Коммунисты смеются.
Я б л о к о в. Тише! Погоди-ка, Безверхняя, а кто тебя на наше собрание направил?
Б е з в е р х а я. Я — член парткома стройки.
Я б л о к о в. Секретарь парткома тебя послал?
Б е з в е р х а я. Меня моя совесть уполномочила!
Я б л о к о в. Товарищи, предлагаю поклеп уважаемой уполномоченной, я бы сказал — далеко идущий поклеп, больше не обсуждать.
Одобрительный гул.
Ставлю голосовать. Кто за мое предложение? Кто против? Кто воздержался? Единогласно! Товарищи, продолжаем партийное собрание… Вопрос один и тот же: о приеме в члены партии Константина Авдонина, передовика нашей стройки.
А в д о н и н. Стало быть, не зря все же бросал я серебро в бетон, на задуминку!..
Б е з в е р х а я. Ты поплатишься, Яблоков.
Я б л о к о в. Платился, колотился, да к пакости не скатился.
Б е з в е р х а я. Ох, помолчал бы, Яблоков. Слово дольше ворона живет. И быстрей летает.
Правая сторона сцены. Райком. Появляется К л а в д и я Н и к о л а е в н а, работник райкома. Ей навстречу идет Б е з в е р х а я.
К л а в д и я Н и к о л а е в н а. А, Людочка!.. Все хорошеешь?
Б е з в е р х а я. Стараюсь, Клавдия Николаевна. Что у вас тут в райкоме новенького? Просвети.
К л а в д и я Н и к о л а е в н а (на ходу). Анонимки на Одинцову посыпались. Сюда, в область, в Москву. И все больше — про ее любовь с археологом Бокаревым. На машинке напечатаны, а слог-то, чувствуется, женский. Очень складно пишет…
Б е з в е р х а я. А что же вы эти письма — рассматриваете, даете им ход или — в мусор, в огонь?
К л а в д и я Н и к о л а е в н а. Раньше всего ей передаю, Одинцовой. А что она с ними потом делает, не могу знать. Одно вижу: позеленела она, извелась.
Б е з в е р х а я. Поднялись здоровые силы районной общественности.
Входит Т а р х о в.
К л а в д и я Н и к о л а е в н а (идет с ним рядом). Александр Владимирович, опять анонимки…
Т а р х о в (понизив голос). Одинцовой не показывайте, ей уж и так тошно.
К л а в д и я Н и к о л а е в н а. Буду подшивать. Для истории. (Уходит.)
Б е з в е р х а я (Тархову). Одну минуточку… Хочу похвастаться: самодеятельность стройки опять выходит на первый приз на областном смотре. Балет!
Т а р х о в. Везет вам.
Б е з в е р х а я. Хорошо свой воз везу, вот мне и везет. (Уходит.)
Быстро входит Д о б р о т и н.
Д о б р о т и н (поздоровался с Тарховым). Александр Владимирович, сейчас на счету уже каждый миг работы… Стройка ждет новую дорогу — и я ее начинаю форсировать. Заехал — ставлю в известность.
Т а р х о в. Так заглянем к Марии Сергеевне?
Д о б р о т и н. Мне с ней не о чем говорить.
Т а р х о в. Тогда, извините, и мне с вами говорить затруднительно.
Появляется М а р и я.
М а р и я. Здравствуйте, товарищ Добротин.
Д о б р о т и н. Гм… здравствуйте.
М а р и я (сдерживая гнев). Я только что со стройки. Снова начинаете крушить мрамор?
Д о б р о т и н. Мы много времени потеряли в пустопорожних спорах с вами, товарищ Одинцова. Теперь хотим наверстать.
М а р и я. А что же будет с мрамором, с нашим Излучинском? Люди хотят жить, прочно здесь обосноваться… Вы растопчете их надежды?
Д о б р о т и н. Я ничего не хочу топтать, я — спешу! Я живу в ощущении постоянного штурма… Да, я кого-то там не заметил, кого-то обидел, природу неосторожно пошевелил, виноват, ви-но-ват! Не могу предусмотреть всех тонкостей. В главном бы успеть! Время горячее, тревожное…
М а р и я. Если б вы с вашим умом, с вашей масштабностью видели реальную жизнь, а не только штурмовые цифры плана… Люди ждут ответственного понимания их судьбы, их души, если хотите. Внимания и любви ждет от нас природа…
Д о б р о т и н. Время нежности еще не пришло. Все. Я поехал. (Уходит.)
Появляется Е г о р Д о б р о т и н.
Е г о р. Мощный человек мой папаша. Восхищаюсь я иногда… В городе и на стройке уже многие знали, как тяжело жилось в последнее время Марии Одинцовой. Горько вспоминать… Пригодилась бы твоя философия, Любим, чтобы понять все это? Вряд ли. Ты видел в каждом человеке индивидуалиста, который отрывается от других людей, отчужден. Мой отец — коллективист. Так тесно прижимается к людям, что им дышать становится невмоготу. Обожает ближнего своего, в объятиях сплющивает. Одинцова шла навстречу опасности… (Уходит.)
Д о б р о т и н (на стройке у телефона). Сколько прошли по скале за ночную смену? Опять собираетесь гладить гору?! Кто митингует? Снять! Журналист приехал? Ласково проводите его. А очень просто, по соображениям техники безопасности: взрывные работы.
Входит Б о к а р е в.
(Положил телефонную трубку.) Археология… Чем обязан, Алексей Тихонович?
Б о к а р е в. Земные заботы, далекие от науки. Впрочем, она сказала недавно: партийная работа — великая наука о будущем…
Д о б р о т и н. Кто — она?
Б о к а р е в. Мария Сергеевна, Одинцова.
Д о б р о т и н. А с чего это вы ее взялись цитировать?
Б о к а р е в. Очень, знаете ли, хочется вас помирить.
Д о б р о т и н. Странно… Вы?… Вас Одинцова командировала? Погодите, а вы ей — кто? Друг, родственник?
Б о к а р е в. Я? Да никто, уж поверьте! Огорчительно, весьма, но… Анатолий Мартынович! Взгляните вы на конфликт с Марией Сергеевной по-мужски, по-рыцарски!.. Женщина.
Звонит телефон.
Д о б р о т и н (взял трубку). Слушаю.
М а р и я (на другом конце провода). Товарищ Добротин, я решительно прошу, прекратите взрывные работы на скале.
Д о б р о т и н. За стройку отвечаю я.
М а р и я. Вам никто не давал права на варварство!
Д о б р о т и н. Тут от вас парламентер, с мирными предложениями, а вы кипятитесь.
М а р и я. Какой парламентер?
Д о б р о т и н. Алексей Тихонович Бокарев.
Б о к а р е в. Зачем же вы ей!.. (Выхватывает трубку.) Ма… Мария Сергеевна, прошу прощения… Зашел тут по делу…
М а р и я. Отдай трубку Добротину.
Д о б р о т и н (принял трубку). Ах, мне бы ваши дела!
М а р и я. Остановите взрывы.
Д о б р о т и н. В городе слышно? Стекла дрожат в кабинете? Извините, ударная стройка. (Опускает трубку.)
М а р и я (по телефону). Соедините с главным инженером… Где он? С начальником взрывных работ. Куда уехал? Есть телефон в этой Кривой Балке? А, черт!..
Д о б р о т и н. Вернемся к вашим делам, Алексей Тихонович?
Б о к а р е в (холодно, учтиво). Сожалею, что отнял время. (Уходит.)
М а р и я (по телефону). Тогда дайте еще раз кабинет Добротина…
Звонит телефон. Добротин не берет трубку. Мария бросает трубку своего телефона на рычаг и выбегает. Загрохотали отдаленные взрывы.
Вспыхивает надпись: «Ходить запрещено! Взрывные работы». Бежит М а р и я. Опять полыхает надпись: «Стой! Опасно. Взрыв!»
М и р о н о в (мчится наперерез). Стой, дура! (Сбивает Марию с ног, падает, прикрывая ее своим телом.)
Взрыв. Еще и еще. Черным дымом затянулось небо. Миронов и Мария поднимаются, отряхиваются от земли, выплевывая пыль.
Маруся?!
М а р и я. Миронов… Ну и тяжел ты, Миронов! Как тут оказался?
М и р о н о в. Подогнал свой «четвертак» к экскаватору, мрамор взорванный отвозить.
М а р и я. Спасибо, Миронов… Вот и ты меня подвыручил!
М и р о н о в. Чего бежала? Ведь прямо на смерть.
М а р и я. Надо — вот и бежала.
М и р о н о в. Куда ты опять?
М а р и я. В Кривую Балку. Пункт управления взрывными работами там?
М и р о н о в. Там.
М а р и я. Звонила — не дозвонилась. Хочу остановить эту пальбу. Будь здоров! (Срывается с места.)
М и р о н о в. Бой-баба… Да ее ли это дело? (С тревогой смотрит ей вслед.)
