Пьер Корнель - Театр французского классицизма

Откуда взяли вы, что я вам лютый враг?
Чтó погружает вас в столь безысходный мрак?
Обрушив на меня лавину горьких жалоб,
Подумайте, как я отцу перечить стала б,
Когда он мне в Эпир отправиться велел?
Но кто сказал, что мне был сладок мой удел?
Что вашу я тогда печаль не разделяла,
Не плакала тайком, о вас не вспоминала?
Я соблюла свой долг — и тем была горда.
Но об Оресте я вздыхала иногда.

Вздыхали обо мне?! Не верю! Повторите!
Да наяву ли вы мне это говорите?
Проснитесь же, молю, и бросьте взгляд окрест,
Пред вами я, давно отвергнутый Орест!

Да, предо мною вы, тот человек, который
Открыл мне, что пленять мои способны взоры;
Вы, чьи достоинства я не могу не чтить,
Вы тот, кого бы я хотела полюбить.

Я понял вас. Увы! Удел мой — безнадежность…
Мне — уважение, ему — любовь и нежность!

Меняться с Пирром вам местами — не расчет:
Он ненавистен мне.

Нет, вас к нему влечет!
Всевластная любовь повелевает нами,
И разжигает в нас, и гасит страсти пламя.
Кого хотим любить — тот нам — увы! — не мил,
А тот, кого клянем, — нам сердце полонил.
Я безразличен вам. И пусть бы вы хотели
Сейчас вознаградить меня на самом деле,
Мстя Пирру за обман, за множество обид,—
По-прежнему лишь он в душе у вас царит.
А он не любит вас и по другой вздыхает.

Что говорите вы? Он мной пренебрегает?
Да как решаетесь вы это утверждать?
По-вашему, — ко мне нельзя любовь питать
И в людях образ мой одно презренье будит?
Другие обо мне великодушней судят!

Вам оскорблять меня, сударыня, легко,
Но вы от истины безмерно далеко!
Иль я не доказал, что время и пространство
Бессильны чувств моих нарушить постоянство?
Я — презираю вас?! Увы, меня коря,
Хотели б вы, чтоб он вас презирал, как я!

Ах, что мне до любви иль ненависти Пирра!
Вернитесь в Грецию. Пусть на царя Эпира
Нагрянут тьмы и тьмы врагов со всех сторон!
Пусть греки здесь второй устроят Илион!
Спешите! Иль еще вы не разубедились,
Что я его люблю?

Ах, если б вы решились
Отправиться со мной! Тогда бы мы скорей
Подвигли на войну всех греческих царей.
Вот дело, истинно достойное спартанки!

А он здесь женится покамест на троянке!

Увы!

Какой падет на всех ахейцев стыд,
Коль с Андромахой он судьбу соединит!

И это — ненависть? Признайтесь лучше сразу!
Страсть, как ее ни прячь, видна чужому глазу.
Все выдает нас: вздох, движенье, слово, взгляд…
Скрываемый огонь сильнее во сто крат.

Предубеждение вам отравляет душу.
Неужто я его вовеки не разрушу?
Упорно вкривь и вкось все толковать нельзя ж!
Вражду любовью звать — простите, — это блажь!
Я все вам объясню, а действуйте вы сами.
Меня связал мой долг со здешними местами.
Из края этого закрыты мне пути,
Пока отец — иль Пирр — мне не велят уйти.
Идите ж объявить ему, что царь лаконян
Врага Эллады брать в зятья отнюдь не склонен,
И должен Ахиллид немедленно решать:
Троянца ль выдать вам, меня ли отослать.
Пусть выбор сделает решительно и ясно,—
Тогда за вами я последовать согласна.

Да, вы покинете Эпир, сомненья нет.
Нетрудно угадать изменника ответ.
Вас, Гермиона, Пирр удерживать не станет —
Своей троянкою он безраздельно занят,
Он рвется только к ней, и нужен лишь предлог,
Чтоб от царевны он освободиться мог.
Поладит он со мной. О, нынче я ликую!
Добычу увезти бесценную такую!
Прощай, Эпир, и будь убежищем пока
Для пленницы-вдовы и для ее сынка.
Воспрянул духом я. Уже и то нехудо,
Что милую мою я вызволю отсюда,
И больше никогда ей не встречаться с ним!
Вот и соперник мой. Ну, что ж, поговорим!

Я, сударь, вас искал и вам хочу признаться,
Что был неправ, решив с Элладой не считаться.
Обдумав вашу речь, не торопясь, в тиши,
Сказал себе я: «Нет, с отказом не спеши!»
И тотчас пожелал продолжить нашу встречу.
Я убедился в том, что впрямь противоречу
Тем заверениям, что были мной даны,
Обычаям отцов и правилам войны.
Да, страхи Греции имеют оправданье.
Пусть сына Гектора постигнет наказанье.

Я рад, что с Грецией в согласии Эпир,
А кровь несчастного нам обеспечит мир.

В намереньях моих не будет перемены.
Решил сегодня же я с дочерью Елены
Связать свою судьбу. А вы, великий грек
И родственник царя, на мой ступили брег
В счастливый час — затем, чтоб представлять Элладу:
Ее посол вручит мне высшую награду.
Итак, торжественно я поручаю вам
Царевну известить, что завтра ждет нас храм.

О боги!

Все еще я раб постыдной страсти,
Иль нынче ты меня одобришь хоть отчасти?

Да, государь, теперь я одобряю вас.
Ваш справедливый гнев мне доказал сейчас,
Что возродились в вас достоинство и сила,
Что вы — воитель, царь и грозный сын Ахилла,
А не дитя, чей ум любовью ослеплен.
Сегодня побежден вторично Илион.

Нет, Феникс, этот день — победы лишь начало.
Ведь год моя душа в плену изнемогала,
Я горд, — я, наконец, свободен от оков!
Любовь трудней сломить, чем полчища врагов…
Подумай, сколько бед нависло над Эпиром!
Ведь рисковал я всем: друзьями, долгом, миром,
Корону, жизнь, любовь — все положить был рад,
Как дар, к ее ногам — за благодарный взгляд;
Готов был умереть иль потерять свободу,
Со всей Элладою воюя ей в угоду…

Благодарю богов: вы свергли эту власть.

Гордячка предо мной чрезмерно занеслась!
Увидев, что она едва жива от страха,
Решил я, что свой нрав изменит Андромаха:
Боязнь за мальчика вернет рассудок ей,
И станет мать к его заступнику добрей.
Но горе чувства в ней лишь пуще подогрело:
Прижав к своей груди младенческое тело
И поцелуями осыпав малыша,
Твердила пленница: «Мой сын, моя душа!
Ты — вылитый отец! В тебе — мой Гектор милый
С его глазами, ртом и богатырской силой!»
Что ж, после этого оставить сына ей,
Чтоб Гектора она любила тем сильней?

Нет, невозможно дать ей попирать пятою
Достоинство царя!

Ах, гордость с красотою
Суть близнецы! Она — как я ни гневен — ждет,
Что вскоре Пирр опять к ногам ее падет!
Нет, я у ног своих теперь ее увижу!
Отцовской славы я пред нею не унижу.
Ахилл мне был отцом. Ей Гектор мужем был.
Мы с ней враги навек, как Гектор и Ахилл.