Василий Ливанов - Люди и куклы (сборник)
Зоя. Я вся внимание.
Кобулов. Извини, Зоя, я тебя обманывал, как последний подлец. Я женат, давно… У меня трое детей в Баку.
Зоя (подходя). Ты ее любишь?
Кобулов. Кого?
Зоя. Жену?
Кобулов (очень грустно). Обожаю.
Зоя. Тогда вот она тебе просила передать.
Зоя влепляет Кобулову пощечину, сбрасывает мундир и, прихватив свои вещи, убегает. Хлопает дверь. С балкона входит Анита.
Анита. Куда это Зойка побежала? Кобулов. За паспортом. Хочет за меня замуж выходить.
Анита устремляется вслед за Зойкой.
Кобулов. Куда? Анита. Вернусь.
Кобулов снова смотрит на часы и выпивает стакан до дна.
Нестеров (входит). А где Анита? Кобулов. Сиди, я сейчас догоню. (Быстро уходит.)
Нестеров один. Звонит телефон.
Нестеров (взяв трубку). Слушаю… Зою Серафимовну?.. Вы ошиблись номером, здесь таких нет. (Повесил трубку. Снова звонок) Да. Я же вам говорю… Ах, Зою! Есть, есть… то есть была, а теперь ушла. Вот только что. А кто спрашивает? Алло, алло!
Пожав плечами, кладет трубку. Проходит по комнате, выглядывает на балкон, возвращается, берет свой мундир, повисший на спинке стула. Уходит в другую комнату. Звонок в дверь. Нестеров проходит к двери, открывает. В дверях — Анита.
Анита. Я гитару забыла…
Смотрят друг на друга, потом Анита делает шаг вперед и, положив руки Нестерову на плечи, целует его в губы.
Конец второй картины.
Интермедия вторая
Навстречу друг другу идут Белобрысый в форме полковника МВД и Вера Викентьевна, аккуратная сухощавая старушка — архивная мышка.
Белобрысый (передает две папки). Информация 3 и 3-А. (Открывает и протягивает канцелярскую книгу.)
Вера Викентьевна со знанием дела расписывается в двух местах.
Ну, как успехи?
Вера Викентьевна. Докладываю: объект входит в тему. Начал проявлять интерес, задает вопросы, пока робкие.
Белобрысый. Ничего, после этого (стучит пальцем по папкам) осмелеет. Да, не разговаривайте с ним через стеллаж — портится качество записи.
Вера Викентьевна. Хорошо, товарищ Балдис.
Белобрысый. Вы не устаете? Может, вас подменить?
Вера Викентьевна. Как сочтете нужным, товарищ Балдис.
Балдис. Это шутка. Вы у нас, Вера Викентьевна, человек незаменимый.
Расходятся.
Картина третья
Угол комнаты в архиве. Стеллаж, стол, лампа. У стола Нестеров делает гимнастические упражнения. Входит Вера Викентьевна, кладет на стол обе папки.
Нестеров. Ой-ой-ой, укатают Егорку крутые горки.
Вера Викентьевна (смеется). Ничего, Егор Иванович, вы мужчина крепкий, молодой. А в этих папках, может, и найдется что-нибудь любопытное. Чайку свеженького пора?
Нестеров. Спасибо, самое время.
Вера Викентьевна берет со стола чайник и уходит за стеллаж. Нестеров открывает папку, ворошит документы, задумывается.
Вера Викентьевна, наверное, я все-таки и в самом деле чего-то недопонимаю. Вот смотрите: оперативные сводки повышенной секретности…
Вера Викентьевна. Подождите, я вас отсюда плохо слышу. (Выходит.) Что вы сказали?
Нестеров. Сводка повышенной секретности. Приезд на фронт члена Государственного комитета обороны. Прослежены все мелочи: пункты и время передвижения, контакты, темы бесед, даже смены настроений… подробное описание, что на завтрак ел, что на обед… что и сколько выпил за ужином… Понимаю, член Государственного комитета обороны — фигура историческая, слава богу, враги его не отравили, жив-здоров до сих пор. Но читать, что он тогда ел и пил, по-моему, просто глупо.
Вера Викентьевна. Пейте чай.
Нестеров. Чего же вы туда кладете?
Вера Викентьевна. Тут и жасмин, и липовый цвет… (Наливает Нестерову и себе.) Сама в отпуске собираю и сушу.
Нестеров. Очень вкусно. (Разворачивает сверток, раскладывает еду.) Угощайтесь.
Вера Викентьевна. О, у вас сегодня почти полный обед. (Пробует.) Рискну утверждать, что это не вы готовили.
Нестеров. Почему — не я?
Вера Викентьевна. Потому что я никогда в жизни не видела мужчину, у которого хватило бы терпения тушить мясо. Если он, конечно, не повар. И в ресторанах так не готовят, это (тщательно пробует) не наша привычная кухня… очень острая… не восточный, скорее, французский рецепт.
Нестеров (расплывается в довольной улыбке). Испанский.
Вера Викентьевна. Ваша жена готовила?
Нестеров. Нет, моя жена погибла в сорок третьем.
Вера Викентьевна. Простите, я не знала.
Нестеров. Ничего, ничего. Но вообще, вы знаете, такие странные в жизни происходят вещи… Со мной последнее время творится что-то невероятное. Знаете, вы угадали: это действительно готовила женщина. Но не это невероятно. А то, что эта женщина как две капли воды похожа на мою жену, только — испанка.
Вера Викентьевна. Действительно, невероятно. (Улыбаясь.) А как зовут вашу испанку — уж не Кармен ли?
Нестеров. Не верите? Я сам себе не верю. А зовут ее не Кармен — Анита.
Вера Викентьевна. Из республиканских детей?
Нестеров. В университете учится, филолог. Анита Санчес. Правда звучит красиво?
Вера Викентьевна. Конечно, очень красиво. И девушка красивая?
Нестеров. Очень.
Пауза. Едят.
Вера Викентьевна. Список продуктов члена ГКО и военного совета фронта читать, конечно, очень скучно. Но давайте попробуем преодолеть эту скуку вместе. (Убирает папки.) Если в дело группой наблюдения включены одновременно реестр продуктового рациона члена Государственного комитета и список того, что было у него на столе, — я бы сразу же сравнила эти два документа. Нестеров. Давайте.
Оба склоняются над папкой, Вера Викентьевна водит рукой по списку.
Совпадает, совпадает… тоже совпадает… А это откуда?
Вера Викентьевна. Что вы имеете в виду?
Нестеров. Вот. Второй день за ужином — напиток «Виски» английского производства. А в реестре, кроме водки, ничего не указано. Проглядели?
Вера Викентьевна. Исключено. Может быть, трофейное?
Нестеров. Исключено. Наши части вышли на рубеж за пять дней до этого, и в соприкосновение с немцами не входили. Я и без документов прекрасно помню обстановку. И союзников в частях не было, мы их до открытия второго фронта в глаза не видели.
Вера Викентьевна. Кто не видел, а кто, может, и видел.
Нестеров. Ага… Значит, из-за этой мелочи нужно заново теперь отрабатывать все контакты?
Вера Викентьевна. А вы — способный! Лаврентий Павлович вас правильно выбрал.
Нестеров. Ну, вы мои способности не преувеличивайте. Просто я один из немногих живых свидетелей этих событий. Начальник дивизионной разведки как-никак!
Вера Викентьевна. Тогда — счастливого улова.
Нестеров. Вы меня, как рыбака, напутствуете.
Вера Викентьевна достает с полки брошюру, открывает заложенную страничку.
Вера Викентьевна (читает). «…Я позволю себе сравнить работу агентурно-оперативной сети с сетью рыболова. Десять раз закинет он сеть — на одиннадцатый поймает щуку. И чем больше сеть и мельче клетка, тем больше улов. Этот принцип как принцип никем, нигде и ничем не опорочен».
Нестеров. Сталин?
Вера Викентьевна. ЛПБ.
Нестеров. Тоже здорово.
Вновь склоняется над папкой.
Конец третьей картины.
Интермедия третья
Момулов в белой черкеске и черном бешмете со знанием дела начищает маршальский штиблет. Появляется Кобулов.
Кобулов. Здравствуй, трудовая пчелка!
Момулов будто не слышит приветствия.
(Подходя.) Слушай, Джафар, я тебе деньги должен был сегодня вернуть. Извини, не получается… Но мамой клянусь, через неделю получишь все до копейки вместе с процентами. Договорились?
Протягивает Момулову руку. Момулов жмет ее медленно, с такой силой, что Кобулов складывается пополам.
Отпусти, ты с ума сошел! Больно!
