Иван Лажечников - Вся беда от стыда
Павел Флегонтыч. Батюшка, я перед вами глупец... Тайна ваша воскресила меня. О! я не ожидал, чтоб в ней было столько добра, столько могучих средств. Правда, это такой волшебный талисман, от которого посыплются чудеса. Вы увидите, что я им воспользуюсь... Смирится гордая натура Гориславской — она моя!
Мухоморов. Только, ради Бога, поскромнее, поувертливей, оглядываясь. Так всегда вводи других, а сам не попадайся. Соломона, коли тебе понадобится, можешь отыскать в Черством переулке, близ Сухаревой башни, в доме мещанки Соковой.
Павел Флегонтыч. Соковой... не забуду; эта фамилия врезалась в голове и сердце, как будто выжгли ее горячим железом.
Мухоморов. Однако ж темнеет на дворе. Пожалуй, эти сорванцы дождутся в овраге да поколотят порядком — чего доброго! Отправимся-ка поскорей в Москву. (Отходит к воротам.) Эй! Филька! Заснул! Филька!
(Слышен голос.) «Здесь, сударь... Тпр-ру, окаянные, успеете натешиться. Да, заснешь голодный на тычке!..» (Мухоморовы скрываются.)
АКТ II
Комната в квартире Леандрова.
Явление IЛеандров (один). Дочь приказного!.. Неважный ремиз: рука сына разом сотрет его. Не в чины же ему лезть через жену!.. С другой стороны, сколько достоинств! Хороша собой, воспитана, умна, а пуще всего добра, как ангел; все в доме барышней не нахвалятся. Я сам влюблен в нее без памяти. Да и то сказать, сколько ни доискивался приказной родни, не отыскал никакой — круглая сирота! Тем лучше.
Дело решенное: она наша. Вижу, и самой Виталиной хочется честным образом отделаться от Мухоморовых. Мы избавим ее от хлопот; вся проделка падет на нас. Завтра представим ей Гориславскую под именем госпожи Леандровой. Чай, у молодых людей кипит дело: учить и понуждать нечего. Да вот и на помине легки.
Явление II
Леандров, Сергей Петрович и Ипполитов.
Леандров. Отчет скорей, начистоту!
Сергей Петрович. Все нам помогает. Мухоморовых нынешний день не принимали; со мною старушка была необыкновенно приветлива: в словах ее везде проглядывала родственная, сердечная теплота. Натали была грустна, но успела наградить меня таким взглядом, для которого можно броситься в огонь; прощаясь подала мне руку... О! что сказала мне эта рука!.. Батюшка, я вполне счастлив.
Ипполитов. Пожалуй, он вас займет целый час рассказами о чудесных взглядах, о таинственных пожатиях руки, а настоящего вы от него не узнаете. Извольте, достославный родитель сего Телемака, выслушать рапорт его Ментора. Наталья Ивановна едет решительно на вечер к Гусыниным; ей сопутствует сентиментальная дева Медовицына; Виталина остается дома, будто по нездоровью... Люди, купленные мною, пересказали барыне о наших будущих подвигах, а барыня дала этим людям секретный приказ не мешать нам; все это, как водится, опять передано мне. По вашему повелению, многоуважаемый Петр Сергеевич, я съездил за 20 верст от Москвы, в указанное мне вами село...
Алтарь готов, горит огнями храм.
Любви курится фимиам
И стелет Гименей нетерпеливый
Роскошный одр из роз чете счастливой.
Леандров. Стихи, особенно с фимиамами, ныне не в моде; давай-ка нам дельной прозы и прозы!
Ипполитов. Прозаически сказать, все приготовлено, чтоб окрутить влюбленную чету; запасены свидетели, шаферы и не забыта батарея шампанского. Воля ваша, грянем: «Гром победы раздавайся!» — и увлечем вас в полонез.
Леандров. Не только полонез, под эти родные, торжественные звуки готов тряхнуть старыми костями и пройтись русскую, молодецкую. Спасибо, дружище! (Кличет.) Эй! мальчик.
Ипполитов (тихо Сергею Петровичу). Видно, в доме отца твоего не вывелись еще мальчики, которые женятся, имеют сами детей и до смерти остаются все мальчиками! (Сергей Петрович молча жмет ему руку.)
Явление III
Те же и слуга.
Леандров (слуге). Ты знаешь, как мои приказания исполняются?
Слуга. Знаем; хоть в огонь и воду.
Леандров. Чтоб к девяти часам все было готово...
Слуга. Слушаю.
Ипполитов. Проэкзаменуйте его, хорошо ли выучил он мой урок.
Леандров. Помнишь ли, что надо сделать?
Слуга. Софья Андреевна поедет с вечеринки.
Леандров. Софья Андреевна или Наталья Ивановна — все равно — слышишь?
Слуга. Слушаю. Карета их остановится в Газетном переулке, у второго фонарного столба от Тверской. «Что там сделалось?» — спрашивает барыня или барышня. «Колесо ненадежно» — говорит ихний кучер. Мы тут как снег на голову. Бросаюсь к карете, и ну раскачивать колесо. «Ахти, матушка, сударыня! дело худое; вы этак до Кузнецкого не доплететесь. Да не извольте тревожиться: как будто Бог послал нас сюда на эту беду; барин едет из клуба и здесь в двух шагах, в своей карете».— Тут пересаживается барыня или барышня к вам, а известное дело, прямо в село Самородки.
Леандров. Ладно. Теперь на отдых, а вечером к делу, и не зевать. Ступай. (Слуга уходит.)
Явление IV
Те же, кроме слуги.
Леандров. Люблю такого рода проделки. Это не первинка для меня. В молодости своей, если не для себя увез жену, так приятелю помог увезти.
Ипполитов. Видно, вы были такой же молодец, как и я.
Леандров. Тех же щей, да пожиже. Вы люди нового века: за друга пойдете на дуэль, а под дубину мужика не отважитесь.
Ипполитов. Перед геркулесовой шпагой — пас.
Леандров. Правда, наши времена были проще, пожалуй, и погрубей; многое уж ныне и не позволят.
Ипполитов. Расскажите-ка нам о вашем молодечестве, хоть ради вящего нашего куража.
Леандров. Вот видите, надо было выхватить одну Надежду Николаевну из дома родственника ее, старика богатого и упрямого, который ни за что не хотел отдать ее за моего приятеля. Разумеется, и приятель, и девушка были влюблены друг в друга по самую маковку головы. Нужно было не только вырвать барышню из-под караула старика, но и перемахнуть в другой уезд. В своем никто не хотел венчать, а в соседнем человек мне задушевный и лихач, каких уже нет нынче, все изготовил, чтоб окрутить влюбленную чету. В глухую полночь спустилась Надежда Николаевна из окна своей спальни, прямо ножками на мои плеча; в охапку ее — и сгинул в темноте ночной. До границы промчались мы вихрем благополучно. Стало светать... ахти! вижу — двадцать молодцов с дубинками дожидаются нас наперехват; из плетня сделан барьер. Сам я сидел кучером; четверка была у меня отчаянная, сказочная. Задрожали жилки, не от страха опасности, а от страха удариться лицом в грязь... Смекаю, дело плохо! однако ж подумал, лучше голову снести чем на попятную... перекрестился, да как гаркнул: «Эй! соколики! не выдайте!..» — и был таков. Только видел в облаке пыли, как разметались люди по сторонам, будто полетели щепки... Не утерпел однако ж: в саженях пятидесяти остановился да погрозил кнутом. Правду сказать, и невеста была молодец — обняла меня на козлах и поцеловала.
Ипполитов. Сережа, как думаешь, брат, вместо тебя, не повезти ли батюшку к венцу? Посмотри-ка, тридцать лет с костей долой; глаза горят, как у влюбленного юноши.
Сергей Петрович. Если бы и увез для себя, знаю, и у венца отдаст мне ее. (Целует руку у отца.)
Леандров. Теперь осталось поручить себя Богу. Прилягу немного; нам придется всю ночь не смыкать глаз. (Идет в боковую комнату.)
Явление V
Сергей Петрович и Ипполитов.
Ипполитов. Чудный человек твой отец!.. Жалею, что я не на твоем месте, то есть, не герой нашего романа, не имею такого отца и, главное, такой бесподобной невесты, которую завтра можешь лобызать, сколько душе угодно.
Сергей Петрович. Да, братец, завидовать мне можно.
Ипполитов. Чтоб не завидовать тебе наяву, пойду заесть горечь моего одиночества трюфелями, от которых за версту несет амброзией, и залью ее добрым хересом. (Расходятся в разные двери.)
Явление VI
Вечер в доме откупщика Гусынина. Авансцена представляет гостиную, наполненную богатою мебелью, расставленною в модном беспорядке. Посреди комнаты, ближе к левой стороне, мраморный камин, в виде пьедестала, на котором стоит из мрамора изваянная группа Психеи и Амура; крутом цветы в горшках. Сквозь широкую арку, с богатою драпри, видна зала. Во время танцев, звуки музыки слабо долетают до зрителей; сквозь анфиладу комнат видно танцующих, а иногда полькирующие показываются на авансцене, в гостиной.
