Иван Лажечников - Вся беда от стыда
Гориславская! Мы этак забудем, что на вечере, что не одни здесь. Ангажируйте меня поскорей, а то кто-нибудь предупредит вас.
Сергей Петрович. На первый и второй танец, не так ли?
Гориславская. С большим удовольствием... Мне надо так много говорить с вами. Ступайте... ищите себе скорей визави. (Сергей Петрович отходит несколько шагов вперед и останавливается в забытье подле Ипполитова.)
Ипполитов. Чего ты ищешь?
Сергей Петрович. Визави.
Ипполитов. На одном месте, не говоря ни слова? странно!
Сергей Петрович. Я потерял голову от блаженства и не знаю, куда идти. Укажи мне... толкни меня на кого-нибудь.
Ипполитов. Пойди в залу, там найдешь десятки охотников стать против твоей очаровательницы. На сколько танцев ты ее ангажируешь?
Сергей Петрович. На два. Но для чего этот вопрос?
Ипполитов. Мне смертельно хочется подолее насладиться, как вы, в парочке с нею, обратите на себя общее внимание. Сколько перекосится хорошеньких личиков! сколько маменек перебесится! (Сергей Петрович уходит в другую комнату. Между тем Павел Флегонтыч подходит к одному молодому человеку и шепчет ему что-то на ухо; молодой человек приглашает Медовицыну и уводит ее.)
Павел Флегонтыч (наклонясь к Гориславской, тихо). Вы будете танцевать со мною первый и второй танец?
Гориславская. Это невозможно; вы видите, я дала слово Леандрову.
Павел Флегонтыч. Вы... не пойдете с ним, Эсфира! (Гориславская бледнеет и в величайшем смущении.) А если это сделаете, через пять минут все, что здесь есть, узнают, что вы дочь еврея Соломона, и Леандров первый!.. Выбирайте. Мое слово неизменно, как свят Бог! Идите со мною! решайтесь поскорей!
Гориславская (хочет подать ему руку и приподняться с кресел и опять опускается на них). Иду. (Мухоморов подает ей руку и помогает встать.)
Ипполитов (про себя). Великий Боже!
Сергей Петрович (возвратившись, Мухоморову). Павел Флегонтыч, что это значит? позвольте, я ангажировал Наталью Ивановну.
Павел Флегонтыч. Спросите у нее.
Гориславская. Виновата... я забыла... слово дала прежде.
Сергей Петрович. По крайней мере, на вальс.
Павел Флегонтыч. И вальс идет Наталья Ивановна со мною. (Увлекает Гориславскую в кадриль, которая составляется, смотря с торжествующею улыбкою на Ипполитова.)
Сергей Петрович (остается неподвижным, на одном месте; отчаяние изображается во всех его чертах).
2-й молодой человек (встретив Гориславскую). На вторую кадриль.
Гориславская. Я?.. на вторую?..
2-й молодой человек. Да-с, на вторую.
Гориславская. Извините... я... не танцую.
2-й молодой человек. Что за странная! идет танцевать и не танцует? (Уходит в залу.)
Ипполитов. Есть от чего сокрушаться! она недостойна твоей любви, она недостойна твоего мщения.
Сергей Петрович. А ты почему знаешь? Разве... ты видел, слышал? Или открыл что-нибудь?
Ипполитов. А ты не видал, какому таинственному влиянию она покорна?.. Да, я знаю более тебя, но здесь не место объясняться. Брось ее поганому Мухоморову. Чета, достойная друг друга!
Сергей Петрович. Бросить! Нет, пока я жив! пускай возьмет ее разве у мертвого!
Ипполитов. Стоит терять жизнь из-за такой...
Сергей Петрович. Ради Бога, не договаривай... дай мне еще помечтать, что она не виновата. Упасть с такой высоты блаженства и в такой омут... нет! Увериться в этом, так надо с ума сойти.
Ипполитов. Что ж сказать отцу?.. Слышишь, идет проливной дождь.. (Слуга закрывает окна.) Музыка не заглушает ужасной погоды. Я знаю твоего отца: как пылкий юноша, нетерпеливый от любви к тебе, от желания устроить скорее твое счастье, он ранее назначенного часа будет на месте.
Сергей Петрович. Бедный отец!.. Да, надо дать знать ему, что я... сам не хочу... что я отложил... Но прошу, умоляю тебя, подожди немного, хоть полчаса.
Ипполитов. Поди, поди, любезный... испытай еще раз чудную покорность ее господину Мухоморову; испытай новые насмешки, новое унижение; дай этому презренному орудие торжествовать над тобою. Впрочем, кто знает? на этот раз, может быть, счастье тебе улыбнется. Кокетки имеют...
Сергей Петрович. Одно обидное слово, и мы навек рассоримся. Объявляю тебе, пойду еще на унижение... испытаю, объяснюсь... может быть, еще прежде меня дала слово, и забыла — для меня же.
Ипполитов. Бедняк, жаль мне тебя! Впрочем, делай, как хочешь и что хочешь, а моя нога не будет более в их доме.
Гусынина (увидев Сергея Петровича). Что это значит? Вы были всегда душою моих вечеров, а теперь убежали сюда от танцев, как анахорет от соблазна.
Сергей Петрович. Я не нашел себе пары.
Гусынина. У меня?.. Извините, вы клевещете на мой вечер, mon cher monsieur Леандров... Какая-нибудь размолвка!.. Мы вам поможем, мы отомстим. Пойдемте, я вам сыщу... (берет его под руку и уходит с ним в залу). Княжна... пара сокрушительных глаз... богата... как будто вас ждала... Может быть, и судьба!..
Кадриль кончилась. Сергей Петрович извиняется перед Гусыниной и спешит к Гориславской, которую и ангажирует на следующий танец; Гориславская на авансцене садится с левой стороны.
Ипполитов (тихо Сергею Петровичу). Что?
Сергей Петрович. Идет.
Ипполитов. Но к ней подходит сатана; посмотрим, что будет.
Павел Флегонтыч (Гориславской, тихо). Вы не пойдете с ним, я запрещаю.
Гориславская (тихо). Вы?.. О! Это уже слишком много... это свыше всякого унижения.
Павел Флегонтыч. Будете раскаиваться, но поздно.
Гориславская. Пора вам сказать: я вас ненавижу и презираю.
Павел Флегонтыч. Так мщение!
Гориславская. Предпочитаю вашей любви.
Павел Флегонтыч. Помните... мщение (начинается музыка, кадриль составляется.)
Гориславская (подходя к Сергею Петровичу). Где наш визави? (Входят в кадриль.)
Павел Флегонтыч (провожая их глазами, про себя). На то пошло, так я сокрушу тебя в прах, еврейка! (Задумывается.) Гениальная мысль! Прямо из преисподней!.. Она сама просила мщения... будет!.. не отложу надолго. Мое слово не ребяческое слово, оно не мимо идет, не лай пса на привязи, который разносится ветром!.. Ревность, унижение, злоба — все адские стихии смешались в душе моей, буря в ней завывает. Устроит ли против нее этот жалкий цветок? (Увидев Ипполитова.) Довольны ли вы моими опытами?
Ипполитов. По горло!.. Только ради моего и вашего спокойствия, прошу подале от меня... Когда вы ко мне подходите, я всегда слышу запах серы; я всегда боюсь, чтобы новый Самиэль не выпустил на меня свои когти. (Оборачивается к нему спиною.)
Павел Флегонтыч. И здесь неблагодарность! (Увидев первого молодого человека.) Подойди ко мне, Саша, на два слова.
1-й молодой человек. Что вам угодно?
Павел Флегонтыч. Вы?.. Полно сердиться. Вчера ты просил у меня взаймы пятьсот рублей; вчера их не было — нынче есть. Надо?
1-й молодой человек. До зарезу. Моя Цирцея обещала, но не могла ничего выпросить у своего супруга; откуп, дескать, плохо идет.
Павел Флегонтыч. Приезжай завтра, получишь. Рад товарищу университетскому услужить.
1-й молодой человек. Избавитель!
Павел Флегонтыч. Попрошу и от тебя услугу на доброе дело.
1-й молодой человек. Ты знаешь, у меня сердце как воск; делай из него, что хочешь.
Павел Флегонтыч. Мне только нужно влияние твое на хозяйку дома. Нечего скрывать, ты всемогущ над сердцем ее, а в нем неистощимые рудники добра. Недаром слывет добродетельною дамой.
1-й молодой человек. По-моему, на чужие деньги.
Павел Флегонтыч. Ты против себя злословишь ее. Я знаю, она готова рассыпать свое добро на бедных...
1-й молодой человек. В чем бы ни нуждались.
Павел Флегонтыч. Какому бы народу, какой бы вере ни принадлежали. Femme émancipée[3], в полном, высоком значении этого слова, жорж-сандовская женщина! Дело теперь в безделице. Вот видишь, я интересуюсь несчастным семейством... Жид — это правда, но по человечеству наш брат... у него две дочери чудесной красоты.
