Александр Амфитеатров - Два часа в благородном семействе, или о чем скрипела дверь
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Ахъ! Демонъ! Поль, убей его на дуэли!
ДѢДУШКА. Что по угламъ-то жмешься? Ты подойди, проклятая, ты подойди!
БАБУШКА. Мало тебя Богъ ногами наказалъ. Чтобъ у тебя и руки-то швырючія отсохли!
ДРУГЪ ДОМА. Я ничего… Какъ честный человѣкъ, ничего… Согласитесь, было такъ естественно…
ДЯДЯ. Что? Вы находите естественнымъ для моей сестры…
МАТЬ. А ты самъ для другой сестры естественнымъ находишь?
ДЯДЯ. Я съ Мессалинами не разговариваю.
МАТЬ. Съ вами мой мужъ поговоритъ. Единственный человѣкъ, который меня понимаетъ и истинно любитъ.
СЫНОКЪ (вошелъ, къ Зоѣ). Прислуга въ коридорѣ собралась. Даже кухарка на кухнѣ дверь отворила и слушаетъ…
ЗОЯ. Мамаша застала тетю Клодю съ Пьеромъ и выходитъ изъ себя отъ ревности.
СЫНОКЪ. Этотъ Пьеръ, просто, антикварій какой-то!
ДЯДЯ. Господа! Здѣсь дѣти! Пощадите свой авторитетъ!
ДРУГЪ ДОМА. Мадонна моя!
МАТЬ. Подите къ чорту!
ДѢДУШКА. Жена да убоится своего мужа! Да!
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Похороните меня въ цвѣтахъ, какъ Офелію!
БАБУШКА. Чортъ васъ осѣдлалъ, генералъ, — прости Господи, — чортъ!
ДРУГЪ ДОМА. Лили! Я разбитъ, но черепки мои — ваши.
СЫНОКЪ. Мама, тамъ за дверью стоитъ нашъ слуга Ѳедоръ. Желаетъ что-то доложить… по поводу Надежды.
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Ахъ, безстыдство!
МАТЬ. Вамъ не нравится?
СЫНОКЪ. Войдите, Ѳедоръ.
МАТЬ. Зоя, въ свою комнату.
ЗОЯ. Мамасенька… мамасенька…
ДЯДЯ (выталкиваетъ ее). Маршъ, маршъ…
ЗОЯ (брату). Ты послѣ разскажи.
СЫНОКЪ. Сама за дверью подслушаешь.
ЗОЯ. Мнѣ главное: кто съ кѣмъ? (Уходитъ.)
ДѢДУШКА. Ну, ужъ если… ужъ если!.. берегись, Нинонъ де-Ланкло!
МАТЬ (вошедшему Ѳедору). Вы желали меня видѣть?
ѲЕДОРЪ. Извините великодушно.
МАТЬ. Я слушаю.
ѲЕДОРЪ. По той, собственно, причинѣ, что, не желая грѣха на душу… Дѣвушка… такъ называемая Надежда… что будто я осмѣлился.
МАТЬ. За то, что вы осмѣлились, она получила расчетъ, а вамъ я дѣлаю строгое замѣчаніе.
ѲЕДОРЪ. Осмѣлюсь доложить: не желая грѣха на душу, Надежда Трофимовна въ этомъ разѣ обстоятельно ни при чемъ.
ДЯДЯ. Знаемъ.
ДРУГЪ ДОМА. Знаемъ.
ДѢДУШКА. Знаемъ.
МАТЬ. Дальше.
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ (хихикаетъ). Лили желаетъ подробностей!
БАБУШКА (отводитъ мать въ сторону). Лиличка! Ангельчикъ! Нишкни! Не вороши! Дай сраму улечься.
ДЯДЯ. Я не хочу слушать.
ДРУГЪ ДОМА. Я закрою уши.
ДѢДУШКА. А я послушаю. Нѣтъ, я послушаю… Нинонъ да-Ланкло!
БАБУШКА. Лиличка! Я ли тебѣ не мать? Ты ли мнѣ не дочь? Вѣдь, не пожалѣетъ, ляпнетъ, холопская образина.
МАТЬ. Пусть боится, кого это касается.
БАБУШКА. На отчаянность идешь? Охъ, не прошибись, дѣвка!
МАТЬ. И вы?! Невыносимо!
БАБУШКА. Что же обижаешься? Ужъ если меня мой старикъ приревновалъ, такъ на твои-то цвѣтущія лѣта и Богъ велѣлъ помышлять.
МАТЬ. Клавдіи говорите, а не мнѣ!
БАБУШКА. Клавдіи?!.. Ахъ, ты дура, дура!
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Пожалуйста! Никого не глупѣе. Напротивъ.
БАБУШКА. Вѣдь, говорила старику: пожалѣй дѣвку, выдадимъ ее хоть за письмоводителя.
МАТЬ. Лопнуло мое терпѣніе. Я больше не слушаю никого.
ДРУГЪ ДОМА. Лили, умоляю: не надо! Я лучше вамъ такъ, на слово повѣрю.
МАТЬ. Нѣтъ, пора оправдать невинныхъ и обличить преступниковъ.
ДЯДЯ. Въ газеты попадемъ. Ей Богу, въ газеты попадемъ.
СЫНОКЪ. Навѣрное у сосѣдей слышно.
МАТЬ (Ѳедору). Объясните намъ, зачѣмъ вы блуждали ночью по квартирѣ.
ѲЕДОРЪ. Виноватъ… не смѣю сказать.
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Хи-хи-хи!
МАТЬ. Какъ бы велика ни была ваша вина, я обѣщаю вамъ полное прощеніе.
ДЯДЯ (къ Незамужней тетѣ). Еще бы! Сердце не камень.
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Напротивъ.
ѲЕДОРЪ. Коль скоро, барыня, вы приказываете, то моя такъ называемая обязанность, — всеконечно вамъ отвѣчать.
ДѢДУШКА. Не мямли, демонъ! Душу вытянулъ!
ѲЕДОРЪ. Не желая грѣха на душу, — извините; — по случаю вчерашняго дня простокваши въ смѣшеніи съ такъ называемымъ соленымъ огурцомъ…
ДРУГЪ ДОМА. Ну?
ДЯДЯ. Ну?
ѲЕДОРЪ. При отдаленности людскихъ службъ… Не желая грѣха на душу, осмѣлился воспользоваться господскимъ помѣщеніемъ.
(Гробовое молчаніе.)
(Потомъ — изъ-за дверей — слышенъ всхлипывающій, задушенный смѣхъ Зои.)
СЫНОКЪ. Ч-ч-чортова дѣвчонка!
(Вылетаетъ изъ комнаты. Къ всхлипываніямъ и визгамъ Зои присоединяется его фыркающій хохотъ.)
МАТЬ. М-мо… можете идти.
ѲЕДОРЪ. Извините великодушно. (Уходитъ.)
ДѢДУШКА (бросаетъ Брэма на полъ). Какой идіотъ мнѣ подсунулъ?.. Старуха!.. Ты… того…
БАБУШКА. Шамиля помнишь, а Ригольбошку позабылъ?
ДѢДУШКА. Ну — что! Я человѣкъ раненый… безногій.
ДЯДЯ (напѣваетъ съ безразличіемъ). «Какъ король шелъ на войну въ чужедальнюю страну»…
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Ахъ, какъ это передаетъ Шаляпинъ!
ДРУГЪ ДОМА. Да, да. «Пролетая надъ дубровою… колокольчики лиловые»… Вы помните, дорогая?
МАТЬ (въ язвительномъ остолбенѣніи). Я — все помню.
ДЯДЯ. «А какъ легъ въ могилу Стахъ»… Лили, вѣдь, это — надъ роялемъ — Левитанъ у тебя?
МАТЬ. Переплетчиковъ. Уже десятый годъ.
ДРУГЪ ДОМА. Половина двадцати лѣтъ, что мы неомраченно дружны.
ДЯДЯ. Да, да… я все позабываю… Кажется, даже вашъ подарокъ?
(Молчаніе.)
ДѢДУШКА (вдругъ стучитъ кулакомъ и оретъ). Нѣтъ! То ли, это ли, но вы отъ меня этотъ чортовъ огурецъ съ простоквашей уберите!
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Ахъ, папаша, объ этомъ совсѣмъ не надо говорить.
ДѢДУШКА. Я изъ-за него въ трясеніи. Я себѣ столько крови съ Шамиля не портилъ.
БАБУШКА. Утихомирься ты, не кричи! Воинъ ты мой галицкій!
ДѢДУШКА. Этакъ не штука и поколѣть преждевременно. И до восьмидесяти лѣтъ не доживешь.
МАТЬ. Успокойтесь, папа, этого человѣка сегодня же не будетъ въ домѣ.
ДЯДЯ. Да это будетъ лучше всего. Но, къ несчастью, ты обѣщала ему полное прощеніе.
МАТЬ. Бываютъ случаи, когда сдержать обѣщаніе — смертный грѣхъ. Мамаша, распорядитесь.
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Лили права, какъ всегда. Люди должны помнить свое мѣсто и не переходить границъ.
МАТЬ. Я никогда никому не сдѣлала зла, но нѣкоторыхъ видовъ фамильярности я не прощаю.
ДРУГЪ ДОМА. Я люблю меньшого брата, но, если онъ злоупотребляетъ нашею гуманностью до посягновеній на исключительныя права и привилегіи, то я — умываю руки.
ДЯДЯ. Мои передовыя убѣжденія всѣмъ извѣстны, но я совершенно съ сами согласенъ. Особенно, когда въ газетахъ только и читаешь, что холера да холера.
ДѢДУШКА Дезинфицировать! Немедленно дезинфицировать! Всю квартиру!
ДЯДЯ. Да, пожалуй, не лишнее.
МАТЬ. Мамаша, распорядитесь.
ДЯДЯ. Конечно, всѣ люди равны, но существуютъ разграниченія породъ.
ДѢДУШКА. Я жъ говорю: мы отъ Адама, а хамы отъ Дарвина.
МАТЬ. Надо учить людей, чтобы они знали свою ступень на общественной лѣстницѣ.
ДРУГЪ ДОМА. Это и называется воспитывать народъ.
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Онъ будетъ наказанъ къ собственному благу.
ДЯДЯ. Оставь его сегодня, и завтра онъ преспокойно одѣнетъ господскій сюртукъ.
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Или будетъ ѣсть съ нашей посуды.
ДРУГЪ ДОМА. Валяться въ гостиной по мягкой мебели.
БАБУШКА. Вытирать рожу барскимъ полотенцемъ.
ДЯДЯ. Да… пропащій типъ!
ДРУГЪ ДОМА. Совершенно погибшій.
МАТЬ. Я даже сомнѣваюсь, въ правѣ ли мы выдать ему хорошій аттестатъ?
НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Боже сохрани тебя, Лили! Напротивъ!
ДЯДЯ. Если онъ не оправдалъ твоего довѣрія, какое же ты имѣешь основаніе ручаться за него?
ДРУГЪ ДОМА. Это значитъ брать на себя страшную отвѣтственность предъ обществомъ.
БАБУШКА. Подводить людей своего круга.
