Алексей Толстой - Том 2. Драматические произведения

Не легче королевичу?

Увы,
Великий царь, припадки стали чаще!

Надежда есть?

Не много, государь.

Но чем он так внезапно заболел?

Неведомые признаки сбивают
Нас с толку, царь.

Послушай! Жизнь его
Мне собственной моей дороже жизни!
Сокровища не знаю я такого,
Которого б не отдал за него!
Скажи своим товарищам, скажи им —
И помни сам, — нет почестей таких,
Какими бы я щедро не осыпал
Спасителя его!

Великий царь,
Не почести нам знанья придадут.
По долгу мы служить тебе готовы;
Награда нам не деньги, а успех.
Но случая подобного ни разу
Никто из нас не встретил.

Воротись
К нему скорей. Блюди его; науку
Всю истощи свою! Во что б ни стало
Спаси его! Скажи другим: пределов
Не будет благодарности моей!
Ступай, ступай!

Ужели нас Господь
Еще накажет этою потерей!
Он то звено, которым вновь связал бы
Я древнюю, расторгнутую цепь
Меж Западом и русскою державой!
Через него ей возвратил бы море
Варяжское! Что Ярослав стяжал,
Что под чужим мы игом потеряли —
Без боя то, без спора возвратил бы
Я вновь Руси! Со смертию его
Все рушится. А Ксения моя!
Чем чистая душа ее виновна,
Что преступленье некогда свершил
Ее отец? Ты, бедная! Легко
Жилось тебе, и понаслышке только
Ты ведала о горестях людских.
Ужели их на деле испытать
Так рано ты осуждена? Ужели
Все беды съединятся, чтобы разом
На нас упасть? Здесь умирает зять,
А там растет тот враг непостижимый —
Моя вина, которой утвердить
Навеки я хотел работу жизни,
Она ж тяжелой рушится скалой
На здание мое!

Великий царь…

Какую новую беду еще
Ты мне принес?

То не беда, а дерзость,
Великий государь; к тебе писать
Осмелился тот вор…

Подай сюда,
Вид царской грамоты имеет сверток;
И царская привешена печать…
Искусно все подделано. Прочти!

«Великий князь и царь всея Русии
Димитрий Иоаннович, тебе,
Борису Годунову! От ножа
Быв твоего избавлены чудесно,
Идем воссесть на царский наш престол
И суд держать великий над тобою.
И казни злой тебе не миновать,
Когда приимем наши государства.
Но если ты, свою познавши мерзость,
До нашего прихода с головы,
Со скверный своея, сам сложишь
Наш воровски похищенный венец,
И в схиму облечешься, и смиренно
Во монастырь оплакивать свой грех
Затворишься, — мы, в жалости души,
Тебя на казнь не обречем, но милость
Тебе, Борису, царскую мы нашу
Тогда явим. Путивль, осьмого марта».

Тебя кручинит этот дерзкий лист?

Не оттого, что после всех трудов
И напряженья целой жизни тяжко
Лишиться было б мне венца! Всегда
Я был готов судьбы удары встретить.
Но если он мне милость предлагает,
Рассчитывать он должен, что вся Русь
Отпасть готова от меня! И он,
Быть может, прав. Те самые, кто слезно
Меня взойти молили на престол,
Они ж теперь, без нуды и без боя,
Ему предать меня спешат! И здесь,
Здесь, на Москве, покорные наружно,
В душе врагу усердствуют они!
А что я сделал для земли, что я
Для государства сделал — то забыто!
Мне это горько.

Государь, что может
Тот наглый вор?..

Таким его считал я,
Таким считать велит его рассудок —
Но после всех невзгод моих невольно
Сомнения рождаются во мне.
Свидетеля мне надо, кто бы видел
Димитрия умершим!

Но царица
Созналася…

Сознание ее
Могло испугом вынуждено быть.
Я ведаю, что было покушенье,
Но знать хочу: была ли смерть?

Его
Василий Шуйский мертвым видел…

Шуйский!
Могу ли верить я ему?

Тогда
Вели призвать Андрея Клешнина.
Он схиму принял, Богу отдался,
Он не солжет.

Послать за ним! Но тайно
Пусть он придет. И говорить ни с кем
Чтобы не смел!

Великий государь,
Врачи тебе прислали повестить:
Отходит королевич!

Боже правый!

Нет никого — войди, сестра!

Как мне
Наедине с тобою быть хотелось!
Что ты узнал о нем?

Не допустили
Меня к нему; но я у двери слушал:
Тебя зовет с собою громко он
В Норвегию и то же обвиненье
Твердит о нашем об отце…

Ужасный,
Ужасный бред!

Бред, говоришь ты?

Как?
Ты думаешь, он вправду верит?

Ксенья,
Когда б одно лишь это мог я думать!

Но что ж еще?

Нет, нет, об этом знать
Ты не должна! Не спрашивай меня!

Брат, слышишь?

Что?

На половине той
Забегали!..

Отец идет сюда…

Мне страшно, Федор!

Ксения моя…

Отец, что там случилось?

Будь тверда —
Крепися, Ксенья!

Пощади ее!

Да, я тверда! Я все могу услышать —
Надежды нет? Нет никакой? Скажи!

Все кончено!
Ксения шатается и падает.

Господь с тобою, Ксенья!

Что, долго ли до смены?

Чай, устал?