Михаил Веллер - Своими глазами (сборник)
ВИТЕНЬКА (Борису). Сам начал издеваться с отъездом.
БОРИС. Но ТАКИМИ уж вещами не шутят… садистка.
ВИТЕНЬКА. Пф, поверил. Какие дети: у меня призвание.
ОТЕЦ (матери). От твоих фантазий чуть инфаркт не хватил.
МАТЬ. Лучше скажи: ладно, не крал, но где взял деньги?
ОТЕЦ. Где, где. Одолжил у своих родителей. Сняли с книжки.
ГЛЕБ. Профессор — крупнейший в мире специалист по счастью.
БОРИС. Я бы такого специалиста на цепи от бачка повесил.
ОТЕЦ (сантехнику). Но как вы посмели так вмешиваться!
САНТЕХНИК. Задели вы меня тогда в кухне. Мните о себе много. А тут такой случай проучить. Для вашей же пользы.
ВИТЕНЬКА (матери). Так я не испортила вашего супруга?
МАТЬ (презрительно). Комедиантка. Кривляка. Актриса.
ВИТЕНЬКА (уязвлена в самое сердце). Да! Актриса! Актриса! А что вы в этом понимаете! Да, я играла! А знаете, почему вы все так хорошо мне подыгрывали? Да потому что в душе вам хочется, чтобы все это было правдой! Но вы не смеете, вы трусите!
И пусть я никогда не ступлю на большую сцену, и не будет афиш, — я все равно актриса! Вы не знаете, что это такое! — раниться чужими судьбами; вы и на свою-то плюнули.
Да, мне мало той жизни, что есть: я хочу прожить все жизни, увидеть все страны, вкусить все времена. Но вам — вам ведь тоже мало этой жизни! — иначе зачем вы ходите в театр? Вы заряжаетесь током костра, в котором актриса сжигает себя — под ваши снисходительные аплодисменты.
Да, я играла! И вы увидели, кто вы такие на самом деле. А знаете, в чем разница между нами? Я играю правду, а вы живете ложь. Мои роли — сто жизней, а ваша жизнь — одна игра, и та сыграна бездарно, иначе б вы не были тем, что вы есть. Не сдирайте маску с актера — это живая плоть его лица! а ваше лицо — это маска, надетая в угоду другим! В актере — вся боль мира, а у вас не болит ничего, кроме кармана и обломанных о жизнь зубов!
Актер — царски дарит вам напрокат свою душу. Он — нищий владыка, пролетарий из пролетариев, не имеющий ничего, кроме — самого себя: тело, душа, и — талант: он — Король Лир! Эдип! Фауст! А у вас есть все! — кроме души, которой вы по мелочам расплатились за ваши роли — заурядных полуудачников и завистливых карьеристов.
В моей игре — ни одной фальшивой ноты, а вы — вы фальшивите всю вашу жизнь. Я презираю вас!..
САНТЕХНИК (обижен). Мы играли не хуже вас. Когда я был актером, публика плакала…
ОТЕЦ (Витеньке). А ведь я не фальшивил. Я сейчас вправду уйду с тобой. (Надевает пиджак.)
ВИТЕНЬКА (тихо). Спасибо. Значит, я хорошо играла… Был миг, когда и я бы с тобой ушла. (Машет рукой.) Общий привет. Вечер был чудесный. (Борису.) Пока. Завтра позвоню. (Уходит.)
БОРИС. Не звони. Подожди! (Быстро уходит за ней.)
МАТЬ (сантехнику). А жаль, что у тебя такая Клава, а у нее — такая тяжелая рука.
САНТЕХНИК. А уж мне-то… Теперь поняли, почему рубль за вызов? И вот так — чуть не в каждой квартире. А я к вам уже привык…
ОТЕЦ (поспешно). Спасибо, спасибо, в следующий раз мы сами.
САНТЕХНИК. А люди вызывают, ждут. Остальных обслужу завтра. Ну, мир вашему дому! (Пьет.) Вредная работа. Вы уж будьте бережны… с канализацией и водопроводом. Салют. (Уходит.)
ГЛЕБ (вслед). А раковина, профессор? Хм. Так и не починил.
ОТЕЦ (Глебу). Итак, квартира занята. Изволь пояснить…
ГЛЕБ (перебивает). Не будешь больше обманывать. Я бы еще не то придумал, чтоб ты вспомнил о долге перед детьми и семьей.
МАТЬ. Ты скажи: ты намерен кончить школу, или…
ГЛЕБ. Намерен, намерен. Я просто хотел отвлечь тебя от печальных дум, показать светлую сторону всего такого…
ОТЕЦ. Растим детей, а вырастают изверги!
ГЛЕБ. Дети сохраняют вам семью. И вот благодарность.
Входит счастливый Борис.
ОТЕЦ (Борису). Твой билет — он…
БОРИС. А… (Вынимает из кармана билет, мнет, кидает.) В столе лежал. Тот, что я летом ездил в Одессу…
МАТЬ. Знаешь, твоя девушка… Ты все хорошо обдумал?
БОРИС (вздыхает). Там видно будет… Слушайте, я пойду спать, к половине девятого на лекции.
ОТЕЦ. Неужели сейчас будет тихо, и мы все уснем.
Звонок в дверь. Борис берет магнитофон, идет в прихожую.
ОТЕЦ (вслед). Деньги получишь завтра.
МАТЬ. Уберем со стола утром. Я с ног валюсь.
ОТЕЦ. А через два года наш юбилей. Четверть века…
ГЛЕБ. Был один рубль, и тот профессор прихватил.
БОРИС возвращается. Берет чемодан у дверей «ребячьей».
БОРИС. Не надо мне денег. Сам заработаю. Извините, я сегодня нервничал… Спокойной ночи. (Уходит в «ребячью».)
МАТЬ. Глеб, чтоб через пять минут ты был в постели.
ТЕЛЕВИЗОР. И в заключение — программа на завтра.
ОТЕЦ. Здорово мы преодолеваем трудности, которые сами выдумали. (Уходит с матерью в спальню.)
ГЛЕБ (вслед). Пап, твой свитер в стенном шкафу, наверху. (Расправляет связанный свитер.) Готов. (Гасит верхний свет. Звонит по телефону.) Зина? Это я. Извини, что поздно. Нет, ничего не произошло. Связал. Да, на большой перемене отдам. Не клади трубку. Зина, офонарело мне эго вязание. Зачем? Что, непонятно? Зина, я тебя люблю. Алло! Алло! (Кладет трубку, швыряет свитер в стену. Уходит в «ребячью», погасив свет.)
ЧАСЫ. Ку-ку. Ку-ку.
И тогда выходит Борис. Расхаживает, закуривает. Берет на гитаре неумелый аккорд, вешает на место: едва слышно возникает шум идущего поезда. Далекий гудок. Стук состава нарастает, грохочет, локомотив гудит оглушительно — и грохот удаляется и исчезает. Борис в задумчивости присаживается боком на велоэргометр, одной рукой опершись о руль, одной ногой в рассеянности вращая педаль. Потом садится ровно, помедлив начинает вращать педали: быстрее, еще быстрее. Сцена темнеет, только он, бешено крутящий педали — в световом пятне. Снова ударяет грохот поезда, и вдруг за Борисом вспыхивает пролетающий на скорости пейзаж (например, луч кинопроектора подается на плоскость декорации) . Борис с велоэргометром медленно трогается с места и уплывает налево за кулису, против движения пейзажа. Гром поезда стихает, и в нем различается гитарный перебор и насвистывание. Освещается возникшее на месте комнаты купе вагона, в нем — трое РАБОЧИХ. 2-Й РАБОЧИЙ под гитару поет.
Ночные поезда. В неведомое путь.
Чертой всем бедам лег порог вокзала.
Пунктиром через ночь ошибки зачеркнуть
и завтра где-то все начать сначала.
Ночные поезда — груз завтрашних забот
летит сквозь ночь, в рассвет стрелой вонзаясь.
Не от себя — к себе уехать позовет
гудок далекий, в сердце отзываясь.
Ночные поезда — натянут сталью нерв,
грехи, как искры, гаснут, улетая.
До счастья — перегон! Прожектор, белый герб,
горит в ночи, в грядущее сияя.
Ночные поезда сквозь сны и сквозь года
смычком по рельсам мне судьбу сыграют.
Отныне — в никогда, отсюда — в никуда
под стук колес, как в детстве, укачает.
В купе появляется БОРИС с чемоданом: стоит, слушая.
Входит и ВИТЕНЬКА, кладет ему руку на плечо.
Деловито зашагивает САНТЕХНИК, садится рядом с рабочими.
МАТЬ: садится рядом с ним.
ОТЕЦ: пересаживает сантехника напротив, садится рядом с матерью.
Последним (а Борис показался в середине песни) является ГЛЕБ — без вязания. Достает деньги, считает, кладет в карман Борису. Песня кончается — а стук поезда еще звучит какие-то секунды.
Актеры выходят к рампе на поклоны; рабочие же снимают декорации.
Нежелательный вариант
(милая пиеска)
«После кончины Иисуса Христа начался период перестройки, длившийся примерно один миллион лет».
Курт Воннегут, «Сирены Титана».1. Трави пар
Бункер, хотя скорее это — зал для заседаний; нет, все же бункер.
ПАРТБОСС. Они сейчас высадят наружные двери грузовиком.
ГЕНЕРАЛ. Я отдаю приказ открыть огонь.
СЕРЫЙ. Достаточно взять несколько зачинщиков.
СЕКРЕТУТКА. Бандиты. Звери. Хамье.
МЕНТ. Зачем винный склад им открыли!
ЛАКЕЙ. Они заклинили дверь, и теперь блокировка не работает!
СЕРЫЙ (леденяще). Что?
ВСЕ. Что?!
ЛАКЕЙ (отчаянно). Не открыть нижний бункер!!
