Василий Ливанов - Люди и куклы (сборник)
Синицын. Ай да вы с Димдимычем!
Роман. Я расцеловал его от нас обоих в обе щеки и помчался домой к Алисе.
Синицын. А что Алиса сказала?
Роман. Погнала меня в магазин… А когда вернулся, хвалила так, будто я в космос слетал. Который час? Ну и здоровы мы трепаться. Мастера разговорного жанра. То-то я чувствую, у меня живот подвело.
Синицын. Я сейчас ужин сочиню… Мать Мария меня всем обеспечила. Молока свежего полный холодильник.
Роман. Теперь тебе, Птица, только кисельных берегов не хватает.
Синицын. Молочные реки, кисельные берега — с детства не люблю этот пейзаж. Представляешь, ноги в киселе вязнут, приходишь к речке, а она прокисла.
Роман. Молоко может быть можайское, а кисель из диетстоловой. Знаешь, сверху пленка такая толстая, резиновая, как батут. Слона выдержит.
Синицын. И ты по этому киселю скачешь верхом на сером волке. Беззубом, конечно.
Роман. Почему беззубом?
Синицын. У оптимистов все волки — беззубые.
Роман. А сам-то, а сам? Ты же в каждой лягушке подозреваешь прекрасную царевну. Ну, скажи, что я не прав.
Синицын. Буди Ваньку. Он целый день спит. И глаза у него пожелтели, как у кота.
Роман. Не беспокойся, Птица. Это он за меня отсыпается.
Синицын. Вот появился у меня сын Ванька, и я уже не тот Сергей Синицын, каким был раньше. Синицын плюс еще что-то. Только что это такое, я понять не могу. Только это не Ванька. Ванька сам по себе, я сам по себе. А вот то, что мы вместе, это и есть это что-то. Но что это такое?
Он мне говорит: я, говорит, когда вырасту большой, тоже буду клоуном. А я ему говорю, что он уже клоун. Мой любимый клоун.
Роман. А я?
Синицын. И ты, конечно!
Роман идет в комнату.
Голос Романа. Ванька! Ванька-встанька!
Роман выскакивает из комнаты.
Роман. Птица! Он без сознания!
Синицын и Роман бросаются в комнату.
Голос Синицына. Ванька, сыночек, ну скажи мне что-нибудь, Ванька… Роман, «неотложку»!
Свет на сцене гаснет. Когда сцена освещается, у двери в комнату стоит Соседка.
Голос Синицына (из комнаты). Поднимите ему голову повыше, так… так… дайте подушку. Ваня, Ванечка… Голос врача. Расстегните ему пижаму. Дайте, я сам. Держите лампу повыше. Готовьте адреналин. Ну-ка, товарищ папа, не надо нам мешать, дорогой.
Пауза. Появляются Врач и Синицын.
Врач. Слушайте меня внимательно, товарищ папа. Мы забираем вашего мальчика в больницу. Ему необходимо сделать переливание крови, срочно.
Синицын. Да, переливание, я понимаю.
Врач. Вот и прекрасно. У нас в машине места для вас — увы — нет. Придется добираться самим. Это недалеко.
Входит Алиса Польди.
Алиса. У нас есть машина!
Врач. Тогда — полный вперед!
Картина девятая
Больница. В комнате дежурного врача Врач, Алиса, Синицын и Роман.
Дежурный врач (в трубку телефона). Я же вам говорю — гемолиз. Да, реакция на олететрин. Желтушный, желтушный белок. Все признаки. Гемоглобин тридцать шесть единиц. Ну, в том-то и дело. Конечно, поздно уже. Донора уже ищут, но группа крови редкая. Если что-нибудь придумаете, звоните.
Синицын. Что — поздно?
Дежурный врач. Вы кто, родители? Родители Вани Синицына?
Алиса. Да.
Дежурный врач. Что-то вас больно много, родителей. Я сказал: поздно — первый час. У вашего Вани редкая группа крови: первая, резус отрицательный. На пункте переливания такой крови сейчас нет. Хорошо, что вы здесь: такая кровь передается по наследству.
Синицын. У меня вторая группа.
Алиса. У меня просто первая, без этого…
Дежурный врач. Так не может быть. Ведь Ваня Синицын — ваш сын?
Синицын. Мой. Но он приемный, из детдома.
Дежурный врач. Сейчас донора ищут с нужной группой крови. Но переливание нужно сделать срочно, как можно скорее. Постарайтесь вспомнить, нет ли у вас друзей с кровью: группа первая, резус отрицательный.
Роман. У меня вторая.
Алиса. Доктор, я вспомнила! Этот самый резус отрицательный у Полинки Челубеевой. Мы с ней вместе медкомиссию проходили перед поездкой в Индию.
Дежурный врач. Где эта ваша Челубеева? Она в Москве?
Синицын. Можно от вас позвонить?
Дежурный врач. Нужно!
Синицын. Попросите, пожалуйста, Полину Никитичну. Да, я знаю, который час, но очень нужно, пожалуйста… Полина, это я, Синицын. Нет, и не пьяный. Полина, Ванька умирает… Полина… (Врачу.) Какой адрес?
Дежурный врач. Дегтярный переулок, девять, вход со двора.
Синицын. Дегтярный переулок, девять, вход со двора. Да, больница. Она сказала: я — быстро. Она — быстро. (Врачу.) У вас не найдется закурить?
Алиса. И мне.
Дежурный врач. И вам. И вам обязательно.
Молча курят. Врач, сидя на стуле, рассматривает свой ботинок.
Вот ботинок у меня какой-то… тупорылый. И носок отстрочен. Фасон смешной… Мальчиковый фасон. Я уже седой человек, с бородой, а жена мне всегда какие-то мальчиковые ботинки покупает. А самому купить некогда. Я обувь быстро изнашиваю. Очень быстро. Это у меня с детства. В детстве меня ох как наказывали за то, что обувь не берегу. Так и не научился. Сразу носки обдираю. Вот хоть и чищеный ботинок, а видно, что носок уже обшарпан, содран, как у малышей обычно. И шнурки завязывать не умею. Бантики какие-то длинные получаются, висят по бокам. А вообще-то ничего себе ботинок… прочный. В таком ботинке, наверное, можно в поход идти. По родному краю. Рант вон какой широкий, не скоро промокнет. Нет, совсем неплохой ботинок, только фасон какой-то… смешной…
Входит Полина.
Полина. Здравствуйте!
Синицын. Это она, Полина.
Дежурный врач (Синицыну). Вам повезло. (Полине.) Идите со мной. (Выходит.) А вы подождите в коридоре.
Синицын. Полина…
Полина. Ауфидерзейн, дурак…
Синицын. Сама дура…
Свет на сцене гаснет. Только Полина остается на авансцене в луче света.
Полина. Кровати тесно были сдвинуты, и я боялась пошевельнуться, чтобы не сломать чего-нибудь в сложном переплетении прозрачных трубок, тянущихся от меня к мальчику, к Ваньке. Врач поправил мне подушку и ушел, пообещав скоро вернуться.
Я и не заметила, как задремала. А во сне мне показалось, что кто-то тронул меня за плечо. Я проснулась. Глаза мальчика были широко раскрыты. Он глядел в потолок без всякого выражения. Потом светлые брови его нахмурились, он перевел взгляд на переплетение трубок, охваченных тут и там зажимами, долго глядел на капельницу, где, мерно стуча, падала моя кровь.
Щека его дернулась и поползла вбок. Он повернул голову и теперь смотрел мне прямо в глаза и улыбался мне щеками, губами, круглыми, ожившими глазами.
И я услышала его слабый, тихий голос:
— Мама, это ты? Ты приехала?
Я не знала, что отвечать, и, уткнувшись в подушку, заплакала. Когда я решилась снова посмотреть на него, он спал, сохраняя на лице улыбку, и ровно, глубоко дышал.
Сейчас под окном палаты разговаривают Сергей, Алиса и Роман. Я слышу их голоса. Но слов не могу разобрать.
Конец пьесы
Исполнитель
Трагифарс в двух актах, восьми картинах, с прологом и эпилогом
Спектаклем «Исполнитель» в 1988 году открылся театр «Детектив». Нам с моим соавтором Владимиром Валуцким «компетентные органы» дали возможность ознакомиться с «Делом Берии». Госархив предоставил уникальные фотоматериалы. Знание жизненной правды недавней истории позволило авторам чувствовать себя творчески свободными в стремлении к образной правде искусства. Думается, что исполнение Сергеем Шакуровым роли Берии — одна из вершин в творчестве этого выдающегося артиста.
Тамара Семина, которая известна и любима как киноактриса, блеснула театральным мастерством. Сегодня Алексей Гуськов и Лидия Вележева — популярные актерские имена. А в те годы они были молодыми премьерами театра. И конечно, общение с такими опытными партнерами, как С. Шакуров, Т. Семина, В. Смирнитский, М. Струнова, дало начинающим актерам хорошую профессиональную школу. Да и я уделял им много режиссерского внимания.
