Ларс Нурен - Пьесы
АНДЕРС. Теперь даже отстойной работы не осталось.
РОГЕР. Вот именно.
МАРК включает телевизор. Детская передача еще продолжается.
РОГЕР. Да блин!
Пауза.
Я же хотел это посмотреть!
МОД. Нет… я должна покурить.
РОГЕР. Блин. Как же я забыл! Теперь небось уже скоро кончится.
МОД (ЭРИКЕ). Хочешь сигарету? Пойдем покурим?
РОГЕР. Не надо было мне пить эти таблетки… Все уже небось кончилось.
МОД. Я должна покурить… Мне надо успокоить не рвы. Хоть как-то.
АНДЕРС. Да куда мне идти?
РОГЕР. Ты вообще никому не нужен. Почему розовое?
АНДЕРС. Что именно?
РОГЕР. Ну это, там вот. Розовое. Почему они думают, что розовый — это мило и очаровательно? Почему? Да потому что влагалище розовое, там, внутри, когда рождаешься.
МАРТИН. Так ты хочешь обратно… Хочешь вернуться обратно.
РОГЕР. Ну конечно… Этого они и хотят.
КАРТИН. Вагина моей матери была синего цвета.
Пауза.
Синяя, как слива.
ЭРИКА (надев очки Анн-Мари). Я чувствую себя, как Джон Мейджор.
МАРТИН. Почему?
ЭРИКА. Не кричи на меня.
МАРТИН. Нет, нет, я просто спрашиваю… Почему ты чувствуешь себя, как Джон Мейджор?
ЭРИКА. У меня такие же очки, как у него.
Пауза.
Они приятные.
РОГЕР. Хочешь, я вставлю тебе в жопу автомат Калашникова? Хочешь, я вставлю тебе в жопу автомат Калашникова? Автомат Калашникова говорит «ш-ш, ш-ш» — и педрила улетает на небо. Автомат Калашникова говорит «ш-ш, ш-ш» — и педрила улетает на небо. Тебе нравится автоматом Калашникова в жопу? Кто-нибудь любит автоматом Калашникова в жопу? Хочешь полизать мой автомат Калашникова? Кто-нибудь любит лизать автомат Калашникова? Кто-нибудь любит лизать автомат Калашникова? Кто-нибудь любит лизать автомат Калашникова? Хочешь полизать мой автомат Калашникова? Хайль Гитлер, хайль Гитлер. У меня три автомата Калашникова. Первый автомат Калашникова я вставляю в жопу первому педриле. Второй автомат Калашникова я вставляю в жопу второму педриле. Третий автомат Калашникова я вставляю в жопу третьему педриле. Меня зовут Шварцвальд. Меня зовут Шварцвальд.
МАРТИН. Да, ты похож на торт.
РОГЕР. Меня зовут Шварцвальд. Зиг хайль, зиг хайль, зиг хайль. Автомат Калашникова говорит «ш-ш, ш-ш», автомат Калашникова говорит «ш-ш, ш-ш».
ЭРИКА. Она же ничего без них не видит… У нее такие красивые глаза.
Они выходят.
Комната пуста.
РОГЕР идет за остальными, повторяя: «Тебе нравится автоматом Калашникова в жопу? Автомат Калашникова говорит „ш-ш, ш-ш“, автомат Калашникова говорит „ш-ш, ш-ш“».
Остается один МАРК. Вдруг, медленно, его тело разрывается от шизофрении, все его клетки взрываются у нас на глазах. Он рассыпается на бесконечное число осколков, которые рассеиваются по комнате, как осколки красивого бокала под слишком сильным давлением.
________________________ KLINIKEN copyright © 1994 by Lars Norén, Published by permission by Rowohlt Verlag GmbH, Reinbek bei Hamburg. Перевод со шведского Марии Людковской.Война
A.
B.
C.
D.
E.
Жалкий, невзрачный двор. Полуразрушенная стена с дверным косяком. Деревянный стол. Несколько пластмассовых стульев. Яркий свет. Несколько картонных коробок. На полу два матраса.
A (убирает в доме). Пойди умойся. Семира, пойди умойся.
C. Вода грязная. (Идет и приносит хлеб.)
A. Нет, сначала умойся.
C. Вода грязная.
A. Умойся как следует… Оденься… Оденься.
B помогает C одеться. C поет.
C. Давай скорей. Мне холодно. (Прикасается к ее спине.)
B. Хватит… хватит.
A. Как вы выросли. (Стелет постель.) Помогите мне… Идите сюда. (Берет C за правую руку.)
C. Не за эту руку!
A. Прости.
C. Неужели нельзя купить новые простыни? Эти все грязные. Всё в моче, дерьме и собачьей шерсти. Они воняют.
A. Сама ты воняешь, сама ты воняешь.
C. Какая я была, когда родилась?
B. Как кусок дерьма.
A. Прекрати.
C. Ну а… я была большая?
A наклоняется, чтобы показать, что C была очень маленькой.
Не верю. А Бенина, она какая была?
B. Я была больше тебя, я всегда была больше тебя.
C. А как бы ты меня назвала, если бы я была мальчиком?
B. Семира, Семира, коровья жопа!
C. Бенина, Бенина, волосатые уши! Я хочу маленького братика или сестричку, чтобы я могла их мучить.
A. Что ты сказала?
C. На Рождество. Подарите мне на Рождество маленького братика.
A. Отлично, напиши Деду Морозу записку: «Добрый Дедушка Мороз, я бы очень хотела…»
C. Ну пожалуйста, давайте заведем братика, когда папа вернется. Я уверена, что папа был бы не против…
Молчание.
B. А ты? Ты бы хотела?
C. А ты уже тут жила?
A. Ну конечно. Вот глупая.
C. Где я спала?
A (указывает на картонную коробку). Вон там.
B. А я? Где я спала?
A. В другой коробке.
Пауза.
Ну все, хватит.
B (берет кассету. Кричит). Они такие классные! Просто офигительные. Я их поставлю на своих похоронах.
C. Это когда?
B. Когда умру. Потому что они просто офигительные! (Выключает.)
C вворачивается в простыню, A отбирает у нее простыню. C бежит к B.
C. Нет.
B. Все.
C. Я хочу еще послушать.
B. Мне некогда.
C. Ну давай послушаем еще одну! Только одну!
B. Нет. Помолчи. (Садится.)
C. А что ты наденешь на свои похороны? Красную юбку?
B (начинает красить губы). Ничего.
C. Ничего не наденешь? Голая будешь?
B. Да, совершенно голая. К Богу нужно идти обнаженной.
C. Почему?
Молчание.
А я надену белое платье и белые туфли из шелка. И на платье будет столько страз, что будет казаться, что идет снег… или такие маленькие зеркальные штучки, которые светятся. А вниз шикарное белье. (Смеется.) Я буду лежать, сложив руки на груди.
Молчание.
А на голову что наденешь? Шляпу?
B (вытягивает губы трубочкой, как будто кого-то целует). Что ты сделала с зеркалом?
C. Слишком ярко.
B. Ну конечно, чтобы было заметно.
C. Да уж, мимо не пройдешь.
B. Должно быть видно в темноте.
C. Ты сама на себя не похожа.
B. А это и не я.
C. Чего?
Молчание.
Жаль, что папа тебя не видит.
B. Какой папа?
C. Есть только один папа… Он бы очень огорчился.
B. Он умер, так что уже неважно — огорчился бы он или нет.
C. А ты откуда знаешь?
B. Что?
C. Умер он или нет. Может, он жив.
B. Ну конечно умер.
C. Он, может, еще вернется.
B. В таком случае он вернулся бы уже давным-давно.
C. А мне кажется, что он вернется… молодой.
B. Молодой?
C. Да, такой, каким он был до войны.
B. Ну скажи ей, что он умер.
A. Что ты сказала?
B. Про папу. Скажи ей, что он умер. (Пауза.) Умер. (Пауза.) Его нет.
Молчание.
Правда же, он умер?
A. Я не знаю.
B. Папа. Правда же, он умер?
A. Кто знает.
B. Но ты же так думаешь.
A. А что мне, по-твоему, думать?
C. Он умрет только тогда, когда больше не вернется.
B. Но он же и так не вернулся, дубина.
C. Да, но он же может… можно же стараться вести себя так, как будто он жив. Необязательно вести себя так, будто его нет… ну то есть просто его как бы нет здесь сейчас.
