Александр Островский - Том 3. Пьесы 1862-1864

Медку пожалуйте, честные гости!

У нас так все с хозяйки начинают.

Нет, батюшка, уволь! Пила довольно.

Неволить не могу, я не указчик
В чужом дому.

Уж просим обо всей!

Григорий… Как по отчеству, не знаю…

Петрович был.

Покорнейше прошу!

Уж мне-то пить ли?

Пей!

Оно как будто
Нескладно мужику-то?

Не осудим!

Желаю здравствовать на многи лета!

Кузьма Захарьич!

Больше не просите!

Ну, как угодно.

Вот и наши идут.

Здорова ли ты здесь?

Кажись, здорова.

Тебе вперед.

Не местом, человеком.

Послушать бы теперь, Кузьма Захарьич,
Твоих речей. Сладка твоя беседа.

Да речь-то у меня одна все, Марфа
Борисовна.

Ее-то нам и нужно.

Ну, так начнем! Москва разорена?

Разорена.

Так ей и оставаться?

Как можно!

Что ты!

Сохрани Господь!

Москва нам корень, прочим городам?

Известно, корень. Что и говорить!

А если корнем основанье крепко,
Тогда стоит и древо неподвижно;
А корени не будет — прилепиться
К чему?

Ну, что уж!

Господи помилуй!

Москва — кормилица, Москва нам мать!

Кормилица и мать.

Родная мать.

А разве дети могут мать покинуть
В беде и горе?

Мы не покидали.
Ты сам ходил с Алябьевым по Волге
И по Оке, и воры вас боялись.
Мы с Репниным ходили и к Москве,
Да воротились оттого, что ладу
Бог не дал воеводам. Грех на них!
Им отвечать, а мы не виноваты.
Мы головы свои несли и души
За веру православную сложить;
Господь не принял.

Не было стратигов.

Тогда Пожарский с Ляпуновым были
Вожди искусные. Спроси, о ком
Народ молебны пел? О Ляпунове
Да о Пожарском-князе. Знать, молитвам
Не внял Господь за прегрешенья наши.

Пожарский ранен, Ляпунов убит.

Осиротела Русь! Ни воеводы,
Печальника о нас, сиротах бедных,
Ни патриарха, ни царя. Как стадо
Без пастыря, мы бродим, злому волку —
Губителю добыча.

Бить волков!

Известно, бить! Уж будет, потерпели!

Мы топоры и косы отточили,
Которые об них же притупили.

Душа кипит, давно простору просит,
И руки чешутся.

Зачем же дело
Откладывать? Благословясь, да с Богом,
Не мешкая!

Отложишь поневоле.
Что скоро, то не споро, говорят.

Друзья, поверьте мне, такие речи
И слушать весело, и слезы льются
От радости; а все-таки Аксеныч
Нам правду молвил. Не такое дело,
Чтоб торопиться.

Надо рассудить
Да поразмыслить.

Думать ваше дело.

Что есть у нас? Ни войска, ни казны,
Ни воеводы. Прежде нужны деньги;
Сберем казну, и люди соберутся,
Стрельцы, казаки. Всякого народу
По свету белому довольно бродит
Без дела и без хлеба; рады будут
Трудом себе копейку заработать.
Не все же грабить! Хоть не все, а помнят,
Что есть Бог на небе, что он судья
Всех дел и тайных помышлений наших.
А воеводу миром изберем.

Кого излюбим, тот у нас и будет.

Казна всего нужнее.

Верно слово.

Где взять казны?

Собрать, Кузьма Захарьич.

Да много ли сберешь! На разговоры
Все тороваты, а коснись до дела,
Так и попрячутся. Не то что денег,
И тех, что посулили, не найдешь.

А ты не обижай, Кузьма Захарьич!

Не обижает, дело говорит.

Вот все, что есть, возьмите, коли нужно.

Душа святая! О тебе нет речи!
Твои достатки и тебя мы знаем.
Ты все отдашь, и я отдам, и он, —
Все будет мало. С чем тут приниматься!
И только что обидим мы без пользы
Самих себя, а делу не поможем.

Хоть и немного соберем, все помощь.

Какая ж помощь?

Мы к Москве пошлем.

Кому? Заруцкому да Трубецкому?
Возьмут, да и спасиба нам не скажут.
Нет, надо погодить сбирать казну.
Я говорил сегодня воеводам,
Просил их порадеть о земском деле,
Да не хотели слушать. Дьяк Семенов
Да Биркин чуть не выгнали меня.
Как на врага какого ополчились,
Обидели меня и обругали.
Не ведаю, за что напасть такая!
Когда уж власти не хотели слушать,
Кто нас послушает! В бедах и в горе
Сердца окаменели. О себе
Печется каждый, ближних забывая.