Михаил Булгаков - Зойкина квартира
А б о л ь я н и н о в. Простите, мсье Аметистов, я не таскаюсь, а хожу.
А м е т и с т о в. Да не обижайтесь вы! Вот человек, ей-богу! Ну, ходите. Вы ходите, а он в машине ездит! Вы в одной комнате сидите (пардон, пардон, может быть, выражение «сидите» неприлично в высшем обществе, так восседаете), а Гусь — в семи! Вы в месяц наколотите… пардон, наиграете на ваших фортепьянах десять червяков, а Гусь — пять сотен. Вы играете, а Гусь танцует!
А б о л ь я н и н о в. Потому что эта власть создала такие условия жизни, при которых порядочному человеку существовать невозможно.
А м е т и с т о в. Пардон, пардон! Порядочному человеку при всяких условиях существовать можно. Я порядочный человек, однако же существую. Я, папаша, в Москву без штанов приехал, а вот…
А б о л ь я н и н о в. Простите, но какой я вам папаша?
А м е т и с т о в. Да не будьте вы таким недотрогой! Что за пустяки между дворянами.
А б о л ь я н и н о в. Простите меня, вы действительно дворянин?
А м е т и с т о в. Мне нравится этот вопрос! Да вы сами не видите, что ли? (Икает.) А, черт…
А б о л ь я н и н о в. Ваша фамилия, видите ли, мне никогда не встречалась.
А м е т и с т о в. Мало ли что не встречалась! Известная пензенская фамилия. Эх, сеньор! Да если бы вы знали, что я вынес от большевиков, эх… Имение разграбили, дом сожгли…
А б о л ь я н и н о в. У вас в каком уезде было имение?
А м е т и с т о в. У меня? Да вы говорите про… которое?
А б о л ь я н и н о в. Ну да которое сожгли.
А м е т и с т о в. Ах, это… Не хочу я вспоминать, потому что мне тяжело. Белые колонны, как сейчас помню… Семь колонн, одна красивее другой. Э, да что говорить! А племенной скот! А кирпичный завод!
А б о л ь я н и н о в. У моей тетки, Варвары Николаевны, был превосходный конский…
А м е т и с т о в. Что там Варвара-тетка! У меня лично был, да какой! Да что вы так приуныли? Приободритесь, отец!
А б о л ь я н и н о в. У меня тоска!
А м е т и с т о в. Вообразите, у меня тоже. Почему, неизвестно! Предчувствие какое-то… От тоски карты помогают…
А б о л ь я н и н о в. Я не люблю карт, я люблю лошадей. У меня была лошадь Фараон…
Голос глухо запел: «Напоминают мне оне…»
Камзол красный, рукава желтые, черная перевязь — Фараон…
А м е т и с т о в. Я любил заложить фараон… Эх, пойдет партнер углами гнуть, вы, батюшка, холодным потом обольетесь! Но зато потом, как срежете ему карту на полном ходу, хлоп! Ляжет, как подкошенная!.. Кто меня расстроил… Эх, убраться бы из Москвы поскорее!
А б о л ь я н и н о в. Да, да, поскорее, я не могу здесь жить…
А м е т и с т о в. Не раскисайте, братишка! Три месяца еще, и уедем в Ниццу. Вы бывали в Ницце, граф?
А б о л ь я н и н о в. Бывал много раз.
А м е т и с т о в. Я тоже, конечно, бывал, только в глубоком детстве. Эх-хо-хо… Моя покойная матушка, помещица, возила меня… две гувернантки с нами ездили, нянька… Я, знаете ли, с кудрями… Интересно, бывают ли шулера в Монте-Карло?
А б о л ь я н и н о в (в тоске). Ах, я не знаю… Ах, я ничего не знаю…
А м е т и с т о в. Схватило! Вот экзотическое растение. Граф, коллега, до прихода Зоечки прошвырнемся в «Баварию»?
А б о л ь я н и н о в. Вы меня прямо ошеломляете вашими словами. В пивных грязь и гадость…
А м е т и с т о в. Вы, стало быть, не видели раков, которых вчера привезли в «Баварию»! Каждый рак величиной, ну, чтобы вам не соврать, с гитару! Херувим!
Появляется Х е р у в и м.
Слушай, дорогой мажордом желтой расы, если придет Зоя Денисовна, скажи, что мы с графом на минутку в Третьяковскую галерею пошли. Ползем, папаня! Во — раки! (Уходит с Абольяниновым.)
Х е р у в и м. Мануска! Усли!
М а н ю ш к а (вбегает, целует Херувима). Чем ты мне понравился, я в толк не возьму! Желтый, как апельсин, а понравился! Вы, китайцы, лютеране?
Х е р у в и м. Лютирани, мала-мала, белье стираем… Слусай, Мануска, вазное дело. Мы скоро ехать будим, Мануска. Я тибе беру Санхай.
М а н ю ш к а. В Шанхай? Не поеду я.
Х е р у в и м. Поедеси!
М а н ю ш к а. Что ты командуешь? Что я тебе, жена, что ли?
Х е р у в и м. Я тибе зеню, Мануска. В Санхае.
М а н ю ш к а. Меня нужно спросить, пойду я за тебя или нет. Что, я тебе контракт подписывала, что ли, косой?
Х е р у в и м. Ты, мозет, Ганзалина зенить хоцись?
М а н ю ш к а. А хотя бы и Газолина, я девушка свободная. Ты чего буркалы китайские выпятил, я тебя не боюсь.
Х е р у в и м. Ганзалини?
М а н ю ш к а. Нечего, нечего…
Х е р у в и м (становится страшен). Ганзалини?
М а н ю ш к а. Что ты, что ты…
Х е р у в и м (схватывает Манюшку за глотку, вынимает нож). Я тибе цицас резать буду. (Душит Манюшку.) Кази, Ганзалини целовала?
М а н ю ш к а. Ой, пусти глотку, ангелок… Помяни, Господи, рабу Марию…
Х е р у в и м. Целовала? Целовала?
М а н ю ш к а. Херувимчик, хрустальный… Не целовала… не режь сиротку… Пожалей мою юную жизнь…
Х е р у в и м (спрятал нож). Зенить будеси Ганзалини?
М а н ю ш к а. Нет, нет, нет…
Х е р у в и м. Мине зенить будиси?
М а н ю ш к а. Нет… буду, буду. Что же это он, товарищи, делает?!
Х е р у в и м. Я тибе предлозение делала.
М а н ю ш к а. Ай да предложение, ай да женишок с ножичком… Ты же разбойник, Херувим!
Х е р у в и м. Ниэт… Я ни разбойник, я был пицальный… каздый гоняит… тюрьму хоцит садить китайса, за кокаин… Гандзалин миня тиранил мала-мала… Белье стирал целую ноць… сам денга бирет, мине сорок копиек давал… я страдал, холодный…— китайса не мозет зить холодной Москва… китайса Санхае долзен зить… Слусай, Мануска, ты типель собилайся, все собилай, мы скоро ехать будим, я придумал много цирвонцев достать…
М а н ю ш к а. Ой, Херувим, что ты придумал? Боюсь я тебя!
Звонок.
Катись в кухню.
Херувим исчезает.
(Открыв дверь.) Ой, Господи, Боже мой!..
Г а н д з а л и н. Здрасти, Мануска!
М а н ю ш к а. Ой, уйди, Газолин…
Г а н д з а л и н. Нет, я зацем уйди? Я не уйди. Ты одна, Мануска? Я тибе присел предлозение делать.
М а н ю ш к а. Уйди, Газолин.
Г а н д з а л и н. Нет, зацем? Ты мне сто говорила, а? Говорила, любиси. Обманула Ганзалин?
М а н ю ш к а. Что ты врешь? Ничего я тебе не говорила. Вот я Зою Денисовну кликну…
Г а н д з а л и н. Ты вресь. Ее дома нету. Ты, Мануска, много вресь! А я тибе люблю!
М а н ю ш к а. Ты с ножом? Говори прямо, если с ножом…
Г а н д з а л и н. Я с нозом. Предлозение делать.
Х е р у в и м (появился внезапно). Кто предлозение?
Г а н д з а л и н. Ага! Вот он, помосник! Ах, ты!..
Х е р у в и м. Ты иди с квартиры, иди!.. Это моя квартира, Зойкина, моя!
М а н ю ш к а. Ой, что же это будет?
Г а н д з а л и н. Твоя? Бандит! Захватил квартиру Зойкину! Я тибя подобрал? Ты как собака был? А ты… Я предлозение буду делать Мануске!
Х е р у в и м. Я узе делала. Она моя зена, она миня любит!
Г а н д з а л и н. Вресь! Она моя зена, она миня любит!
М а н ю ш к а. Врет, врет, врет! Херувимчик, врет он!
Х е р у в и м. Уходи из моей квартиры!
Г а н д з а л и н. Ты уходи! Я милици все расскази, какой ты китайский тип.
Х е р у в и м. Милиции… (Шипит.)
Гандзалин шипит.
М а н ю ш к а. Зайчики, милые, только не режьтесь, дьяволы!
Х е р у в и м. А-а-а-а!.. (Внезапно выхватывает нож, бросается на Гандзалина.)
М а н ю ш к а. Караул! Караул! Караул!
Гандзалин бросается в зеркальный шкаф, захлопывая за собой дверцу. Звонок.
Караул! Брось ножик, черт окаянный!
Звонок.
Звонят! На каторгу тебя заберут!
Звонок.
Х е р у в и м. Я его потом зарезу! (Закрывает шкаф на ключ, ключ прячет в карман и исчезает.)
Манюшка открывает дверь, в переднюю входят д в о е н е и з в е с т н ы х в штатском, оба с портфелями.
П е р в ы й н е и з в е с т н ы й. Здравствуйте, товарищ! Это не у вас «караул» кричали?
М а н ю ш к а. Что вы, какой «караул»? Это я пела…
В т о р о й н е и з в е с т н ы й. А-а…
М а н ю ш к а. А вам что, товарищи?
П е р в ы й н е и з в е с т н ы й. А мы, товарищ, комиссия. Пришли вашу мастерскую осматривать.
М а н ю ш к а. Да заведующей сейчас нету… Сегодня занятиев нет…
П е р в ы й н е и з в е с т н ы й. А вы кто же такая сами будете?
М а н ю ш к а. Я ученица-модельщица.
В т о р о й н е и з в е с т н ы й. Ну вот вы нам и покажите. А то что же нам два раза ходить.
М а н ю ш к а. Ну, тогда пожалуйте…
