Юджин О'Нил - Хьюи[Hughie]
А чего, ему же лучше, что он умер. Можно сказать, ему повезло. Может теперь ни о чем не беспокоиться. Хьюи вышел из игры. То есть из всей этой вшивой аферы. Ну то есть из жизни.
Ночной портье (вырванный из сладкого плена грез, с любезным безразличием поддакивает). Да-да, жизнь, если задуматься, это вшивая афера, не правда ли, четыреста девяносто второй? Только приходится мириться с тем, что есть, потому что… Ну то есть нельзя же все к чертовой матери сжечь, ведь верно? Слишком много стали и камня. Что-нибудь так или иначе останется, и пойдет все по новой.
Эри (таращится недоуменно). Постой, ты о чем это? Чего ты плетешь?
Ночной портье (спохватившись, растерянно). Да я, признаться, и сам толком не… Просто взбрело что-то в голову.
Эри (насмешливо, но все-таки видно, что он доволен завязавшимся наконец общением). А ты возьми и выкинь все это поскорей из головы, Чарли, не то, глядишь, объявятся какие-нибудь в казенном обмундировании и сачком тебя — хлоп. (Переводит разговор на другую тему, серьезно.) Слушай, ты, может, подумал, я это все наврал, ну, насчет цветов для Хьюи, что я выложил за них сотню? Так вот, это истинная правда. Мне плевать было, сколько они стоят. Я знал, что должен устроить Хьюи торжественные проводы, ведь если не я, то больше-то и некому.
Ночной портье. Да нет, Эри, у меня и в мыслях не было усомниться. Вы эти деньги, надо понимать, выиграли… то есть, я прошу прощения, если ошибся, но вы ведь игрок, правильно?
Эри (отмахивается). Ну да, когда есть чего поставить. Но при чем тут это? Ту сотнягу я не выиграл. Я вообще ничего не выигрываю с тех пор, как Хьюи увезли в больницу. Я на коленях выклянчивал у разных знакомых по десятке, по двадцатке, покуда не набрал, сколько надо.
Ночной портье (его мыслями снова завладел Великий идеал, настойчиво). А вы случайно не знаете… Арнольда Ротштейна?
Эри (раздражаясь, что его перебили). Арнольда? При чем тут он? Да он бы такому, как я, гроша ломаного никогда не ссудил, если б мне даже надо было, чтобы родную бабку не пустить на панель.
Ночной портье (почтительно и благоговейно). Так, значит, вы его знаете!
Эри. Еще бы мне его не знать, ублюдка. Его на Бродвее всякий знает. И он меня знает — когда ему это выгодно. Он меня гоняет по своим делам, если другого никого нет под рукой. Только не он меня сейчас беспокоит. Меня, брат, беспокоит, что кое-кто из тех парней, у кого я стрельнул монету, порядочные живодеры и им нужно вернуть долг не позже четверга, а иначе плохо мое дело и надо смываться, а то костей не соберу, загремлю в лазарет. (Вдруг расправляет плечи и продолжает с беспомощной, но подлинной отвагой.) Ну и черт с ним со всем. Я ведь знал, что иду на риск. Я всегда иду на риск и, если проигрываю, плачу, а не даю дёру. И пусть, зато я устроил Хьюи торжественные проводы.
Он на минуту смолкает. НОЧНОЙ ПОРТЬЕ опять не слышит его, он погрузился в собственные грезы. С его приоткрытых губ готов сорваться вопрос, но в это время ЭРИ возобновляет свой печальный монолог.
Но и это не главная моя забота, Чарли. Моя главная забота — что у меня началась глухая полоса неудач с тех самых пор, как Хьюи положили в больницу. Ни единого выигрыша. Тут что-то не так. Я сроду был везучий — ну то есть всегда перебивался и долги возвращал. Не болела у меня голова о долгах, как вот теперь болит. Знал, что обязательно сколько-нибудь да выиграю и расплачусь. А теперь у меня такое пакостное чувство, что будто я с Хьюи потерял и свою удачу — ну то есть уверенность а себе потерял. Он давал мне уверенность. (Отворачивается от стойки.) А, что толку всю ночь тут языком молоть. От тебя мне никакого проку. (Идет к лифту.)
Ночной портье (просительно). Одну минуточку, Эри, если можно. (С придыханием.) Так вы, значит, старые знакомые с Арнольдом Ротштейном? Скажите мне, пожалуйста, правда ли, что, когда Арнольд Ротштейн играет в покер, одна белая фишка равняется ста долларам?
Эри (скучливо и раздраженно). Господи! А тебе-то что до этого? (Не договорив, замолкает и смотрит вопросительно на НОЧНОГО ПОРТЬЕ.)
Оба молчат.
(Вдруг его лицо освещается спасительной догадкой. Он сердечно улыбается и уверенной походкой возвращается к стойке.) Слушай, Чарли, ты что же мне раньше не сказал? Ты, оказывается, интересуешься игрой? Вот черт, а я-то совсем обидно про тебя думал, друг. Эх, думаю, вот ведь нисколечко человек не похож на старину Хьюи. Нет у него в крови тяги к риску. Так, сонная тетеря. (От души.) Теперь вижу, ты парень что надо. Руку! (Сует ему руку, и НОЧНОЙ ПОРТЬЕ со слабосильной радостью ее пожимает. Продолжает говорить все горячее и самоувереннее.) Вот это — другой коленкор. Мы с тобой отлично поладим. Ты только меня слушайся, как Хьюи.
Ночной портье (благодарно). Да, да, спасибо, Эри. (Не отступаясь.) Так это правда, что, когда Арнольд Ротштейн играет в покер, одна белая фишка…
Эри: (с величественной небрежностью)…означает сотню из твоего кармана? Точно. А что? У Арнольда сейчас монеты — засыпься. А когда ты при деньгах, тебе сотняги — что семечки. Уж я-то знаю, приятель, я сам был при деньгах, когда Арнольд за грош давился. Да вот помню, один раз в Новом Орлеане я сигару сотенной раскурил, просто для потехи, понимаешь? Сидел с компанией шикарных баб, и захотелось посмотреть, как у них глаза на лоб полезут, — и полезли, можешь мне поверить, да еще как! Ну, после этого натурально, бери любую — отказу не будет. А раз я сорвал аж двадцать тысяч за один заезд. Вот это, я понимаю, жизнь! И в кости тоже, бывает, славно дело идет, когда крупная игра. Господи, иной раз бросаешь кости, а на полу бумажек — сто тысяч банкнотами! А ты говоришь. (Украдкой покосился на НОЧНОГО ПОРТЬЕ и склонен немного сбавить тон. Но совершенно напрасно. В глазах НОЧНОГО ПОРТЬЕ он теперь — игрок из 492-го, личный друг Арнольда Ротштейна, и каждое его слово достоверно. Продолжает.) Конечно, не буду тебя обманывать, сейчас я не при деньгах, в данную минуту. Сам знаешь, как оно бывает, Чарли. Сегодня падаешь, завтра взлетаешь. У меня поставлено кое-что на одну клячонку в четвертом заезде в Саратоге. По моим сведениям, она такая горячая, что если не перескочит через главную трибуну, то придет первая с опережением на целую милю. Так что, увидишь меня здесь с потрясающей блондинкой, не удивляйся. (Подмигивает и хихикает.)
Ночной портье (старательно улыбаясь, по-приятельски). Да нет, меня этим не удивишь. Я работаю ночным портье в гостиницах, можно сказать, всю жизнь. (Делает даже попытку подмигнуть.) Нарушение правил, но я могу забыть про эти правила.
Эри (сухо). Было б чего забывать, о них, небось, сам управляющий слыхом не слыхал. (Затем хитро, примериваясь.) А что, не кинуть ли нам с тобой разок бабки, Чарли? То есть просто для забавы, как мы с Хьюи, бывало? Ты на свои деньги не можешь рискнуть, разве я не понимаю? Так я тебе своих отсчитаю, усек? У меня еще доллар-другой найдется. Играть надо на настоящие, а то неинтересно. Но вся монета — моя. Ты, так ли, эдак ли, ничего проиграть не можешь. Просто охота показать тебе, как я тебя в два счета обставлю. Мне уверенности прибавится. (Вытаскивает из кармана две долларовые бумажки и мелочь, подвигает почти все НОЧНОМУ ПОРТЬЕ.) Вот тебе. (Достает кости, затем как бы невзначай.) Не хочешь проверить перед тем, как бросать?
Ночной портье. Что вы! Я же знаю, что могу вам полностью доверять!
Эри (с улыбкой). До чего ж ты мне напоминаешь Хьюи, дружище. Он тоже всегда мне доверял. Ну, не обессудь, если везенье будет на моей стороне. (Встряхивает кости в горсти — задумчиво.) А знаешь, по-моему, хватит мне оплакивать Хьюи. Что проку, ей-богу? Ему уж не поможешь. Его нет. И нас не будет. Вчера он, а завтра я или ты, все равно, какая разница? Такие уж правила игры, верно? (Душа его освобождается от горя, к нему возвращается прежняя самоуверенность.) Бросаю два раза.
Ночной портье (с отвагой — стараясь изобразить на своем взволнованном лице каменную невозмутимость, как у прославленного Арнольда Ротштейна). Идет.
Эри (бросает кости). Четыре очка. (Быстро подбирает кости и бросает снова.) Опять же четыре. (Сгребает деньги.) Видал? Долго ли умеючи, если кому везет вроде меня. (Самодовольно посмеивается и хитро, весело, дружелюбно и презрительно подмигивает НОЧНОМУ ПОРТЬЕ — прожженный игрок, ловкач и деляга уделяет от щедрот своих наивному губошлепу.)
