Федерико Гарсиа Лорка - Стихотворения. Проза. Театр (сборник)
Из советов поэту
Перевод Н. Малиновской
Между стихотворением и деревом та же разница, что между ручьем и взглядом.
Ни мыльных пузырей, ни свинцовых пуль. Настоящее стихотворение должно быть незримым.
Учись у родника, который лихорадит ночные сады, и никто не знает, когда он смеется и когда плачет, когда начинается и когда кончится.
На перекрестках пой вертикально.
Не лишай стихи тумана – иной раз он убережет от сухости, став дождем.
Строение и звучание слова так же таинственны, как его смысл.
Никогда ничего не объясняй и не стыдись равного трепета перед бабочкой и бегемотом.
Твой рацион: на севере – вино и звезды, на юге – хлеб и дождь.
Встречая слово «Нет», пиши сверху «Да», а натыкаясь на «Да», сразу зачеркивай.
Учти и помни, что лягушка строго критикует бредовый полет ласточки.
Когда начинается «ты слезь, а я сяду» – ломай стул и в эти игры не играй.
Не забывай и на пределе счастья или страха прочесть на ночь «Отче наш».
В неприкаянной смуте предвечерья, когда люди вздыхают, а у деревьев голова раскалывается от птиц, выключи сердце и примерься к широким веслам заката.
Если море тебя печалит, ты безнадежен.
1924
Поэма канте хондо
Балладилья о трех реках
Перевод В. Столбова
Гвадалквивир струится
в тени садов апельсинных.
Твои две реки, Гранада,
бегут от снегов в долины.
Ах, любовь,
ты исчезла навеки!
В кудрях у Гвадалквивира
пламенеют цветы граната.
Одна – кровью, другая – слезами
льются реки твои, Гранада.
Ах, любовь,
ты прошла, словно ветер!
Проложены по Севилье
для парусников дороги.
По рекам твоим, Гранада,
плавают только вздохи.
Ах, любовь,
ты исчезла навеки!
Гвадалквивир… Колокольня
и ветер в саду лимонном.
Дарро, Хениль, часовенки
мертвые над затоном.
Ах, любовь,
ты прошла, словно ветер!
Но разве уносят реки
огни болотные горя?
Ах, любовь,
ты исчезла навеки!
Они апельсины и мирты
несут в андалузское море.
Ах, любовь,
ты прошла, словно ветер!
Поэма о цыганской сигирийе
Пейзаж
М. Цветаевой
Масличная равнина
распахивает веер,
запахивает веер.
Над порослью масличной
склонилось небо низко,
и льются темным ливнем
холодные светила.
На берегу канала
дрожат тростник и сумрак,
а третий – серый ветер.
Полным-полны маслины
тоскливых птичьих криков.
О, бедных пленниц стая!
Играет тьма ночная
их длинными хвостами.
Гитара
М. Цветаевой
Начинается
плач гитары.
Разбивается
чаша утра.
Начинается
плач гитары.
О, не жди от нее
молчанья,
не проси у нее
молчанья!
Неустанно
гитара плачет,
как вода по каналам – плачет,
как ветра над снегами – плачет,
не моли ее о молчанье!
Так плачет закат о рассвете,
так плачет стрела без цели,
так песок раскаленный плачет
о прохладной красе камелий.
Так прощается с жизнью птица
под угрозой змеиного жала.
О гитара,
бедная жертва
пяти проворных кинжалов!
Крик
Перевод Б. Дубина
Крик полукружьем
от склона
до склона пролег.
Черною радугой
стянут
сиреневый вечер.
Ай!
По струнам ветров
полоснул
исполинский смычок.
Ай!
(Цыгане в пещерах
прикрыли ладонями свечи.)
Ай!
Тишина
Перевод А. Гелескула
Слушай, сын, тишину —
эту мертвую зыбь тишины,
где идут отголоски ко дну.
Тишину,
где немеют сердца,
где не смеют
поднять лица.
Поступь сигирийи
Перевод А. Гелескула
Бьется о смуглые плечи
бабочек черная стая.
Белые змеи тумана
след заметают.
И небо земное
над млечной землею.
За вещим биением ритма
спешит она в вечной погоне
с тоскою в серебряном сердце,
с ножом на ладони.
Куда ты несешь, сигирийя,
агонию певчего тела?
Какой ты луне завещала
печаль олеандра и мела?
И небо земное
над млечной землею.
Следом
Перевод В. Столбова
Смотрят дети,
дети смотрят вдаль.
Гаснут медленные свечи.
И две девушки слепые
задают луне вопросы,
и уносит к звездам ветер
плача тонкие спирали.
Смотрят горы,
горы смотрят вдаль.
А потом…
Перевод М. Цветаевой
Прорытые временем
лабиринты —
исчезли.
Пустыня —
осталась.
Немолчное сердце —
источник желаний —
иссякло.
Пустыня —
осталась.
Закатное марево
и поцелуи —
пропали.
Пустыня —
осталась.
Умолкло, заглохло,
остыло, иссякло,
исчезло.
Пустыня —
осталась.
Поэма о солеа
* * *
Перевод Н. Ванханен
Земля суха,
земля тиха,
земля
бездонных ночей.
(Ветер олив
и ветер нагорий.)
Стара
земля
свечей
и горя.
Земля
глубинных криниц.
Земля
запавших глазниц,
стрел над равниной.
(Ветер, путь без границ,
ветер, шум тополиный.)
Селенье
Перевод М. Цветаевой
На темени горном,
на темени голом —
часовня.
В жемчужные воды
столетние никнут
маслины.
Расходятся люди в плащах,
а на башне
вращается флюгер.
Вращается денно,
вращается нощно,
вращается вечно.
О, где-то затерянное селенье
в моей Андалузии
слезной…
Нож
Перевод А. Гелескула
Нож,
ты в живое сердце
входишь, как лемех
в землю.
Нет.
Не вонзайте.
Нет.
Нож, ты лучом кровавым
над гробовым
провалом.
Нет.
Не вонзайте.
Нет.
Перекресток
Перевод В. Парнаха
Восточный ветер.
Фонарь и дождь.
И прямо в сердце —
нож.
Улица —
дрожь
натянутого
провода,
дрожь
огромного овода.
Со всех сторон,
куда ни пойдешь,
прямо в сердце —
нож.
Ай!
Перевод А. Якобсона
Ветром крик повторился.
Эхо – тень кипариса.
(Оставьте меня в этом поле
плакать.)
Рухнуло все, и хлынули волны
безмолвья.
(Оставьте меня в этом поле
плакать.)
Мрак за далью холодной
кострами изглодан.
(Я говорю: оставьте
меня в этом поле
плакать.)
Нежданно
Перевод А. Якобсона
На улице мертвый лежал,
зажав между ребер нож, —
и был он всем незнакомый.
Фонарь прошибала дрожь.
Мама,
как он дрожал —
фонарик у этого дома!
Уже заря занялась,
а все не закрыли глаз,
распахнутых в мир кромешный.
Покойник один лежал,
и рану рукой зажимал,
и был он чужой, нездешний.
Солеа
Перевод А. Гелескула
Под покрывалом темным
ей кажется мир ничтожным,
а сердце – таким огромным.
Под покрывалом темным.
Ей кажется безответным
и вздох и крик, унесенный
неумолимым ветром.
Под покрывалом темным.
Балкон распахнулся в дали,
и небеса балконом
текли и в зарю впадали.
Ай, айяйяй,
под покрывалом темным!
Пещера
Перевод А. Гелескула
Протяжны рыдания
в гулкой пещере.
(Свинцовое тонет в багряном.)
Цыган вспоминает
дороги кочевий.
(Зубцы крепостей
за туманом.)
А звуки и веки —
что вскрытые вены.
(Черное
тонет в багряном.)
И в золоте слез
расплываются стены.
(И золото
тонет в багряном.)
Встреча
Перевод Б. Дубина
В этом глухом поречье
мы не искали
встречи.
Как я люблю, ты знаешь —
и понапрасну речи!
Лучше ступай тропинкой
к своей округе.
А у меня гвоздями
пробиты руки.
Или не хватит крови
и смертной муки?
Лучше ступай, не глядя,
и я не стану,
и поклонимся оба
Сан-Каэтану,
чтобы в глухом поречье
век не искать нам
встречи.
Заря
