Коллектив авторов - Русская драматургия ХХ века: хрестоматия
Швандя. Кажись, не я – ты меня ведешь убивать. Да за это же немецкие деньги требуешь, продажная твоя шкура жирная!
Первый конвойный. Брешешь! Я не за немецкие деньги, а за свою землю воюю!
Швандя. И я за то же… <…> За твою землю! Чтоб у тебя отнять да вот ему, товарищу, обратно дать.
Первый конвойный (в бешенстве вскинул ружье). Так ты еще грозиться, бандит? <…>Ну-ка, отойди! Спиной <… > повернись! <… >
Первый конвойный (второму). Ты! Бери его на мушку! Что стоишь? <…> Стреляй, говорю, не то самого, как собаку…
Второй конвойный (отскочив и целясь). Да я тебя, кулацкая морда, скорей…
Швандя (схватив первого конвойного за руки). Товарищ, стоп! Не трать даром пулю, не делай тревоги. <… > Тащи-ка его в сторонку, в овраг.
Уносят первого конвойного в темноту. Быстро возвращаются. <… > Уходят.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕВечереет. С половины действия сумерки. Комната первого действия. Трехцветные флаги. Плакаты, афиши о танцах: «В пользу вооруженных сил юга России». За аркой сидит Панова, Колосов чинит провода. В дверях появляется Любовь Яровая.
Любовь. Что узнали?
Колосов. Ничего. Все утверждают: жегловцам смертной казни не избежать. <… >
Любовь. <… > Но когда? Сейчас Швандя был от Романа. Он отобьет жегловских товарищей, когда их будут вести на казнь. <… >
Колосов. Казнить будут немедленно по утверждении приговора. <… >
Вбегает молодой человек – дирижер танцев.
Дирижер. Господа, сегодня танцы до рассвета! <… >
Дирижер. <… > Танцы с летучей почтой. Я сам дирижирую. (Поправляет афишу и убегает.)
Любовь. Я ухожу, чтобы Михаила не встретить. <… >
Входит Панова. <…> Входят Кутов и Елисатов.
Елисатов. С приездом, полковник. Давно изволили вернуться?
Кутов. Только что. Прямо с фронта. <…> Сделал доклад его превосходительству о новой блестящей победе под Селезневкой. Вам известны трофеи? <… >
Кутов. Ошибка. Сто семьдесят пленных. <… > Исправьте. Четырнадцать пулеметов и, кроме того, девять орудий. <… > Напечатайте также, что состояние духа в армии превосходно. Население же во многих местах чуть не поголовно записывается в добровольцы. <…> У противника <…> полное разложение. Три четверти в дезертирах, остальных подгоняют штыками и пулеметами. Гидра революции издыхает, и недалек тот момент, когда весь русский народ единым сомкнутым строем встанет за единую, неделимую Россию и с криками: «С нами бог…» <…>
Елисатов. Привезли что-нибудь? <… > Сахар. <… > Семь пудов.
Елисатов. Цена? <…> Семьсот тысяч.
Елисатов. Полковник, не жадничайте.
Кутов. Шестьсот – ни копейки меньше. <…>
Входит Панова. <… >
Кутов. <…> Дорогая Павла Петровна, что нового у наших мерзавцев – благородных союзников?
Панова. Новые моды, новая оперетка. <… >
Кутов. Ну, ничего. <… > Получим вооружение, получим и моды. Аркадий Петрович, вы знаете, скоро прибудет его высокопревосходительство. <… > В прошлый приезд его высокопревосходительства на улицах почти не было штатского населения. Его превосходительство заметил это… <… > И просит на этот раз принять меры.
Елисатов. К увеличению штатского населения? Кто же должен принять меры? <… >
Елисатов. Слышите, Павла Петровна? Повинность. Но не находите ли, полковник, что срок для выполнения столь серьезного задания слишком мал? При нашей технике… <… >
Входит протоиерей Закатов. <…>
Закатов. Доброго здравьица, господа. Его превосходительство не прибыл? Справедливо ли благовестил о даровании новой победы?
Кутов. <… > За вами вдохновенное слово.
Закатов. С великой радостью. <… > Сейчас на площади встретил полковника Малинина. Только что с карательной экспедиции: мятежные деревни приведены к сознанию вины и раскаянию. Помяните, господа, мое пророческое слово: через сорок дней мы с вами будем слушать малиновый звон московских колоколен.
Входят Яровой и Малинин. <…>
Малинин. Здравствуйте, господа. Отец протоиерей, прошу благословить. (Подставляет руки для принятия благословения.) <… >
Малинин (поцеловав руку Закатова, целует обе руки Пановой). Сначала одну освященную, затем две божественные. <… >
Панова. Фи, как называются ваши духи? <…> Вот полковник Кутов мне с фронта привез – прелесть!
Кутов. Поздравляю, полковник, с успехом. <…>
Елисатов. Разрешите интервью?
Малинин. Додоклада его превосходительству – не могу.
Елисатов. Хотя бы силуэтно? <…>
Елисатов. Что побудило эти деревни скосить помещичьи нивы и разгромить усадьбы?
Малинин. Исключительно большевистская агитация. <…>
Елисатов. Какие взяты меры успокоения?
Малинин. Решительные и срочные, оперируя в рамках сожжения деревень и экзекуции. <… > В печати же прошу отметить, что в трудном двухнедельном походе весь отряд, от командира до последнего солдата, был выше похвал. Все одинаково одушевлены были готовностью пойти за веру – на крест, за царя – на плаху, за отечество – на штык. А за такие ручки (целует руки Пановой) – в огонь и в воду. <… >
Малинин. Могу вас, дорогая, уверить, что <… > козни большевиков в тылу опаснее, чем их штыки на фронте, во-вторых, мы в тылу на штык не жидовские перины брали и не духи для дам добывали, как это делали на фронте некоторые из ныне фыркающих. <… >
Яровой. Я предпочел бы, господа, для этих дискуссий пройти в кабинет и освободить от них отца Закатова. <… >
Закатов. А как, Аркадий Петрович, относительно дачки? Купить желательно.
Елисатов. Есть, батюшка, именно для вас. Прошу. <… > (Уходят.)
Кутов. Баб усмиряете, а под носом жегловцы мост опять чуть не взорвали.
Малинин. Однако не взорвали. И Мазухин с Хрущем мною захвачены.
Кутов. Вами? Все это сделал поручик Яровой, и напрасно вы себе…
Яровой. Господа, прошу вас прекратить это. Момент серьезней, чем вам кажется. Пока не ликвидировали Романа Кошкина, тыл находится под большой угрозой.
Малинин. Ликвидируем. <… > В Ореховские леса ушел. А этот, как его, ну, что при повешении конвойного задушил?
Кутов. Швандя?
Малинин. Да, да. Швандя – в Волчьих оврагах. <… > Надо послать отряды в обоих направлениях. <… >
Малинин. <… > Жегловскую шайку повесить не в Жегловке, а развешать здесь, по бульвару. <… >
Яровой. Я буду настаивать, чтобы этого не было. <… > Я и сам <… > развешал бы этих озверевших рабов, и не только на бульваре, а по всей дороге до Москвы, но сейчас это даст такой эффект, что у ворот же тюрьмы их отобьет тот же Кошкин. <… >
Кутов. Мы играем в половинную игру. Если террор объявлен, то он должен быть выявлен.
Малинин. Нужно быть тверже по отношению к полубольшевикам. Их надо частью выслать на фронт, частью изолировать здесь. <… >
Малинин. Значит, вы за полубольшевиков?
Яровой. В борьбе с большевиками у меня, кажется, руки не дрожат. И мое мнение…
Малинин (резко перебивая его). Господин поручик, раз навсегда советую вам ваши мнения оставить при себе и точно следовать предначертаниям его высокопревосходительства.
Яровой (сдерживая гнев). Я свое мнение о вас оставлю при себе.
Слышен гудок автомобиля.
Кутов (посмотрев в окно). Его превосходительство.
Все направляются в кабинет генерала. Кутов, распахнув дверь, видит за ней Колосова.
Кто такой? Что тут за дверью делаешь?
Колосов. Мастер. Телефон исправляю. <…>
Горностаева. Что же это такое, господа? Поручик Яровой, опять Макса посадили! Третий раз. <…> Сейчас. На улице. Лоток вот мне передали, а его повели в контрразведку.
Яровой (Малинину). Видно, опять у вас Горностаева за Кошкина приняли.
Малинин. Хорошо. Я сейчас по телефону справлюсь.
Уходят все, кроме Горностаевой и Закатова.
Горностаева. Третий раз! Больного человека! Ни за что ни про что! <…> То хватали: «Зачем с большевиками работал», а теперь торгуешь сахарином и лимонной кислотой вразнос: «Зачем спекулируешь?» <… > А это – своя власть! Ждали, ждали – дождались! Вся интеллигенция – в тюрьмах. <… >
Входит Малинин.
Малинин. Профессор свободен и сию минуту будет здесь. <… >
Входит профессор Горностаев.
Горностаева (бросаясь к нему). Макс, Макс! Что же это?
Горностаев. Видишь, свобода. (Малинину.) Могу идти?
Малинин. Да, да, профессор, извините за недоразумение. А ведь мы с вами старые знакомые. Не припомните? <… >
Горностаев. Ах, да… вспомнил. (Всматриваясь.) Как же, как же! Жандармский ротмистр Малинин. С обыском Пыли, потом в Вятку меня…
Малинин. Вот-вот. А теперь вот освобождать приходится. Старый друг лучше новых двух. <… >
