Ларс Нурен - Пьесы
ОТЕЦ. Ты всегда был очень трусливым… Ты боишься всего. Может быть, все это от того, что, когда ты был маленьким, мы часто переезжали, и тебе ни с кем не удавалось как следует подружиться…
РАДКА. Да, он немного робок, я тоже это заметила.
ОТЕЦ. Слышал?.. Ведь в результате это он тебе врезал, а не ты ему, а?.. Ты что, слабак?.. Да, слабак.
СЫН. А я и не спорю. Что такого? Ну нет у меня воли.
ОТЕЦ. Я бы так жить не смог, я бы тогда сам себя презирал…
СЫН. Пока страх всегда был сильнее.
ОТЕЦ. По-моему, это отвратительно.
СЫН. Не пей больше, пожалуйста.
ОТЕЦ. Буду пить сколько захочу. Вино — мое.
СЫН. Нет, не будешь… Ты у меня дома.
ОТЕЦ. A какая разница… Я свою норму знаю… Бокальчик-другой вина — что с того? (РАДКЕ.) Скажи ему, чтобы он отвязался.
СЫН. Потом ты уже не остановишься.
ОТЕЦ. Я — не ты, слава богу. А что такого? Сидим, разговариваем…
СЫН. Я ненавижу, когда ты пьяный.
ОТЕЦ. Да не собираюсь я напиваться! Отвяжись. (Пауза. РАДКЕ.) Он никогда не знакомит меня со своими девушками — стыдится, и всегда он меня стыдился… А я просто хочу сказать, что очень рад с тобой познакомиться.
РАДКА. Спасибо, я тоже.
ОТЕЦ. Твое здоровье.
СЫН. Почему ты называешь ее моей девушкой?
РАДКА. Какая разница.
ОТЕЦ. За знакомство… Ваше здоровье!
СЫН. Вчера — нет, две недели назад — со мной опять случилось что-то подобное, даже еще хуже.
ОТЕЦ. Не хочу об этом слышать! (РАДКЕ.) Ну что, справилась с супом? Ты же ничего не съела.
РАДКА. Берегу силы для горячего… Давай поговорим еще о чем-нибудь — не о тебе.
ОТЕЦ. Выходит, я зря старался…
РАДКА. А мы бульон завтра съедим… Он же не испортится, правда?
ОТЕЦ. Что ж… Можно. Тогда завтра мне не придется идти в магазин — ты ведь наверняка не собирался туда идти? Ладно, пойду принесу горячее… Оно уже точно готово. (Смотрит на часы.) Уже час ночи… Представляете? А я ни капельки не устал.
СЫН. Нет, ты сядешь и выслушаешь.
ОТЕЦ. Что? Ты можешь помолчать — хоть немного?
РАДКА. А что случилось?
ОТЕЦ. Молчите… Слушайте… Дождь начинается… Хорошо… Дождь всегда действовал на меня успокаивающе.
СЫН. Я был на пляже…
ОТЕЦ (РАДКЕ). Хочешь еще вина? Пожалуйста. (СЫНУ.) Неужели нельзя несколько минут посидеть в тишине? Давайте просто послушаем дождь… Это так торжественно… Вы не представляете себе, как пусто и тихо у меня в доме… Почему бы нам не встречаться почаще? Мне будет чего ждать и о чем вспомнить.
СЫН. Ты закончил?
ОТЕЦ. Да. Теперь можешь говорить ты. Что ты хотел рассказать.
СЫН. Я был на пляже, на берегу такой маленькой бухты. Вода грязная. Дно илистое. Две недели назад, было тепло и душно… Кругом бегали дети… Я лег, хотел поспать, отвернулся и задремал… И тут мне послышалось, что кто-то зовет на помощь, вдруг я понял, что уже долго слышу этот крик — лежу и слушаю. Не обращаю внимания… Это был мальчик лет семи… стоит в воде, уже весь синий от холода, кричит: «Помогите!» Он звал на помощь, но я не решался…
ОТЕЦ. Только не говори, что из-за твоего безволия он утонул?
СЫН. Я не решался… Стоял и думал: если я брошусь в воду, может быть, страх отпустит, вытащу его, не успев ни о чем подумать. Я плохо плаваю… Я не мог…
ОТЕЦ. И что, неужели мальчик утонул? Ты что, не спас его?
СЫН. В воду прыгнула девушка и вытащила…
ОТЕЦ. Черт возьми, а если бы он действительно утонул? Что бы ты стал тогда делать?
СЫН. Откуда я знаю? Я бы не смог…
ОТЕЦ. Нет, ну откуда у меня такой удивительный сын — я тебя не понимаю. Я никогда не мог понять, как у меня может быть такой сын… Ладно, пойду принесу горячее, а то пережарится. (Идет к двери.)
РАДКА. Вы что, весь вечер собираетесь продолжать в том же духе? Тогда я лучше уйду.
СЫН. Я не знаю.
РАДКА. Меня уже тошнит от этого. Может, поговоришь со мной хоть чуть-чуть?
СЫН. О чем? О чем можно говорить, когда он здесь?
РАДКА. О чем угодно.
СЫН. Пожалуйста, не принимай на свой счет, не слушай… Главное, ничего не говори о нас, ничего. (Замечает в дверях ОТЦА.) Чего ты ждешь? Чаевых?
ОТЕЦ. Это от меня ее тошнит?
СЫН. Да. От нас обоих.
РАДКА. Просто он меня утомил.
ОТЕЦ. Почему все так выходит?.. Я стараюсь как лучше… Если хотите, чтобы я оставил вас в покое, — пожалуйста, я могу лечь спать.
СЫН. Да это не ты ее утомляешь, а я. Ей так кажется. Я Ну иди уже, есть хочется.
ОТЕЦ. Иду, иду.
РАДКА. Может, ты все-таки прекратишь?
СЫН. Ты не понимаешь…
РАДКА. Да… Я действительно не понимаю. Мне кажется, твой папа — хороший, милый человек…
СЫН. Всю свою жизнь я обязан был относиться к этому человеческому обрубку как к полноценному существу. С тем же успехом я бы мог на нем жениться.
РАДКА. Что за бред! Оставь его в покое. У него своя жизнь, он же не только твой отец.
СЫН. Ну да… Он никогда им не был… Я все время на него оглядываюсь, не могу от него освободиться… Это меня парализует.
РАДКА. Что тебя парализует?
СЫН. Его потребность во мне. (ОТЕЦ возвращается.) Что там у тебя?
ОТЕЦ. А ты разве не видишь? Твое любимое.
СЫН. Мясо с укропом?
ОТЕЦ. Точно.
СЫН. Мясо? В такое время?
ОТЕЦ. А я что могу поделать? Да ты раньше четыре утра никогда не ложишься. Что, разве не правда? А? Клади себе пожалуйста. (Поворачиваясь к РАДКЕ. Она накладывает мясо себе на тарелку. СЫН поднимается.) Ты куда? Решил на меня обидеться? Сядь, пожалуйста, веди себя прилично.
СЫН. Я за картошкой. Ты забыл принести картошку.
ОТЕЦ. Ах ты… Я ее уже выложил на тарелку, она там, на столе, неси скорее, пока не остыла. (Сын выходит. ОТЕЦ громким шепотом РАДКЕ.) У него везде валяются деньги… Где он их только берет?
РАДКА (шепотом). Не знаю…
ОТЕЦ. И я не знаю… Искал масло и нашел деньги даже в холодильнике, в пластмассовой плошке; я-то сначала подумал, что это старый сыр или что-то в этом роде… А оказалось — купюры, крупные…
РАДКА. Надо же… Странно.
ОТЕЦ. И где он их только берет.
РАДКА. Я не знаю, он мне не рассказывает.
ОТЕЦ. Да? Он даже не читает мои письма; когда у меня начинаются боли или когда с деньгами становится туго, я пишу ему и прошу прислать мне хотя бы немного денег. У меня, кроме него, никого нет. Но он мне не отвечает. Он даже не читает моих писем. Сегодня я сидел и плакал, потому что я нашел их: он их сунул между книг и даже не распечатал! Может быть, он занимается чем-то незаконным? Как ты думаешь?
РАДКА. Нет…
ОТЕЦ. А я бы не удивился, он никогда не мог удержаться в рамках… Как я писал ему… Ведь я утешался тем, что есть хотя бы один человек, который знает, каково мне приходится. Я знаю, что снова напишу ему, когда у меня начнутся боли или кончатся деньги… А к кому мне еще обратиться? У меня ведь никого нет… Я пробовал ходить в кружки, на разные курсы, учить испанский, но ведь я едва передвигаюсь… А он действительно хороший официант?
РАДКА. Да, очень быстрый и старательный. Даже слишком старательный…
ОТЕЦ. С головой у него не все в порядке… А он честный?
РАДКА. Не знаю. Смотря с кем.
ОТЕЦ. Нда, честности от них не жди… А ты что-то неразговорчива. Молчаливая красавица… Так? Ты ведь действительно красавица, самая красивая девушка из тех, которые у него были… Правда. Другие мне не нравились. А я не нравился им, я знаю… Но ты, по-моему, такая милая… И очень красивая.
РАДКА. Правда?
ОТЕЦ. Да, должен тебе в этом признаться… Пойми меня правильно: я счастлив, что мой сын встретил такую красавицу.
РАДКА. Я не красавица.
ОТЕЦ. Нет, красавица. Я тебя не обманываю… Любой тебе подтвердит… (Перестает шептать.) Ну, наконец-то, а то уж мы думаем, куда это ты запропастился?
СЫН. Могу сообщить, что по дороге я зашел в туалет.
ОТЕЦ. Ну что ж, наконец можно приступать. (Едят поспешно и в молчании. Обед подходит к концу.) Ну как, вкусно?
СЫН. Да, ничего.
