Бото Штраус - Время и комната
Учтивец. На Майнцерштарссе, к доктору Синекоэ, по прозвищу Сино.
Первенец. Знаешь что? Я могу порекомендовать тебе отличного ортопеда.
Учтивец. Ортопеда?
Первенец. Да-да, ты даже представить себе не можешь…
Учтивец. Но у меня же лицо! При чем тут ортопед! Мне невролог нужен.
Первенец. Ну, нет так нет.
Учтивец. Ах, да что там. Все равно скоро всему конец. Нас это не касается. То есть, вообще-то это нас очень даже касается. Но еще несколько лет как-нибудь прокантуемся.
Затемнение.
Акт третий
У Георга и Элен. Тахта, стол, стул. Веранда с видом на парк.
Справа и слева открытые проходы.
Георг. С чего это вдруг ты так взъелась на того цветного парня?
Элен. На какого еще цветного?
Георг. Да вот только что, в автобусе.
Элен. Это черномазый. Терпеть не могу черномазых.
Георг. Но он даже не приставал к тебе.
Элен. Он не приставал? Грязная черная скотина! Pawing my knee all the time! «Oh my, you’re looking real pretty, li’l lady, wonna see some hot pictures, just look at my.» — That creep was all over me![9]
Георг. Ну, подумаешь, совсем молоденький парнишка, играет своим телом, автобус тоже трясет, может, он и позволил себе…
Элен. Keep off your rotten old fingers and beat it! You nigger son of a bitch! Stop touching me![10]
Георг. Но, с другой стороны, так грязно ругаться на молодого цветного, это тоже знаешь ли… Удивляюсь, как он стерпел.
Элен (явно передразнивая). That lady there pushed me! That lady says I touch her. But I never didn’t lay my hands on her, nosirree![11]
Георг. Вылезая, он показал тебе язык. Совсем как мальчишка.
Элен. Эти негритянские ублюдки должны вести себя, как все нормальные пассажиры. Раз уж едут в одном с нами автобусе.
Георг. Слушай, что это на тебя нашло?
Элен. Ничего. Просто я считаю всех черномазых неполноценными.
Георг. Ты сама не веришь тому, что говоришь.
Элен. Очень даже верю. Это научно доказано. По сравнению с нормальными людьми они хитрые, ленивые и агрессивные.
Георг. Чушь!
Элен. Никакая не чушь! Я жила среди черномазых. Я знаю, что говорю.
Георг. Элен! Ты же разумная женщина. Мы живем на исходе двадцатого столетия. А у тебя чуть ли не по всем вопросам особое мнение. Ну нельзя вот просто так, с бухты-барахты, утверждать, что цветные — люди второго сорта.
Элен. Я вовсе не против цветных. Я против черномазых. Китайцы, к примеру, очень жилистые ребята, едят мало, работают много…
Георг. Все! Остановись! Прошу тебя!
Элен. Да ради Бога. Может, я и не борюсь за свои убеждения. Но отрекаться от них тоже не намерена.
Георг. Лапушка моя, ты сегодня опять какая-то раздраженная. Это оттого, что Вольф придет, верно? Ну все, я исчезаю. Я ведь и так во время ваших встреч стараюсь быть на работе. Так что вы опять замечательно проведете друг с другом вторую половину дня. Надеюсь, все будет как всегда. Если всегда было все, как я надеюсь. Впрочем, может, я еще застану его, когда вернусь. В последнее время мы особенно хорошо стали понимать друг друга, Вольф и я. Такая гармония между обоими твоими любимыми мужчинами — у тебя всякий раз увлажняются глаза, когда ты нас видишь вместе. Что, ты даже не протестуешь, когда я говорю об «обоих твоих любимых мужчинах»?
Элен. А зачем? Ты и так все знаешь.
Георг. Ничего я не знаю! (Встает, уходит в глубину сцены.) Так что пока…
Элен. Георг!
Георг. Что?
Элен. У нас ведь всё в порядке, да? Я имею в виду: по части денег нам не о чем беспокоиться?
Георг. Да нет. С чего это ты вдруг?
Элен. Так. То и дело слышу, как люди жалуются, как тревожатся о завтрашнем дне, о будущем…
Георг. Тревожиться нам особенно не о чем, но…
Элен. Я не желаю в один прекрасный день услышать, что кризис настиг и нас. Я прошу тебя быть еще бдительней, чем прежде. У меня такое чувство, что как раз сейчас тебе не помешала бы парочка шумных успешных процессов. Тебе так не кажется? У тебя уже есть кое-что на примете? Ты хорошо защищаешь своих подопечных? Ты не слишком много дел проигрываешь? А клиенты у тебя состоятельные? Гонорары достаточно солидные?
Георг. Лапушка моя, о чем ты так беспокоишься?
Элен. Мне так хочется успеха, я прямо изголодалась по успеху!
Георг. По-моему, тебе нужно снова чем-нибудь заняться…
Элен. Нет. Заниматься должен ты. Хочу, чтобы ты у меня был сильнее, умнее и лучше всех. Хочу почувствовать все дремлющие в тебе силы. Ты должен стараться, должен удвоить усердие! Никакой слабины, ни шагу назад, ни секунды неуверенности! Видишь, как много я от тебя требую. Мне нужен муж, мне нужен мужчина, который побеждает всегда, становясь все сильней и сильней. Который способен брать меня, делать счастливой, побеждать меня — и любить меня вечно. И у которого много денег, Георг, — денег на детей, на образование, на нас, на старость, денег на красоту, понимаешь, денег!
Георг направляется к ней. Элен закрыла лицо руками, словно ожидал удара. Но он обнимает ее.
(Смеется.) Там, там, на стуле…
Посреди комнаты, откуда ни возьмись, стоит Киприан.
Киприан. Что вы тут делаете? Вы с ума сошли? Я ухо потерял на войне! Все обезьяны подохли. Все травы пожухли. Вот чего вы добились. Зато прописка обязательна повсеместно! Какое вы имеете право строить здесь дороги? А вы в комитет по охране природы обращались? Не смейте хватать меня руками! Руки! Руки прочь, я говорю!
Георг. Кто вы? Что вам здесь надо?
Киприан. Это вы! Это вы замордовали матушку природу! Это вы стояли на вокзале! Я вас видел в кино. Нельзя ли помягче. Я все-таки тоже инвалид войны. Нет-нет, эти данные разглашению не подлежат. Так точно! А я говорю, прекратить! Все, хватит! Бандиты! Позорники! Ваша стройка не пройдет! Ваша стройка не пройдет!
Элен (испуганно и тихо). Помогите!
Киприан (со смехом). Да нет, не бойтесь. Это я пошутил. Я, похоже, заблудился.
Георг. Послушайте, приятель! А ну-ка, давайте-ка отсюда, быстро!
Киприан. С этим проклятым экологически чистым строительством теперь никогда не знаешь, где кончается городской парк, а где начинаются частные владения. А ворот у вас вообще нет?
Георг (к Элен). Ты опять забыла задвинуть решетку. (Уводит Киприана в глубь сцены.) Пойдемте…
Киприан. Вот древние китайцы, они утверждали, что весь земной шар вдоль и поперек испещрен магическими тропками. Наверно, одна из таких тропок прямо через вашу гостиную проходит. На вашем месте, я бы этим занялся…
Георг (возвращаясь). В этом парке от сумасшедших просто проходу нет. А если ты ворота не будешь закрывать, они по дому начнут бегать.
Элен. Да, Георг.
Георг. Вот что я еще хотел сказать… Этот твой выпад против негров, совсем недавно, надеюсь, это не серьезно?
Элен. Не серьезно? Почему не серьезно?
Георг. Но откуда в тебе возникает такое чувство ненависти?
Элен. Не знаю. Откуда-то из головы. Но оно и в крови тоже.
Георг. Тебя хоть один негр хоть раз чем-нибудь обидел?
Элен. Они омерзительны. Разве этого не достаточно? Они — это само зло на земле. Они хотят задушить, растоптать, уничтожить белую расу. Стремятся к мировому господству. И у них нет души, только это гнусное, липкое черное тело и жажда власти.
Георг. А мне казалось, они такие ленивые…
Элен. Ленивые, да… Но при этом властолюбивые.
Георг. Послушай, Элен, я адвокат. Мой профессиональный долг — защищать права слабых, преследуемых, права меньшинств. Я представляю интересы квартиросъемщиков против домовладельцев, иностранцев против немецкой бюрократии…
Элен. И прекрасно, и замечательно! Какое это имеет отношение к черномазым? У нас тут, слава Богу, таких черномазых, которыми надо заниматься всерьез, и нет вовсе. Так что нам и спорить не о чем. Это все равно, как один протестантской веры, а другой — католической. По мне, пусть каждый остается при своей вере, хорошему браку это не может помешать.
Георг. Но не могу, не могу я быть женатым на расистке!
Элен. Можешь.
Георг. Господи, какое жуткое надувательство… Да как же вы, мадам, мне раньше-то не сказали?! И как это вообще, дорогая, вы можете жить среди людей, нося в себе такие ужасные, такие болезненные предрассудки! К тому же о таких вещах полагается предупреждать заранее…
