Сергей Носов - Выпуск 3. Новая петербургская драматургия
БАБКА. Болеет, сыночек.
ОТЕЦ. А что у него болит?
БАБКА. А все, сыночек. Старенький он, помрет скоро.
ОТЕЦ. А как это — помрет?
БАБКА. Богу душу отдаст, а тело бренное в землю закопают. Бог душу его на небо возьмет, и будет дедушка наш с ангелами жить.
ОТЕЦ. И я хочу на небо с ангелами.
БАБКА. Нельзя это, нехорошо маленьким помирать.
ОТЕЦ. Почему нехорошо?
БАБКА. Маленькие жить должны, для того и родили их, чтобы жить. А как состарятся, Бог и их заберет к себе.
ОТЕЦ. И тебя заберет, как состаришься?
БАБКА. И меня.
ОТЕЦ. И меня?
БАБКА. И тебя, сыночек.
ОТЕЦ. Мама, а кто раньше состарится?..
МАТЬ…Измотали всю душу! У нас врачи хорошие, вылечат! В город поедем, к Клавкиной сестре, у нее знакомые есть в больнице, вылечат, не от такого еще лечили! Завтра же и поедем, отпрошусь с работы и поедем, начальник у меня, слава Богу, человек, поймет, не на гулянку отпускает, мужика родного лечить. Завтра же соберемся и поедем… поедем…
Голос Матери постепенно замирает.
Соберемся и поедем… поедем…
ДОЧЬ. Два месяца отца продержали в городской больнице и выписали. Приехал он домой худой — худющий, жалко смотреть. И все улыбался зачем-то… Зачем он улыбается, когда еле ходит, когда смотреть на него страшно, зачем?..
ОТЕЦ. Я как догадался, что помру скоро, успокоился. Легко мне стало. И так хорошо! Знаю, что недолго осталось, и как же я все это полюбил! Пуще прежнего!.. Хорошо мне стало, но и грустно, и так другой раз защемит — землю готов грызть!.. Ласковое время досталось мне напоследок. Солнышко утром встает рано, выйдешь из дома — каждая травинка под тобой радуется. Господи Боже мой! Да сколько же красоты этой бесконечной по всеми миру разлито!.. Разве живой человек о земле холодной помнит? Ай, обойдется, думаю. Только не обойдется, нет. Чувствую, слабею я.
К отцу подходит Дочь. Остановилась, насупилась.
ОТЕЦ (ласково треплет ее по волосам). Чего куксишься? (Усмехаясь.) Или меня жалеешь?
Пауза.
Ты, дочка, мать береги. Слышишь? Она у нас хорошая.
ДОЧЬ. Злая она, вот!
ОТЕЦ. Нет, Дочка, она не злая. Мать твоя добрая… Несчастливая она только.
ДОЧЬ. А ты? Разве ты счастливый? Это ты зря… Первое мое счастье — мать твою полюбил. Второе — живым с войны вернулся, ну, а третье мое счастье — ты.
ДОЧЬ (бросается к Отцу). А болеешь зачем, папка? Зачем умирать собрался? (Задыхаясь.) Лучше она пусть умрет, лучше бы она, она лучше!
Отец застывает. Рука его, обнимавшая Дочь, опускается. Дочь потупляет голову, убегает.
ОТЕЦ (лежит). Тяжело мне… трудно… дышать тяжело… Грудь мне давит… вздохнуть бы!.. Недолго уж… а все думаю, все додумать не могу. Зачем жил? Зачем все живут? Зачем умирают, вот! На войне не думал. Смерть видел, в обнимку ходили с ней, столько смертей, а не думал. Понятно все было… А теперь вот — не понимаю! Что это — смерть? Зачем? Не хочу! Несправедливость!
К постели Отца подходит Мать. Отец лежит, уткнувшись в подушку. Виден лишь один его глаз, пристально, напряженно и пронзительно уставившийся на Мать. Некоторое время всматриваются друг в друга.
ОТЕЦ. Сядь.
Мать послушно садится у постели Отца.
Пауза.
Отец смотрит все так же пристально, строго и отчужденно. Матери становится не по себе.
МАТЬ. Принести чего попить?..
ОТЕЦ. Не надо.
МАТЬ. Господи, смотришь-то чего так…
ОТЕЦ. Не буду скоро, терпи.
МАТЬ (всхлипнув). Господи, говоришь-то чего…
ОТЕЦ. Ладно, иди. Ну, кому говорят, иди. Иди! Я один хочу.
МАТЬ (со стоном опускается на колени). О-ох! Прости!.. Прости ты меня, родненький… перед смертью… прости… У Бога-то я потом вымолю… ты прости… Что же это я, окаянная, наделала… Ведь меня убить мало… Грех какой на душу взяла… Дочь моя…
ОТЕЦ (страшно кричит). Молчи! Ты-и!.. Молчи!.. Все! Знаю!.. Уйди! Христа ради, уйди!.. Прочь! Прочь пошла! Простил! Все!.. Уйди ты! Моя она! Слышишь? Моя! У-у-у!..
Мать, сгорбившись, закрывая мокрое лицо фартуком, уходит.
ОТЕЦ (заметавшись). Жить хочу! Жить! Я, может, и не жил-то еще! Эх, кабы все снова, да не так бы, воротить! Воротить! А!.. Вот оно! Вот!.. Что?.. Уже?.. Пора?.. Погоди! Погоди еще, погоди ты! Не хочу! Не сейчас! Страшно-о!..
Радостный, звенящий голос маленького Отца: «Мама, мама! Светлый дождик на дворе!»
Слышится шум дождя, невнятное бормотанье, смех, потом все звуки постепенно стихают, и последнее, что слышит умирающий Отец — редкие затихающие капли окончившегося дождя.
Тихо, на цыпочках, Дочь подходит к Бабке и говорит ей робко.
ДОЧЬ. Бабушка, папа умер.
БАБКА (сложив к ногам вязанку дров, сняла рукавички, обтерла рукой уголки губ, спокойно.) Ну, что ж…
МАТЬ (с воплем). А-а-а! Уме-е-ер!..
БАБКА (вполголоса причитает).
…И родной мой сыночек,
На кого ж ты меня покинул?
Зачем глазоньки твои закрыты?
Зачем сложил свои рученьки?
Да как же мне без тебя жить-горевать!
И бедный мой болезный сыночек!
Бесталанная твоя головушка,
Что ж так рано ты нас оставил?
На кого жену покинул, малых детушек?
Ох ты родимое мое дитятко!
Да и как же я без тебя остануся!
Да открой же ты свои ясны глазоньки,
Да подними белы рученьки,
Да разомкни уста сахарны,
Да стань на свои быстры ноженьки…
(Кончив причитать). Отмучился.
МАТЬ (скривив губы, горько). Вдова!
ДОЧЬ. У меня умер отец. Как странно.
Мать и Дочь тихо собирают вещи.
МАТЬ (резко выпрямляясь). Ты готова?
ДОЧЬ. Готова.
МАТЬ (подходит к Бабке). Ну, надумала?
Бабка делает неопределенный жест.
Тогда приезжай, если что… Не за тыщу километров едем, адрес знаешь.
БАБКА. Поезжайте с Богом.
МАТЬ. Сядем.
Все садятся.
МАТЬ (встает, целуется с Бабкой). Прощай, не поминай лихом.
Хватает чемодан, быстро уходит.
Дочь следует за ней, потом оборачивается, вещи падают у нее из рук, она бросаются к Бабке, обнимает, плачет.
ДОЧЬ. Бабушка! Бабушка миленькая, я приеду, я буду приезжать, только ты не плачь, бабушка! Я скоро приеду!
Мать не выдерживает, кричит.
МАТЬ. Ну хватит разводить сопли! Опоздаем!
Дочь отрывается от Бабки, убегает за Матерью. Бабка долго провожает их взглядом.
БАБКА (улыбаясь). Они уехали навсегда.
Часть вторая
ЛЮБОВЬ
ДОЧЬ. О чем ты думаешь, мой принц, мой сфинкс, моя загадка? Когда ты говоришь со мной — так странно! — я почти не понимаю тебя, ибо слушая слова, я слышу нежность… Слова любви запекли мои губы любовным жаром. Мне хочется закрыть глаза.
ОН. Руки твои, любимая, белее слоновой кости, нежнее ласкового ветерка, дующего с моря, приносят отдохновение и прохладу.
ДОЧЬ. Руки твои, любимый, сладостное кольцо, крепость. О если бы вовек мне не вырваться из их плена! О не снимай цепей — пойманной птице больше не нужна воля!
ОН. Лицо твое, любимая, светло и печально, подобно Луне; хорошо путнику, которому она освещает дорогу во мраке, ищущему Пути.
ДОЧЬ. Лицо твое, любимый, — ослепление глаз моих, немота губ, жар сердца — подобно солнцу. Горе мне, если тучи закроют его от меня надолго, — ибо я не перенесу тьмы!
ОН. Тело твое, любимая, — гибкий ивовый куст, — ни ветер, ни ураган не сломают его ветвей. Раскаленному зноем телу сладостно погружаться в прохладную негу вод.
ДОЧЬ. Тело твое, любимый, — струящийся сноп света, дрожь плоти моей, оставляющее ожоги пламя — испепели или возьми к себе! Бедной былинке сладостно отдавать себя Солнцу, умереть в его объятиях — ей отрада.
ОТЧИМ (ужинает, добродушно). Хорошая ты баба, Леля. Мужики мне завидуют, слышь? А вот гонору в тебе, что в кобыле необъезженной. Мужик-то у тебя, видать, никудышный был. (Шлепает жену по заду.) Ниче, я тебя воспитую!.. Я ведь что? Я на вас вкалываю. Ты это пойми. Мне не жалко. Но надо справедливость. Она мне кто? Падчерица. Ну и получай. По своему разряду. Я ведь в три смены работаю, ты это тоже учти. Есть-пить мне надо? Я люблю, чтобы в доме у меня водочка всегда, закусочка в холодильнике — культура что б. Я ведь как привык: пришел со смены — умылся — разделся, чистота-порядок. Водочки выпил, обедец проглотил, газетку почитал, телевизор включил — кино-футбол, лежи-смотри. В постелю лег — бабу под бок. (Смеется.) Смотри — рифма! (Жует.) А другое — баловать ни к чему. Пусть спасибо скажет, что учим, да кормим. А то полезли все… Фу-ты, ну-ты!.. В актрисы!.. Мы, пскопские!.. А актрисы все — шкуры! Мне что… принесет в подоле… Ты — мать, смотри сама. Вышвырну с недоноском. Я к тому, что у нас ведь и свои могут быть, а? (Щиплет жену.) Что? Посуду убрать? Убери. Порядок, он прежде всего, да. Я до тебя с женщиной жил. Из нашего цеха. Порядок знала… К мастеру ушла. На повышение. (Смеется.) Ядреная!..
