Николай Коляда - Землемер
АЛЕКСЕЙ. А это что — ваша земля?
ЗЕМЛЕМЕР. (Смеётся.) Моя!
АЛЕКСЕЙ. А зачем вы говорите эти слова? Что это значит?
ЗЕМЛЕМЕР. А не знаю! Что на ум придёт, то и говорю! Tout ca est une blague! (Поёт.) Кошка-копилка! Копилка-кошка! Подожди немножко! Выгляни в окошко! Кошка-копилка! Прощай, моя милка!
Засмеялся и быстро пошёл прочь, уже не меряя, а волоча за собой треугольный метр. Алексей постоял ещё секунду, трёт лоб. Молчит.
АЛЕКСЕЙ. Бред. Туман. Бред, бред. Старик-землемер? (Лауре.) Послушайте, вы видели, там кто-то проходил? (Лаура смеётся.) Да, действительно, смешно, мне показалось, я болен, болен… Эй, вы курите? Дайте сигарету, у меня кончились, мне привезут деньги, я куплю много, пачку, нет, блок сигарет куплю, самых дорогих и отдам вам. (Молчит.) Видите, как вышло? Мне сорок лет, а нет никого, никого, кому я мог или могу довериться и доверить, все и всё с прицелом: я тебе, а ты мне, ни одного бескорыстного, бескорыстного, бескорыстного человека! Я начал катиться, а все мне только помогают тонуть, никто не подаст руку. Но это — жизнь, да, Лариса? Страдание — жизнь. Всё очень хорошего. Без страдания — молебен, свято, но скука. Надо страдать, даже хорошо! Вы не видели никого там? Мне показалось, да? Конечно, показалось. Слышите?
Лаура смеётся, прыгает через половицу. Подняла пёрышко с пола, дует на него, пёрышко летает. Лаура взяла фаянсовую кошку в руки, трясёт её, слушает, как денежки в копилке звенят, смеётся, гладит кошку.
По лестнице идёт с сумками в руках Раиса, толстая, в коротенькой юбочке и парике. Идёт, жуёт жвачку. Вошла, матрас упал на неё, парик сбил. Раиса парик поправила, сумки поставила у плиты. Парик у Раисы высокий, он тут же приклеился к ленте для мух. Раиса сорвала ленту вместе с париком, села на матрас, вытянув ноги. Тяжело дышит. Положила парик рядом с собой. Достала деньги из лифчика, пересчитала. На Раисе полосатый свитер с надписью “BOY”. Раиса смотрит исподлобья на Алексея.
РАИСА. Это чего тут вы это заставили коробками? Это кто тут? Ты чего сел? А?!
АЛЕКСЕЙ. Добрый день. Вы Раиса, да? Мы будем соседями. Я Алексей. Мы познакомились с Иваном, он сказал, что вы тут ещё живёте и всё. Я немного оклемаюсь и приберу тут в коридоре, и фортепиано это разберу. Оно не будет так мешать вам. Комнатка оказалась маленькая, всё не влезло, у отца были разные вещи, много их, хотя я много уже и продал, в частности, всю библиотеку.
РАИСА. (Молчит.) В частности.
АЛЕКСЕЙ. Что? Да, в частности. Вещи мне пришлось оставить как реликвию. Скажем, эту статуэтку кошки-копилки. Она большая, очень старинная, это семейная реликвия, приносит счастье, от прадедушки нашего, он был дворянин, осталось, у неё глаза светятся в темноте. Впрочем, если вам что-то нравится из моих вещей, я могу подарить вам, или вы можете купить у меня. Ну да, у меня скоро будет много денег, сегодня, через час-полтора, может, раньше, мне привезут деньги, и всё пойдёт на лад, я очень люблю народ, я очень люблю простой русский советский народ, очень, очень, очень.
МОЛЧАНИЕ.
РАИСА. (Раиса подошла к подоконнику, ест лук.) Закрой ротяку.
АЛЕКСЕЙ. Что?
РАИСА. Закрой ротяку, я тебе сказала! Соловей, а ну иди сюда! Иди сюда, тварь!
Раиса выплюнула жвачку в бумажку, бумажку спрятала в лифчик. Стучит в комнату Соловья, тот держит изнутри дверь, смеётся.
АЛЕКСЕЙ. Мне тут нравится, я принимаю условия игры. Да! (Смеётся.) Я ведь всему поверил, хотя похоже на паранойю, я даже в гнилую половицу, которую пронзает электрический разряд, тоже почему-то поверил, я поверил, да!
РАИСА. Ну, выйдешь ты, падла, выйдешь! Кто лук ел? Лаурка? Ну, получите вы у меня оба два сегодня! Как фамилия?
АЛЕКСЕЙ. Фамилия? Моя фамилия? Сорин моя фамилия, Алексей Сорин. Мой папа был академиком, знаменитым человеком, он умер несколько лет, пять лет назад, Сорин моя фамилия, в его честь названа эта улица, да, да.
РАИСА. Закрой ротяку, сказала?! Так и знала: тайные общества начнут вредить. Достали и тут меня. Сорин. Ага. Все фамилии на “ин” — евреи. Кругом тайные общества. Даже тут теперь. Слетелись, как мухи на говно, правильно! Здрасьте! Теперь будут в моём доме. Ты знаешь, что это мой дом? Да что они мне житья не дают все? Только оклёмовываться начну, они тут как тут, давай меня, вороны проклятые, шпынять, клевать? Чего надо от меня, чего, ну?! Мой дом, слышишь?!
АЛЕКСЕЙ. Да, конечно, ваш.
РАИСА. А откуда ты тут в моём доме появился? Кто разрешил? Ну?!
АЛЕКСЕЙ. Но он и мой, моя комнатка, эта, но я скоро уеду, мы все скоро переедем, мы все получим квартиры, когда нас снесут, а мы подружимся тут друг с другом, в этом развале кошмарном подружимся, но переедем в квартиры в новостройках, обычно там дают квартиры тем, кого сносят, ну, хорошо, получим квартиры, будем ходить в гости, на десятые, на пятнадцатые этажи, я выздоровлю, буду ходить по лестницам, если лифт не будет работать, буду принимать гостей и ходить в гости!!!
МОЛЧАНИЕ.
РАИСА. Кончай базарком, ты, “ин”. Я что сказала? Это мой дом, я русский человек, и, значит, русским будет хорошо, а не “инам” разным, понял? Ты кто? Я всех повыселяла, я с бумагами год шляюсь по кабинетам, на матрасе сплю, добро сторожу, вдруг ты, когда я всех выселила, библиотеку выселила, ну? Ты кто, конь бельгийский?!
АЛЕКСЕЙ. Я по обмену, по нормальному обмену…
РАИСА. Ты что на что обменял, задротыш, ты понимаешь, нет? Тебя кто толканул сюда с барахлом твоим? Ну?!
АЛЕКСЕЙ. Я папину трёхкомнатную за доплату — на комнату.
РАИСА. Папину? Ага? Трёх на одну? Меня прям убивает этот уровень. Короче, дверь я твою на замок закрываю, а тебя — сейчас машину тормозну — и на помойку выволоку, понял? Мне чхать, что тебя наживулили, я всех не пожалею, меня кто бы пожалел! (Кричит.) Ты знаешь, я кто?! Соловей, иди, паскуда, сюда?! Ты дома был, когда он приехал! Разрешил, предателина проклятая, иди сюда!
Соловей изнутри держит ручку двери, хохочет.
(Кричит.) Я моё охраняю тут, я моё забираю, мне перестройка отдала, у меня документов сколько, все с печатищами, у меня тут гостиница будет, у меня дело, фирма, а он поперёк дороги лёг, приехал, сукача кусок! Погоди, погоди!
Схватила Алексея за грудки, трясёт. Вышел Соловей, пьёт сок из банки, смеётся.
СОЛОВЕЙ. Давай, давай, Райка, наша девочка-вкуснячка пришла, покажи ему, кантуй помалу, Райка!
РАИСА. Ты почему их сюда пустил, конь бельгийский?!
СОЛОВЕЙ. Будьте-нате-пожаловали! А я муж? Ты жена? (Смеётся.) Разберись! (Роется в сумках, которые Раиса принесла с собой.) Принесла в клюве чего, нет?
РАИСА. Долбак, я накормлю вас, я дам вам, я дам, дам!
Лупит Соловья сумкой по голове, тот уворачивается, за фортепиано прячется, смеётся. Приклеился головой к ленточкам для мух, обрывает их.
СОЛОВЕЙ. (Смеётся.) Бабуин Райка с ума сошёл, орёт, аж зубы вспотели!
РАИСА. Молчать, конь бельгийский, долбак, долбачина, долбачище!!!!
Раиса стукнулась боком о фортепиано, охнула, бок рукой зажала. Схватилась за банку с соком, пьёт из неё, плачет.
СОЛОВЕЙ. (Поёт, Алексею.) “Ехали китайцы, потеряли яйцы!” А вот ещё что тебе скажу: про половицу. Не веришь ты, да? А хочешь, я тебе докажу: вот в неё встану сейчас и сгорю пламенем, чтоб доказать. Хочешь? Райка или ты хочешь?
РАИСА. Предателина, Соловьюга, предателище, предателюга! (Алексею.) Погоди, сейчас машину подгоню, погоди у меня, стой, стой!
Пошла по лестнице на улицу, потом по огороду в туалет, закрылась. Кричит что-то оттуда.
СОЛОВЕЙ. “Елки-палки лес густой, ходит Ванька холостой!” Шнуруй валенки, сейчас выкидывать будут! Задом чувствую, будет развлекуха! Райка дохлого задрючит! Впежит по самые гыгышары! Гы-гы-гы! (Смеётся.)
АЛЕКСЕЙ. Послушай, может, ты выпить хочешь, мы выпьем, мы, конечно, выпьем, как русские…
СОЛОВЕЙ. Ну, ты, одногодка, однодневка моя, хочешь советского цирку с огнями или нет? Хочешь встану и сгорю?
АЛЕКСЕЙ. Мы выпьем, выпьем, как русские…
СОЛОВЕЙ. А с чего я с тобой пить стану? Ты, что ли, русские? Или я тебе — русские? Ты ж говорил я — дебилло, дебиллиссимо? (Смеётся.)
АЛЕКСЕЙ. Нет, я болен, мы с вами выпьем, хочешь — на ты, мы одногодки, мне привезут много денег, мой друг, хороший друг приедет, к вечеру, даже лучше, если к вечеру, мы устроим сабантуй, можем пойти в ту беседку в саду, на воздухе, так классно там будет, или вот на балкон, тут так хорошо, я сыграю вам, а вы будете танцевать, я сыграю на фортепиано, будем смотреть на закат, на солнце, анекдоты сядем поговорим, посмеемся, поржём и тогда… Вот, едет машина, машина, вот!
Кинулся к разбитому окну, повис на подоконнике. Проезжавшая мимо машина бухнулась в канаву и столько воды грязной ухнуло на дом, до второго этажа достало, Алексея обкатило — одежду, лицо. Алексей повернулся, с него грязь течёт. Соловей смеётся, идёт к себе. Лаура пришла, смотрит на Алексея, улыбается.
