Уильям Йейтс - Графиня Кэтлин

Есть два купца, что покупают души.

О Боже!

       Может, этих душ и нет.

Они пьяны или сошли с ума.

Купцы нам дали денег… (Показывает золото.)

И сказали:
«Идите в мир и объявите всем:
Скупаем души – дорого и спешно!»

Отдайте вдвое, вдесятеро больше,
Но возвратите то, что вы отдали.
Я заплачу.

         Ан нет! По мне, душа –
Коль правду есть она – лишь сторож плоти.
А я желаю петь и веселиться.

Пошли, отец.

            Подумай, что грядет!

И пусть. Скорее я тому доверюсь,
Кто платит, чем тому, кто сыплет голод
И горе из небесного мешка. (Уходит враскачку, крича.)
«Скупаем души, денежки даем!
Горстями сыплем звонкую монету!»

Ступай за ними, приведи их силой
Что хочешь делай, умоляй, грози…

Ты, няня, тоже – умоляйте вместе.

Дворецкий, сколько денег у меня?

Бочонков сто есть золота.

                      А в замках,
Коль все продать?

                Еще примерно столько.

А в пастбищах?

              Не менее того.

А в рощах и лесах?

                 Еще не меньше.

Оставь лишь этот замок; остальное
Продай и закупи на эти деньги –
Где хочешь, но скорей, – как можно больше
Коров, овец и кораблей с зерном.

Благослови Всевышний вашу милость!
Народ спасете вы.

                Поторопись.

Вы возвращаетесь одни. В чем дело?

Один из них нам пригрозил ножом,
Пообещав убить того, кто станет
Его удерживать. Я попытался –
И получил вот это… пустяки!

Вас следует перевязать. Отныне
Ни радости, ни горя мне не знать
Отдельного от мира.

                  Словно волки,
Они на нас зубами скрежетали!

Скорей идемте! Я не успокоюсь,
Пока не превращу свой дом в приют
Всех старых и больных, всех робких сердцем,
Спасающихся от клыка и когтя;
Пусть все, все соберутся здесь, пока
Не лопнут эти стены от натуги
И крыша не обрушится! Отныне
Мое принадлежит уже не мне. (Уходит.)

Она сыскала, чем себя занять.
Теперь и до тебя, и до меня
Ей дела – как до серых мух, жужжащих
На подоконнике в осенний день.

Я к вам пришел усердно умолять:
Покиньте этот замок и бегите
Из этих гиблых мест.

                  Не то же ль зло
Теперь везде – от моря и до моря?

Те, что меня послали, знают больше.

Так, значит, правду люди говорят,
Что вам открыто то, что нам незримо?

Я спал, и вдруг мой сон воспламенился,
И я узрел идущего в огне –
Над головой его кружились птицы.

Так боги появляются в легендах.

Быть может, он был ангельского чина.
И он велел мне, леди, вас молить
Покинуть этот замок, взяв с собою
Лишь няню с горсткой слуг, и поселиться
Среди холмов, внимая звону струн
И плеску волн, – пока беда не минет.
Здесь вам грозит какой-то тайный рок,
Какая-то неслыханная гибель,
Темь страшная, которой не рассеять
Ни солнцу, ни луне…

                 О Боже!

                        Замок
Доверьте одному из старых слуг,
Кто понадежней; пусть он примет столько
Голодных и бездомных, сколько станет
Здесь места и еды.

                Меня он просит
Уйти туда, где смертных нет, – лишь лебедь
Барахтается в озере, да арфа
Бряцает праздно, да вздыхают ивы, –
Чтоб там, когда закатится светило,
Под шорох трав, при свете бледных свеч,
Беседовать в тиши… Нет, нет и нет!
Я плачу, но не оттого, что там
Могла бы обрести покой и счастье,
А здесь – безвыходность, не оттого,
Что вижу скорбь свою у вас в глазах; –
Нет, просто я молилась и устала.

Пусть тот, кто создал ангелов и бесов,
Избыток и нужду, исправит все,
Что создал, ибо муки без исхода
Ломают сердце.

              А покой – что в нем?

В нем – исцеленье.

                  Я уже не плачу.
Забудьте слезы, что я здесь лила.

Я думал лишь об исцеленье. Вестник
Был ангельского чина.

                    Нет, скорей
Он был из древних тех богов, что бродят
И будят неуемные сердца,
Что ангелы не могут убаюкать.

Не простирай ко мне молящих рук.
К земному это сердце не проснется.
Я поклялась Мадонне всех печалей
Молиться перед этим алтарем,
Пока моя мольба не дорастет,
Как дерево шумящее, до Неба
И не умолит лепетом листвянным
Спасти моих несчастных земляков.

Айлиль (поднявшись на ноги)

Перед таким величием любви
Что делать мне, ничтожному, с моею
Отвергнутой любовью? Устыдиться
Пустых надежд.

              Когда молва не врет,
Женились свинопасы на принцессах
И короли – на нищенках. Душа,
В которой плещет океан творенья,
Превыше королевств. Не вы, а я –
Пустой кувшин.

              Слова мои иссякли.
Позвольте мне остаться рядом с вами.

Нет, я сейчас должна побыть одна.
Ступайте – пусть рыданье волн и ветра
И крики чаек принесут вам мир.

Я руку вам хочу поцеловать.

Нет, я сама вас поцелую в лоб.
Ступайте. Молча. Много раз бывало,
Что женщины, чтоб испытать мужчин,
Их отправляли добывать корону
Подводного царя или плоды
Из сада, охраняемого Змеем,
И трепетали, отослав, – так я
Вам задаю труднейшую задачу:
Уйдите не оглядываясь, молча.
Трудней всего мне было сейчас
Вам поглядеть в глаза.

                   Я не спросила
О раненной руке. И он ушел.

Его не видно. Тьма и тьма снаружи.
О, если бы мой дух был так же тверд,
Как это не колеблемое пламя!

Тревога. Не пройдет пяти минут,
Как нас застигнут.

               Вот она, казна.
Ты должен был всех усыпить, – в чем дело?