Уильям Йейтс - Графиня Кэтлин

Что это куры переполошились?

В округе голод; люди говорят,
Что мертвецы встают из гроба.

                           Ишь ты,
Как раскудахтались! С чего бы вдруг?

А вот еще похуже: в Таберване
Замечен лопоухий человек,
Махавший, словно нетопырь, ушами.

Куда же твой отец запропастился?

А позапрошлой ночью на погосте
Близ Кэррик-оруса пастух наткнулся
На человека без лица: взамен
Глаз, носа, рта – сплошная маска кожи.

Глянь, не идет ли твой отец.

                        Ой, мама!

Что там такое?

            Там в кустах две птицы –
Или не птицы – трудно разглядеть
За листьями: как совы, но с рогами,
И на меня они глядят с угрозой.

Спаси нас, Матерь Божья!

                      Толку нет
Молиться, говорит отец. Господь
И Матерь Божья дрыхнут и не слышат,
Что целый край, охваченный бедой,
Кричит, как кролик на зубах куницы.

Не богохульствуй, сын. Накличешь горе
На всех – и на меня, и на отца.
Ах, поскорей бы он домой вернулся!

Ну, наконец! Ты что так долго делал
В лесу? А я схожу с ума от страха,
Все думаю: что там с тобой стряслось,
Не приключилась ли беда какая…

Ну, хватит, хватит, перестань кудахтать!
С утра, считай, я исходил весь лес,
Но ничего не смог добыть. Должно быть,
Все барсуки, сурки и даже крысы
От жажды передохли. Только ветер
Свистит в листве.

               Так ужина не будет?

В конце концов я сел на перекрестке
Среди бродяг, с протянутой рукой.

Ты попрошайничал?

                 Я попытался.
Но нищие, боясь за свой доход,
Меня прогнали бранью и камнями.

Ты, значит, ничего нам не принес?

Неужто в доме пусто?

                  Корка хлеба

Заплесневшего.

             Есть чуть-чуть муки
На новый каравай.

                А дальше что?

Есть курочка.

           Чтоб этим нищим сдохнуть!
Проклятые!

         Ни хлеба, ни гроша.

А съестся курочка – что будем делать?
Питаться щавелем и лебедой,
Покуда сами не позеленеем?

Господь, что нас поил-кормил досель,
И впредь накормит нас.

                   Жди-дожидайся.
Пять раз сегодня я входил в дома
И находил лишь мертвецов на лавках.

Быть может, Он велит нам умереть,
Чтобы не видеть злых гримас от ближних,
Не слышать злобных слов!

                      Кто там играет?

Кто там бренчит на струнах, насмехаясь
Над нашей скудостью?

                   Какой-то малый,
Старуха с ним – и молодая леди.

Что ей страданья бедняков? Приправа
Из хрена горького к ее обеду.
А ты как думала?

              Помилуй, Боже,
Тех, кто богат! Средь пышных светлых зал,
И жирных блюд на скатертях цветастых
Недолго сытой зачерстветь душой.
А ведь игольное ушко – не шутка!

Черт их возьми!

             Они идут сюда.

Скорей садись на лавку, обхвати
Двумя руками голову – вот этак,
Гляди как можно жальче и скули.

Вот ведь беда – прибраться не успела!

Спаси нас всех Господь! Мы ищем дом,
Старинный замок с яблоневым садом
И садиком аптечным возле кухни
И клумбами… Он где-то здесь, в лесу.

Мы знаем этот замок, госпожа.
Он спрятан за высокими стенами,
Чтобы тревоги мира не могли
В него проникнуть.

                Мы и есть, наверно,
Те самые тревоги – ходим кругом
И все не можем отыскать тот замок.
А я ведь в нем все детство провела.

Так вы – графиня Кэтлин?

                       Да. А это –
Моя кормилица и няня, Уна.
Но и она дорогу не найдет.

Не то тропинки заросли травой,
Не то с глазами у меня не ладно…

А этот юноша, что, верно, знает
Все уголки в лесу, – сегодня днем
Он там бродил среди кустов, беспечно
Насвистывая, – ныне погружен
Так глубоко в отчаянье, что вряд ли
Поможет нам.

            Да тут недалеко!
Я покажу дорожку, по которой
Прислуга замка ходит на базар.
Тут рядом. Но покуда отдохните.
Мои отцы служили вашим предкам
Так долго, госпожа, что было б странно
Вам не найти приют гостеприимный
Под этой кровлей.

               Мы вам благодарны
И отдохнуть бы рады, – но темнеет,
И нам пора идти.

               Уж много дней
Нет ни еды, ни денег в этом доме.

Так, значит, голод и сюда добрался –
В тот край, где я мечтала отдохнуть
От бедствий мира? Тщетная надежда!
Змей проползет везде.

                   И мне, и мне!
Я только что на этом вот пороге
Упал от голода и полчаса
Валялся как собака!

                 Я дала
Всё, что осталось у меня. Взгляните –
Кошель мой пуст. Повсюду на пути
Встречали мы лишь нищих и голодных.
Пришлось раздать все деньги. Забери
И сам кошель с серебряной застежкой,
Продай его, а завтра приходи
В мой замок и получишь вдвое больше.

Опять брянчанье!

               Не хули певца
И пальцы, пробуждающие струны;
Врачи велели мне скорей бежать
От злоб мирских и чем-нибудь развлечься,
Чтоб думы не свели меня в могилу.

Так что – уж нам и рта раскрыть нельзя,
Молчи, и все тут?

               О, моя голубка!
Печали, вычитанные из книг,
Она как будто выстрадала сердцем.

Будь я влюблен, как твой дурак,
И зол, подобно дураку,
Я знал бы точно, кто мой враг,
И знал, кому разбить башку.
Поосторожнее, молчун,
Безумному не прекословь:
Кто ненавидит звуки струн,
Тот ненавидит и любовь.