Татьяна Майская - Забытые пьесы 1920-1930-х годов
ЗАПЕКАНКИН. Москва, отбой! Все благополучно! Готово. Нечего дурака валять! Развязывай чулок!
ОТЕЦ НИКАНДР. Темные мы людишки! Неразумные!.. Декретов пуще дьявола боимся!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Другой бы вас расстрелял! Я прощаю! Могу вас уверить, что через две недели вы получите все.
ОТЕЦ НИКАНДР. И лесочек, и пахоты, и лошадок, и погреб?
ШАНТЕКЛЕРОВ. И погреб. Жму вашу руку, товарищи, от души… желаю вам записаться в нашу партию… Секретарь, проводите! Все, все! Прощайте.
ЗАПЕКАНКИН прикрывает дверь. Оба смеются.
ЗАПЕКАНКИН. Пять червонцев! Какими глазами он глядел на нас!..
ШАНТЕКЛЕРОВ. А ты знаешь, Петька, я только сейчас почувствовал у себя драматический талант. Непременно пойду на сцену. Ты слышал, как я кричал?
ЗАПЕКАНКИН. У тебя талантов много. Раньше работал по военной части. Был и белым…
ШАНТЕКЛЕРОВ. И красным. Как я кричал?! Я об этом еще подумаю.
ЗАПЕКАНКИН. А я зеленым{74}. А теперь…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Кто следующий?
ЗАПЕКАНКИН. Следующий! Брысь от дверей! Не народ, а жеребцы степные… (Впуская учительницу.) Мадмазель, ваша очередь! Кто долго говорит, тот расхищает… Обратитесь к тому столу…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Ах, это вы?
УЧИТЕЛЬНИЦА. Да, это я!
ШАНТЕКЛЕРОВ. А кто это вы?
УЧИТЕЛЬНИЦА. Здешняя учительница.
ШАНТЕКЛЕРОВ. А почему вы у пруда с пономарем сидите?
УЧИТЕЛЬНИЦА. Не с пономарем, а с регентом.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Все равно. Это вы развращаете нашу молодую гвардию?
УЧИТЕЛЬНИЦА. Регент — мой жених!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Тем более! Я и не знаю, что мне с вами делать? Отдать под суд?
УЧИТЕЛЬНИЦА. Простите меня, но я не виновата. Я люблю, и меня любят!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Вы еще оправдываетесь? Какое дело государству, что вас любят? Государство несет великие жертвы, и оно не может позволить ни одной учительнице влюбляться в различных пономарей или регентов. Скажите, с вами есть деньги?
УЧИТЕЛЬНИЦА. Я уже год не получаю жалованья!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Жалованье? Хорошенькой женщине можно не платить. Я даже внес проект в Наркомпрос снять с госбюджета всех красивых учительниц. Ха… ха… ха… Не правда ли, блестящая идея! Все равно замуж выйдете!
УЧИТЕЛЬНИЦА. И я, и мой жених крайне бедны.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Н-да… это очень скверно!.. Знаете что? Как вас зовут?
УЧИТЕЛЬНИЦА. Наталья Григорьевна Перышкина.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Наталья Григорьевна! В субботу вечером жду вас с отчетом у себя… Непременно приказываю быть. Глаза! Какие контрреволюционные глаза!..
УЧИТЕЛЬНИЦА. Мне от моих глаз одно наказание…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Вас расстреляют!
УЧИТЕЛЬНИЦА. Я не виновата. Меня создала такой природа…
ШАНТЕКЛЕРОВ (внезапно). И природу расстрелять! Хотите? Я прикажу! Сейчас, немедленно!.. А впрочем, не нужно. В субботу после двенадцати жду. По ведомственным делам я принимаю только ночью.
УЧИТЕЛЬНИЦА. Можно идти?
ШАНТЕКЛЕРОВ. Идите! (Глядя вслед.) Какой редкий экземпляр! Хороша, чертовски хороша! В передней много народа?
ЗАПЕКАНКИН (выглядывая в дверь). Уйма! Председатель волисполкома{75}…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Зови его! А остальных в шею! От этой голытьбы не разживешься. А председатель быстро явился. Деревенский мужик, но с рассудком. Не коммунист, а держится за них. Эх, Петька, кто кого? Или мы, или они! Но если удастся наше дело — год покойной жизни, и да здравствует Москва, рулетка, скачки!.. Впускай!
ЗАПЕКАНКИН. Товарищ председатель, пожалуйста! Эй, вы, убирайтесь! Уходи назад! Сказано, уходи! Прием кончен! Не напирай! Не напирай, сволота, в морду бить буду! Дунька, сметай всех с лестницы! Дунька, товарищ Дунька!
Продолжительный гул. Многочисленные голоса.
ГОЛОС ДУНЬКИ. Сказано, уходите! Не принимают!
ЗАПЕКАНКИН закрывает дверь. Председатель внимательно вглядывается в ШАНТЕКЛЕРОВА. Говорит раздельно.
ТЕМТЮГОВ. Здравствуйте. Как только мне сообщили, что из Москвы прибыл партейный, я почел своим долгом вернуться из уезда и придти к вам. В последний раз партейные приезжали к нам в прошлом году, и с того времени хоть бы глазом сюда взглянул!.. Не любят наши степи!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Очень рад с вами познакомиться.
ТЕМТЮГОВ. Я-то вас знаю… Ваш батюшка первым богачом на всю губернию считался… Мы с братом у него в имении служили…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Я, как выражаются, с отцом ничего общего не имею, кроме родства. Отцы и дети! Кстати, позвольте представиться, я член Наркомвнудела, Внешторга, ГУМа и других свободных профессий, кандидат в германский рейхстаг, почетный пионер, иногда читаю лекции у совработников о балете, а это мой секретарь. Их у меня три!
ЗАПЕКАНКИН. Очень приятно, Запеканкин!
ТЕМТЮГОВ. Зачем изволили к нам пожаловать?
ШАНТЕКЛЕРОВ. Приехали мы по поручению последнего Съезда Советов.
ТЕМТЮГОВ. Наконец-то о нас в Москве вспомнили! А я-то боялся! Отгородились мы от белого света степным морем, всеми забытые!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Дело касается земли бывших помещиков.
ТЕМТЮГОВ. Насчет землицы будьте покойны! Зубами вцепимся, а никому не отдадим. Земля крестьянская…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Товарищ, совершенно верно! Земля на веки вечные закреплена за крестьянами. Об отобрании ее не может быть и речи! Недаром мы за нее на баррикадах кровь проливали!
ТЕМТЮГОВ. А сколько крестьян поумерло от голода, тифа, хвороб разных, только бы не выпустить ее из своих мозолистых рук.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Правильно… правильно, товарищ! Наша партия, учтя все это, постановила: помещичьи земли не отбирать, но их бывшим владельцам вернуть, по обоюдному соглашению с крестьянами, одну двухсотую часть стоимости отобранной земли… уплатив по червонцу за десятину.
ТЕМТЮГОВ (нерешительно). Я не совсем понимаю, что вы излагать изволите…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Дело очень простое и весьма понятное. В вашей волости мой отец имел двадцать тысяч десятин земли…
ТЕМТЮГОВ. Положим, имел…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Отсчитываем двухсотую часть, она будет равняться ста десятинам, за которые ваши крестьяне должны будут внести мне двести червонцев.
ТЕМТЮГОВ. Двести червонцев!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Двести червонцев. Власть рабочих и крестьян, идя навстречу народу, нарочно обложила его такой незначительной суммой…
ТЕМТЮГОВ. Я ничего не слышал о таком постановлении.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Охотно верю. Мы прямо из Москвы, а декреты обычно запаздывают… У нас есть копия постановления, официально заверенная в Совнаркоме. Секретарь, прочтите.
ЗАПЕКАНКИН. Готово! (Читает.) Копия резолюции XII Съезда Советов{76}, единогласно принятая при общих аплодисментах. «Принимая во внимание полезную деятельность помещиков в деле развития хлебопашества в Республике, вернуть им одну двухсотую стоимости отобранной земли, расценив червонец за десятину».
ШАНТЕКЛЕРОВ. Кажется, ясно?
ТЕМТЮГОВ. Ясно-то ясно, но не совсем понятно. А декрет подписан?
ШАНТЕКЛЕРОВ. Его при мне подписал комиссар земледелия Семашко!{77}
ТЕМТЮГОВ. Позвольте мне бумагу, товарищ. Придется собрать сход и объявить о постановлении Съезда. Очень прошу пожаловать к нам. Нам что? Прикажут Советы вернуть землю барам да кулакам — вернем… Нам что!.. Бумагу-то можно взять?
ШАНТЕКЛЕРОВ. Конечно, можно. Она и адресована в ваш исполком.
ТЕМТЮГОВ. Прощайте.
Уходит.
ШАНТЕКЛЕРОВ (провожая до двери). Ни одного лишнего слова! Осторожен! Хитер! Только глаза заблестели да руки в кулаки сжались, когда бумагу брал! Карта поставлена. Кто возьмет: они или мы? (К Запеканкину.) Петя, голубчик, не пей эти дни! Ты и скандал утром устроил, только бы я червонцем откупился! Пойми, оба погибнем! Трибунал — понятие страшное.
ЗАПЕКАНКИН (снимает с головы наушники). Ты мне надоел! Что? Что ты сказал? Нечего бузу разводить да разными антимониями заниматься! Тьфу, до сих пор самогонка брюхо мутит. Меня трибуналом не испугаете! За правду я готов вот сию минуту тебе в рожу дать. Это ты меня сюда завез, да еще секретарем сделал! Ко-мис-сар! Ха… ха… ха…
