Татьяна Майская - Забытые пьесы 1920-1930-х годов
ПОСЛУШНИК. …уподобил стать коммунистом!
ОТЕЦ НИКАНДР. Слугою сатаны и ада!
МАРИЯ ПАВЛОВНА (с обидой). Что же вам нужно от слуги сатаны и ада?]
Настойчивый голос из спальни: «Товарищ Дунька! Ду-у-у-ня!»
МАРИЯ ПАВЛОВНА. Дуня, тебя же зовут!
ДУНЬКА. Боязно идти! Они пьяны!
ЗАПЕКАНКИН (за кулисами). Дунька!
МАРИЯ ПАВЛОВНА. Да иди же, вторично кличут!
ДУНЬКА уходит.
Что же вам нужно?
ОТЕЦ НИКАНДР. …вернуть братии и монастырскую землицу, и прудик, и лесочек, и мельницу, и заводы, и скот, и машину, что локомобилем зовется.
ТРУПОЕДОВ. …и садик, и пасеку, и лошадок заводских, монастырских, и погребок винный…
ОТЕЦ НИКАНДР. Святая истина глаголет твоими устами, божий человек, и погребок с вином и елеем… На то и видение было Иерониму…
С криком вбегает ДУНЬКА, за которой гонится подвыпивший ЗАПЕКАНКИН.
ДУНЬКА. Пустите, да пустите, не то барыне скажу! Пустите!
ЗАПЕКАНКИН. Стой, стой, гадюка! Выдралась. Ваш поступок, товарищ Дунька, называется саботажем! Скрытая контрреволюция! Убью, аннулирую, елки-палки! Не торопитесь, иначе за себя не ручаюсь! Могу убить! (Увидя испуганных монахов.) Это что за рожи? А? Что за рожи, я спрашиваю? Молчать! Ах, простите, товарищ мадам! Вы, кажется, тетя моего…
МАРИЯ ПАВЛОВНА. Тетя вашего шефа!
ЗАПЕКАНКИН. Шефа? Какого шефа? Тьфу, брысь под лавку! Ше-фа-а-а! (К монахам.) Послушайте, товарищи, садитесь!
ТРУПОЕДОВ. Хотя я и бывший дворянин, но постою. Разве я могу сидеть в присутствии чемпионов борьбы за свободу всего мира?
ЗАПЕКАНКИН. Ха-ха-ха! Здорово, братишка! Гм… а ты мне нравишься… Я этого не забуду… Как зовут?
ТРУПОЕДОВ. Трупоедов, Макарий Колумбович.
ЗАПЕКАНКИН. Трупоедов? Что за могильная фамилия? А? (К монахам.) Не знаете? Почему вы молчите, товарищи? Вам не нравится слово «товарищ» — буду называть отче! Мы религиозных убеждений не насилуем. Мы соединили и разъединили церковь с государством. Мы даровали свободу и попу, и архиерею, и земле, и небу! (К отцу Никандру.) Хочешь, я тебя женю? Не хочешь, ну и черт с тобой!
ТРУПОЕДОВ. Святые отцы благодарят за милость и благодеяния. (К монахам.) Что вы точно в рот воды набрали? От него, может быть, больше зависите, чем от самого… Кланяйтесь ниже!
ОТЕЦ НИКАНДР. Было видение отцу Иерониму…
ЗАПЕКАНКИН. Что? Видения? Ха, ха, ха… Видения? Черт, уморил со смеху… В видениях я плохо разбираюсь… Ты лучше скажи мне, что у вас в самогонку кладут, махорку или перец? Я вчера так нарезался, сегодня брожу, точно крыса чумная!..
ОТЕЦ НИКАНДР (сурово). Было видение отцу Иерониму…
ЗАПЕКАНКИН. Братишка, я тебя спрашиваю, что у вас в самогонку кладут? От нее, проклятой, всю ночь одни голые бабы снились. Непорядки! К стенке! Мы с Колькой сегодня обсудим. Мы с Колькой…
МАРИЯ ПАВЛОВНА (сердито). Кого это вы Колькой зовете? О ком вы говорите?
ЗАПЕКАНКИН. Известно о ком. Колька у нас один!
МАРИЯ ПАВЛОВНА. Вы всегда в отсутствие самого так непочтительно о нем выражаетесь?
ЗАПЕКАНКИН (с иронией). Всегда, мадам. Ччерт… Тьфу!
МАРИЯ ПАВЛОВНА. И он вас еще не повесил и не расстрелял?
ЗАПЕКАНКИН (в пьяном гневе). Меня расстрелять? Товарищи-братишки, слышите? Меня повесить? Меня? Махновского завхо… тьфу… чертило ей в голову! Да я его в подкову согну, соки выжму, да я же у него тачанкой ребры выдавлю…
ТРУПОЕДОВ (к монахам). А он главней. Как кричит! Спуску не дает! Кланяйтесь, истуканы монастырские!..
МАРИЯ ПАВЛОВНА. Господи, что же это такое? Святой Николай, пресвятая Богородица!..
ЗАПЕКАНКИН. Что? Религиозную пропаганду вести? А декрет знаешь? Я до Совнаркома дойду{63}, Наркомвнудел вверх ногами переверну{64}, я камня на камне не оставлю!..
ОТЕЦ НИКАНДР (испуганно). Нози сами по полу забегали… В глазах огни текучие зажглися… не уйти ли от греха?..
ТРУПОЕДОВ. Не могу! Ушел бы, да подслушивать люблю! Пусть сердце от страха на кусочки рвется, а буду стоять. Ни шагу вперед, ни шагу назад!
ЗАПЕКАНКИН. Довольно! Амба! Здесь Керзон, там Китай!{65} Здесь… Да я вас без применения амнистий к высшей мере наказания со строгой изоляцией!
Вбегает ШАНТЕКЛЕРОВ.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Кто это кричит? Петька, ты пьян? Скандалишь? (К монахам и Трупоедову.) Убирайтесь в переднюю, я позову!
ЗАПЕКАНКИН. Авиахим…{66} Добролет…{67}
ТРУПОЕДОВ. Дозвольте…
ОТЕЦ НИКАНДР. Отцу Иерониму было видение…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Вон! Я сказал — вон!
МОНАХИ и ТРУПОЕДОВ убегают.
МАРИЯ ПАВЛОВНА (со слезами). Коленька, расстреляй его! Он враг твой… он…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Я расследую без вас… Уходите, тетя!
МАРИЯ ПАВЛОВНА. Иду, мой дорогой! Иду!
ШАНТЕКЛЕРОВ закрывает плотно двери.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Петька, что ты со мной и с собой делаешь?
ЗАПЕКАНКИН. Катись колбасой! Мне твой ультиматум не нравится. Будь повежливей! Я тебе не белогвардеец какой! Я у Махно конюшней управлял{68}. Я не деникинский писаришка вроде тебя и тебе подобных…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Пойми же, наконец, что от нас самих зависит успех дела! Благодаря тебе же нас чуть-чуть не расстреляли на Кубани, а на Волге чуть не повесили!.. И все самогонка, девки, карты…
ЗАПЕКАНКИН. Нет, нет, постой! Ты мне бузу не разводи! Взгляни на свою рожу, кто больше похож на комиссара: ты или я? Почему я должен быть секретарем? (Кричит.) Товарищи, братишки!..
ШАНТЕКЛЕРОВ. Я — сочувствующий!
ЗАПЕКАНКИН. А разве у меня на лбу написано, что я не сочувствующий? Ты Деникину, а я Махно сочувствовал{69}. Амба! Каюк! Довольно! С сегодняшнего дня твоя очередь быть секретарем, моя — комиссаром.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Петька, да приди же в себя! Ты, мерзавец, пьян и ничего не соображаешь!
ЗАПЕКАНКИН (продолжает кричать). Товарищи, воняющий труп фашистской буржуазии слышен за версту. В окружении капиталистического кольца… Мы… А впрочем, на все тьфу! Наплевать!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Пьян, безнадежно пьян! Ну, скажи откровенно, сколько тебе нужно?
ЗАПЕКАНКИН. Один червонец.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Ты с ума сошел?
ЗАПЕКАНКИН. Меньше не могу.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Бери, но помни: будешь так пить — плюну я на все и укачу в Москву. Отворяй двери! Начнем прием…
ЗАПЕКАНКИН (надевает на голову радионаушники, садится за пишущую машинку). Пожалуйте.
Входит ТРУПОЕДОВ.
Товарищ, время — деньги. Кто много говорит, тот расхищает народное достояние.
ТРУПОЕДОВ. Вором никогда в жизни не был. Кому изложить просьбу?
ЗАПЕКАНКИН. Не возражай, когда начальство говорит! (Указывает на Шантеклерова.) Самому!
ТРУПОЕДОВ идет к столу ШАНТЕКЛЕРОВА.
ТРУПОЕДОВ (радостно). Николай Михайлович, голубчик, дорогой!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Товарищ, что вам угодно?
ТРУПОЕДОВ. Да ведь мы с вами не раз на охоту вдвоем ездили, не раз судились, а в селе Комаровке к одной попадье в гости наведывались! Вроде родственничков были!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Товарищ, для воспоминаний у меня нет времени. Что вам угодно?
ТРУПОЕДОВ. Простите, я насчет земли…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Карла Маркса читали? Энгельса читали? Бухарина читали?{70}
ТРУПОЕДОВ (испуганно). Что вы? Я ровно одиннадцать лет, вчера день в день исполнилось, как книг в руки не беру!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Напрасно. Прочтите «Капитал»! Там — наша аграрная программа. Кто не работает, да не ест. Ничем помочь не могу.
ТРУПОЕДОВ. Явите божескую милость! На вас вся надежда! Если не вы, то кто же вернет мне пашенки, лесочек, луга, помните, где мы с вами зайцев травить любили?
ШАНТЕКЛЕРОВ. Товарищ, я не могу же идти вразрез идеалам, ради которых мы кровь свою на баррикадах проливали…
ТРУПОЕДОВ (таинственно). Вы мне землю, а я вам в благодарность… (Наклоняясь к нему, шепчет.) У нас неспокойно… всюду контрреволюция…
