Жюль Верн - Мона Лиза

Браслет прелестен.

                            Так примите же с охотой
Вы эту древнеримскую работу.
Браслет нашли в Сераписовом[11] храме,
Вблизи от алтаря, в каком-то хламе.

В ответ шлю тысячу благодарений…

Воспитан для любезных словопрений,
Я должен бы их отослать обратно.
Но очень к ним чувствителен браслет…
Прошу не обращаться с ним отвратно,
Ведь невозможного для украшенья нет!

Серьезно?

               Да! Захочет вдруг браслет,
Чтоб нынче ж был закончен ваш портрет…

То было б дело, соглашусь без спору.

Вот только надо победить синьору.

Но это был бы не совсем приятный случай.
Возможно, сидя я пойму вас лучше!

И эта женщина…

                       Вы!

                             Шутки ваши милы!
По-вашему, творца сдержать мне хватит силы?

Одной лишь вам!

Вы так темните речь свою.

Не понимаете, поскольку я стою.

О Мона, каждый день меняется ваш лик;
Ход этих перемен, быть может, невелик.
Пока вы всё еще на пике красоты,
Но меньше стало в вас покоя, простоты!
Уж года два, как беспокойный пыл
Гордыней заново черты лица покрыл.
Короче говоря, такое измененье
В ваш несравненный лик внесло преображенье.
На перемены те сердиться вам негоже…
Но как же кисть творца вас сделает похожей,
Когда он каждый день вас видит измененной,
Когда не может дать он кисти окрыленной
Вас нанести на холст в короткий миг творенья
И постоянно должен делать исправленья?
И если, Мона, вы устали от эскизов,
Черты свои избавьте от капризов:
Лицу такой тип красоты пора придать,
Какой хотите вы потомкам передать.

Искусна ваша речь, но вам не скрыть секрет,
Что поскорей хотите вы забрать портрет.

Я? Меньше, чем кто-либо!

                                      Вред для вас какой?

Портрет — лишь копия, оригинал же — мой.

Забрать портрет я посчитал бы долгом,
Когда бы мэтр, бесчувственный столь долго,
В плену был вашей прелести, но, Боже,
Открою правду — он любить не может!

Не может полюбить!

                              Он чересчур уж гений!

Талант не заслужил подобных обвинений!
Но что про гения твердит нам род людской?..

Он будет восхищен искусною рукой.
А что до сердца — собрано в нем скромно
Лишь то, что жить позволит экономно.

Вы полагаете, своей любовью страстной
И преданностью женщина напрасно
Стремится стать любимой и понятной?

Где есть такая женщина? Занятно!..
Простою смертной быть она не может,
Да и божественность не многим ей поможет!

Слова свои извольте объяснить
И дайте путеводную мне нить!

Так слушайте! Не верю в прочность уз,
Искусства и любви скрепляющих союз.
У каждого — так утверждаю я —
Дорога в жизни тянется своя.
Любовник — для любви, художник — для картин.
Сравните их! Прошу. Вот, например, один
На сердце, как на холст, наносит свой эскиз,
Соединяет там в одно его каприз
Страстишек многих мимолетный рой,
Но скоро, этой утомясь игрой,
Эскиз он бросит в пыльный уголок,
Где старые холсты глядят лишь в потолок.
Другой иным достоинством ценим:
Он ваше сердце облечет своим;
Не хочет знать он, почему, насколько
Объяла страсть его; он любит, да и только!
Судите ж, у кого душа какая…
Притом могу поклясться, дорогая,
Для Винчи в женщине объекта нет для чувства:
Она — вот каламбур! — объект лишь для искусства.

Не чувствую различий ваших вес;
Всегда Омфалой[12] был повержен Геркулес!
Одно лишь слово, брошенное вам,
Способно к женским повергать стопам.
Любая оборона невозможна:
Мужчина Леонар, а после уж — художник,
Он входит в тот разряд существ, какой
Мы побеждаем слабою рукой!
Любовники ж вульгарны, и настолько,
Что гимны их сердцам не вдохновят нисколько.
Тогда как Леонар на выдумки готов,
Он весь — шальной порыв, и каждый день он нов.
О, у таких людей доступные сердца,
И к нежным чувствам вкус всегда есть у творца.
Он может подружить (продолжу каламбуры)
Любовь к искусству и искусные амуры!

Что ж! Аргументов нет разбить ваш образ мира,
Но я хочу сказать, что чтите вы кумира!
И, если тайно вы богам молились ложным,
Одно здесь хорошо: издалека, возможно!

Что ж хорошо тут?

                            Есть прерогативы
У гения с эффектом странным перспективы:
Когда вглядитесь вы в него поближе,
Великий словно сделается ниже!

Не верю в это я!

                         Клянусь вам, дорогая,
Что проведете вы, судьбу не искушая,
Не больше четверти часа наедине
С поэтом вашим драгоценным,
И хватит этого вполне,
Чтобы понять умом несовершенным
(С учетом нашей простоты),
Как далека реальность от мечты.

Ненужным нахожу я ваше предложенье,
И детским кажется мне это обсужденье!

Хочу, чтоб видели своими вы глазами.

Ну, нет!

            Потом любить мы крепче будем сами!
Так… чистый эгоизм!..

                               Чем больше объяснений,
Тем больше споров, дюк, тем меньше убеждений!
Оставим споры иль условимся мы, право:
Что, если я была права, вы не были неправы!

Ухóдите?

            Да!.. Воздух здесь тяжел и давит грудь!
Пойду я свежести немножечко вдохнуть.

Сеанса время приближается!..

                                          Не надо! Тут
Я отыщу вас через несколько минут.

О Мона бедная! Забыла ты о муже!
Боюсь, чтоб с головой твоей не стало хуже.
Мне надо бы бежать!.. Но чувства не дают!
Хотел бы для души ее найти приют!
Там мы сердца опять восстановим,
Они забьются в лад одно с другим!
Теперь рискованное средство мне осталось,
Чтоб разом извести ту роковую шалость:
Оставить с гением ее наедине —
Пусть каверзным умом натешится вполне.
Любовник избранный и несравненный —
Ему поэзия да красота лишь ценны!
Пускай увидит, как желанный идеал,
Подобно прочим, свой покинет пьедестал,
Пускай поймет его сердечную небрежность
Она, познавшая заботливую нежность,
Привыкшая к покорности смиренной,
А не к обидам страсти дерзновенной!..