Владимир Мирзоев - Тавматургия
Некоторое время САВЕЛИЙ находится в ступоре — думает, что предпринять. Как есть, в трусах и футболке, отправляется на кухню — выбирает большой, остро наточенный тесак, которым ТАМАРА разделывает мясо, когда сама готовит, что случается нечасто, поскольку она любит поужинать где-нибудь в городе, обычно в «Джонке» или в другом недорогом китайском ресторане. САВЕЛИЙ возвращается с полпути, отменив первоначальный план, прячет все опасные ножи (включая тесак) в посудомоечную машину. Идет по коридору мимо детской, заглядывает в КСЮШИНУ комнату — ребенок, слава богу, в своей кроватке, ее не подменили, не успели, подлецы.
САВЕЛИЙ идет в прихожую, стараясь действовать бесшумно, отодвигает зеркальную дверь шкафа-купе, роется внутри, перебирает клюшки для гольфа, выбирает показавшуюся правильной — подходящей для хорошего нокаутирующего удара по башке, прямо по лысой башке.
Возвращается в спальню и очень осторожно, стараясь не испугать, расталкивает жену. ТАМАРА открывает глаза, еще подернутые дымкой сна, непонимающе смотрит на САВЕЛИЯ, постепенно удивление не до конца очнувшегося человека превращается в панический страх — он заполняет ТАМАРИНЫ глаза, как бесшумное наводнение. САВЕЛИЙ прикрывает ей рот ладонью — вдруг закричит, вспугнет врага.
ТАМАРА. Что случилась? Где Ксения?!
САВЕЛИЙ (шепотом). Она там, не кричи. Вставай и иди за мной, только тихо.
ТАМАРА (в ужасе). Кто вы такой? Я никуда не пойду! Что вам нужно? Кто вы такой?!
Тут настал черед САВЕЛИЯ испугаться. До сих пор он сидел у постели на корточках, теперь же распрямился, хрустнув суставами, и отступил на шаг. Вид его был бы комичным — трусы тортиками, бледные волосатые ноги, клюшка для гольфа, зажатая в трясущихся руках, — если бы не трагическое выражение лица и бескровные губы.
ТАМАРА, окончательно прогнав сон, стала энергично расталкивать спавшего рядом с ней… Кого? Незнакомца с большой дороги? Любовника? Внезапно материализовавшегося героя ее сновидений? САВЕЛИЙ понял, что оказался внутри окончательно свихнувшейся реальности.
ТАМАРА. Савва, Савелий!
Мужчина спал глубоко — видимо, находился в фазе релаксации. Пошлепал сочными губами, помычал в нос что-то нечленораздельное. Но ТАМАРА уже толкала его в бок со всей силы — ТАМАРА была сильная женщина, держала мускулатуру в форме; видимо, ударила больно, попав по ребрам, и МУЖЧИНА наконец разлепил веки.
Те, кто заглянул по ту сторону майи, пройдя через опыт клинической смерти, говорят о стремительной ревизии файлов, накопившихся в биокомпьютере за время жизни. Вероятно, в этот момент Великий Пользователь сбрасывает информацию на свой совершеннейший Жесткий Диск — дабы не пропала втуне. САВЕЛИЙ в эти секунды пережил нечто похожее. Вся история его взаимоотношений с ТАМАРОЙ промелькнула в его голове со скоростью быстрой подмотки.
МУЖЧИНА (неподдельно изумлен). Ты кто такой? (Поперхнулся воздухом, закашлялся.) Том, это кто вообще?!
ТАМАРА. А я почем знаю! Я проснулась, а он тут стоит, голый. Дышит мне в ухо.
МУЖЧИНА. Ты что — маньяк, мужик? Ты зачем клюшку взял?
САВЕЛИЙ. Это моя клюшка.
МУЖЧИНА. Положи клюшку, я сказал!
ТАМАРА (МУЖЧИНЕ). Савва, не нервничай.
МУЖЧИНА. Тебе сто раз повторять? Клюшку положи на место!
САВЕЛИЙ (чуть не плачет). Это моя клюшка. И моя жена. Я тебя убью, потому что право имею. Вы меня все достали, понятно? Шутки шутить? О’кей, я тоже буду шутить — на войне как на войне. Давай вставай, гнида! Нечего тут валяться на моей кровати!
Вдруг откуда-то из подсознания выскочила абсурдная мысль, что ситуация похожа на сказку «Машенька и три медведя». Почему-то это было смешно, хотя САВЕЛИЮ было не до смеха. Странно все-таки устроен человек.
ТАМАРА (отвернувшись, тихо). Вызывай милицию. Этот псих влез через балкон.
МУЖЧИНА выбирается из постели, по дуге обходит САВЕЛИЯ, ищет глазами мобильный телефон, но не находит — видимо, оставил в гостиной. Думает, что делать: то ли неожиданно броситься, отнять клюшку, повалить, связать, то ли метнуться в соседнюю комнату, но тогда ТАМАРА останется наедине с этим опасным безумцем. Нет, нехорошо.
САВЕЛИЙ без труда читает намерения МУЖЧИНЫ, который на голову его выше и значительно мощнее физически. САВЕЛИЙ принимает боевую стойку — он готов драться за свою территорию, за свою женщину и свою жизнь. Да, это древний закон джунглей — пусть победит сильнейший, а слабейший пусть уйдет, испарится, как дурной сон. И тут выступила ТАМАРА. Сделала незаметный жест МУЖЧИНЕ («подожди, я сама»), встала с кровати: трусики, тонкая трикотажная майка. «Какая она у меня стройная», — невпопад подумал САВЕЛИЙ.
Между тем ТАМАРА стала медленно приближаться, она говорила ласково, как говорят с бешеными собаками.
ТАМАРА. Послушайте, я все понимаю — у вас какие-то личные проблемы. Возможно, беда. Но зачем вам неприятности? Мы не хотим вызывать милицию. Зачем нам неприятности? Может, вы просто уйдете сейчас, и все? И мы обо всем этом забудем. И никто никогда не будет вас искать, ловить — я вам твердо обещаю.
САВЕЛИЙ смотрит на МУЖЧИНУ — тот по-прежнему готов атаковать, но какой-то дикой агрессии не излучает, уверен в себе.
МУЖЧИНА. А что? По-моему, вариант.
САВЕЛИЙ смотрит на ТАМАРУ — она подошла так близко, что можно дотронуться рукой, он отчетливо слышит родной запах ее туалетной воды — грейпфрут.
САВЕЛИЙ. Значит, ты с ними заодно. Хорошо. Пусть.
Воля вдруг покинула САВЕЛИЯ — он понял, что все бесполезно, все напрасно. Даже если он сию минуту размозжит обидчику голову и отправит его к праотцам, ТАМАРА будет оплакивать убитого и никогда не станет слать САВЕЛИЮ посылки в Мордовскую колонию — или куда его там отправят после всего? И не захочет его ждать, и не напишет ему ни одного письма со словами утешения и поддержки. И он никогда ее больше не увидит — ни ее, ни Ксюшу.
САВЕЛИЙ (Тамаре). Отдай мою одежду, и я уйду… То есть дайте мне какую-нибудь одежду — не могу же я идти по улице в таком виде.
ТАМАРА. Разумное решение. (Очень осторожно забирает у САВЕЛИЯ клюшку, обращается к МУЖЧИНЕ.) Савва, дай, пожалуйста, человеку что-нибудь — джинсы, футболку, вьетнамки какие-нибудь. (САВЕЛИЮ.) У вас какой размер ноги?
САВЕЛИЙ (непроизвольно посмотрел себе на ноги). У меня? Сорок третий.
ТАМАРА. А у мужа сорок пятый, но это ничего. Ведь вам только до дома добраться. Вы где живете? (Поймав взгляд САВЕЛИЯ, истолковала его по-своему.) Плохой вопрос. Может, вам деньги нужны на такси?.. Метро еще не скоро откроется.
САВЕЛИЙ. Спасибо.
МУЖЧИНА быстро вернулся, принес одежду — как и просила ТАМАРА: джинсы, футболку, шлепанцы. Сердце САВЕЛИЯ бешено колотилось о ребра изнутри грудной клетки — это был решающий момент. Он принял одежду из рук МУЖЧИНЫ, надел сначала футболку — футболка на нем болталась. Черт, велика! Значит, все пропало, никакой подтасовки. Джинсы тоже оказались минимум на два размера больше. Это конец, финита, больше надеяться не на что.
САВЕЛИЙ оделся, как во сне, во все чужое, втроем они вышли в прихожую. «Выкрасить стены в терракотовый цвет была моя идея», — подумал САВЕЛИЙ — ему всегда нравился итальянский стиль. Это — несомненно, очевидно и ничего не меняет. ТАМАРА порылась в кошельке, вынула фиолетовую пятисотрублевую купюру, спросила деликатно:
ТАМАРА. Этого хватит?
САВЕЛИЙ взял деньги, поблагодарил, не глядя на жену, кивком. МУЖЧИНА тем временем отпирал, крутил дверные замки, распахивал дверь. Нужно было уходить, убираться, так сказать, подобру-поздорову.
В последний момент взгляд САВЕЛИЯ упал на портфель, в котором много чего было полезного: и его компьютер «Фуджицу-Сименс», и кредитные карточки, и… САВЕЛИЙ вздохнул, посмотрел все-таки на ТАМАРУ — вид у нее был почему-то виноватый, с чего бы это, если все правильно, если никакого подвоха тут нет? САВЕЛИЙ схватил свой портфель и, не дав МУЖЧИНЕ опомниться, рванул вниз по лестнице.
17. КВАРТИРА АНДРЕЯ. КУХНЯ. УТРОАНДРЕЙ — единственный по-настоящему близкий друг нашего героя. Остальные как-то растерялись, рассеялись на дорогах жизни, словно и не друзья это были, а мелкая крупа в дырявом мешке. Видно, что АНДРЕЙ был поднят с постели — виду него взъерошенный, лицо сероватое.
