Ксения Старосельская - Антология современной польской драматургии
ЭМИЛЬ пожимает плечами. БОГУСЬ наклоняется над одной из машин и лупит битой по лобовому стеклу. Срабатывает сигнализация.
БОГУСЬ. А сейчас?
ЭМИЛЬ. Перестань!
БОГУСЬ. Ну, просек?
ЭМИЛЬ. Кончай!
БОГУСЬ. Просек?
ЭМИЛЬ. Да, просек!
БОГУСЬ. Громче! (Поднимает над головой биту, делает несколько шагов и разбивает лобовое стекло еще в одной машине, потом в следующей.)
Воет сигнализация.
ЭМИЛЬ (нервно крутится на инвалидной коляске). Просек, просек, просек!!!
БОГУСЬ оглядывается, видит неподалеку дорогую машину, подходит к ней, бьет по лобовому стеклу и капоту. Срабатывает сигнализация — более громкая, чем в других автомобилях.
ЭМИЛЬ (останавливается, кричит). Я тебя поймаю, придурок!
БОГУСЬ уходит. ЭМИЛЬ бросается за ним в погоню, но едет слишком быстро, и на повороте коляска переворачивается.
БОГУСЬ (останавливается, подходит к Эмилю). Я дам тебе совет. Вернись сюда завтра и скажи: «Харэ». (Разворачивается и уходит.)
ЭМИЛЬ. Будь у меня коляска получше, я бы тебя — как миленького!
Но БОГУСЬ уже далеко.
Сцена четвертая — УЛИЦА МИКРОРАЙОНА. ВЕЧЕР
Подъезжает белый «пежо», останавливается у одного из домов. Из машины выходит ФАЗИ и быстро скрывается в подъезде. За ним — ГЖЕСЬ и КАРИНА.
ГЖЕСЬ. Карина!
КАРИНА. Я иду с Фази.
ГЖЕСЬ. Ты никуда не идешь! Давай назад! Видала их новые патрульные машины? И чё-то как-то они теперь быстрее ездят! По-быстрому проехали, и домой. Экспресс, бля, только за бензин ты платишь, из своих налогов.
КАРИНА. Гжесь, я иду с Фази.
ГЖЕСЬ. Никуда ты не идешь, я чё — неясно сказал? У меня на районе такие же ездят. Когда-то был классный спокойный микрорайон. А теперь? Какую ни увидят драку — сразу линяют.
КАРИНА. Пойду посмотрю, что он там делает.
ГЖЕСЬ. Я фигею от такого патрулирования. Вся охота прикалываться пропала. Бля, чуть не подавился пончиком… Я, короче, за возврат дружинников. Ты вообще на выборы ходишь?
КАРИНА. Нет.
ГЖЕСЬ. А зря. Основным инструментом политической борьбы в демократическом, правовом обществе является избирательный бюллетень. В газете прочитал. Я когда-то дальнобойщиком был. Тридцать шесть часов стоишь на границе. Остается только спать или газеты читать. Газета — вещь хорошая. Ее читать можно, есть на ней можно, задницу подтирать. Лучше, чем радио. Попробуй приемником жопу подтереть в машине! (Пауза.) А тебе чё, бля, не смешно? А? Куда там — два высших. Да пошла ты!
КАРИНА (идет в подъезд, возвращается). Номер квартиры скажи.
ГЖЕСЬ. Чё, не нашла? На, бери пончик и садись в машину.
КАРИНА. Слушай, всегда, когда вы на дело идете, я сижу в машине. Так нечестно.
ГЖЕСЬ. Ну и…
КАРИНА. Слушай. Меня к вам из бухгалтерии перевели три месяца назад. У меня суперпоказатели по здоровью и вообще анализы. Гжесек, почему вы не даете мне шанса, почему я должна торчать в этой гребаной тачке?
ГЖЕСЬ. Успокойся, когда Фази решит, что ты готова, пойдешь на дело. А пока вали сторожить машину.
КАРИНА. А ты знаешь, что тачки только пенсионеры сторожат?
ГЖЕСЬ. А ты знаешь, что еще и новички сторожат? У тебя чё — с головой не все в порядке? Ты чё себе думаешь? Рэкет — это, по-твоему, что? Бухгалтерия? Ты должна уметь с людьми общаться, знать, когда надо быть жесткой. Ладно, расслабься, почувствуй в себе силу. Вон пончик съешь. Успокойся, Фази даст тебе шанс, подожди немного.
КАРИНА. Ага, только он меня не переваривает. Да и ты тоже.
ГЖЕСЬ. Фази нормально к тебе относится. Главное, мы не считаем тебя дурой тупорылой.
Из подъезда выходит ФАЗИ. В руках у него пакет.
ФАЗИ. Ты чё тут делаешь, быстро в машину. (Отдает пакет Гжесю.) На, выброси куда-нибудь…
КАРИНА. Давай я выброшу.
ФАЗИ. Что ты выбросишь?
КАРИНА (показывает на пакет). Ну это. Фази… мы как раз говорили.
ФАЗИ. И что?
КАРИНА. Ну, что я как бы не при делах. Понимаешь? Фази, мне надо знать, что ты у них берешь. Я должна знать, чего ты там из домов выносишь.
ФАЗИ. Слышь, забей.
КАРИНА. Послушай, я тут уже третий месяц, потом меня дальше переведут. Я должна знать, что мы делаем. Не зли меня!
ФАЗИ (протягивает ей пакет). Хочешь посмотреть?
КАРИНА. Хочу, блин, хочу!
ФАЗИ. На, и отцепись.
ГЖЕСЬ смеется. КАРИНА берет пакет, колеблется.
ГЖЕСЬ. Открывай. Ну, давай.
КАРИНА. Открою, когда захочу.
ГЖЕСЬ. Трусиха. Открывай!
КАРИНА заглядывает в пакет. ГЖЕСЬ вырывает его у нее из рук и выбрасывает. Что находится в пакете, не видно, но слышен тихий шлепок.
ФАЗИ. Всё? Теперь знаешь? Только не вздумай блевать. Давай ее в машину.
КАРИНА (понемногу приходит в себя). Не буду блевать. Господи, да не буду, все нормально, справлюсь.
ГЖЕСЬ (ведет ее к машине). Ты же универ закончила. (Фази.) Ты чё, вообще, что ли?!
ФАЗИ. У тебя платок есть?
ГЖЕСЬ. Есть.
ФАЗИ. Давай.
ГЖЕСЬ. На хера ты сюда это припер?
ФАЗИ. Да я забыл. Хотел собаке какой-нибудь бросить.
ГЖЕСЬ. Ты еще что-нибудь ему отрезал?
ФАЗИ. Надобности не было.
ГЖЕСЬ. А что-нибудь взял?
ФАЗИ. Номер счета, на который он бабло слил. Только половину, блин, а на остальные «лексус» себе прикупил. Крутой, понимаешь ли. (Достает из кармана ключи.)
ГЖЕСЬ. Где он?
ФАЗИ. Здесь.
ГЖЕСЬ. Я поведу!
ФАЗИ. Исключено!
ГЖЕСЬ. Ну, дай…
ФАЗИ. Ничего не выйдет. Я сам еще на «лексусе» не ездил.
ГЖЕСЬ. Я тоже.
ФАЗИ. И не будешь.
На инвалидной коляске подъезжает ЭМИЛЬ. Пауза.
ГЖЕСЬ. Бля, «лексус» наш расхерачили! Ты! А ну давай сюда. Кто это сделал? Ты видел?
ЭМИЛЬ разворачивает коляску и направляется к своей будке.
Да подожди ты. Эй, на колесах! Бля… Что ты делаешь? Подожди!
ФАЗИ (звонит по мобильному телефону.) Слышь, проверь-ка, сколько стоит боковое зеркало «лексуса». Правое и левое! Еще лобовое стекло и капот. Быстро!
Сцена пятая — АВТОСТОЯНКА. ВЕЧЕР
ФАЗИ и ГЖЕСЬ рассматривают «лексус». Лобовое стекло, капот, крыло, буфер — все нужно менять. Этот «лексус» — последняя жертва приступа агрессии БОГУСЯ. К ФАЗИ и ГЖЕСЮ подходит КАРИНА.
ГЖЕСЬ. Охранник.
ФАЗИ. Ну и охрана у них.
ГЖЕСЬ (Эмилю). Ты кого-то подменяешь? Нет? Чё, постоянно?
ФАЗИ. Кто это сделал?
ГЖЕСЬ. Ну, кто? Говори. Пацаны? Лохи какие-ни-будь?
ФАЗИ. Ты ментов вызывал?
ЭМИЛЬ. Как только до будки докатил.
ФАЗИ. Надо забирать тачку.
ГЖЕСЬ. Слышь, а может, он их знает, да боится, может, они его припугнули. (Эмилю.) Ты, не боишься? (Делает угрожающий жест.) А сейчас? Страшно? Я с ним поработаю.
ФАЗИ. Подожди. (Карине.) Ну что? Ты, кажется, хотела поучаствовать! С этим справишься? С калекой?
КАРИНА идет к будке, в которую прячется ЭМИЛЬ.
ФАЗИ (Гжесю). Пошли, Гжесь, поедим.
Сцена шестая — В КВАРТИРЕ ИРЕНЫ И БОГУСЯ. УТРО
Комната БОГУСЯ. Из-за стены доносится песня Кшиштофа Кравчика. ИРЕНА включила проигрыватель на полную громкость. Эти мелодии будут звучать до конца сцены. БОГУСЬ просыпается, с трудом поднимается и садится на кровати.
ГОЛОС ИРЕНЫ. Богусь, вставай! Завтракать. У тебя пять минут.
БОГУСЯ колотит, будто от холода. Он идет из своей комнаты на кухню, открывает холодильник и достает пакет молока, вынимает из шкафчика над головой коробку кукурузных хлопьев и тарелку, заливает хлопья молоком. На стене в кухне висят три портрета. На нижнем изображен Лex Валенса во время забастовки «Солидарности», выше — Папа Римский, над ним — Кшиштоф Кравчик. БОГУСЬ с тарелкой идет в коридор и открывает дверь в комнату матери. ИРЕНА сидит на тахте с сигаретой в зубах. На ней майка с надписью «BORN IN THE USA». На полу конверты с пластинками Кшиштофа Кравчика. ИРЕНА медленно поднимает голову, смотрит на БОГУСЯ и вдруг начинает хохотать.
