Александр Островский - Том 4. Пьесы 1865-1867
Бессудный. Да с чего это у вас сталося?
Аннушка. Не знаю. Вины моей перед ним нет никакой; я так думаю, наговорили ему на меня напрасно.
Бессудный. Наговорить-то некому. Кому наговорить! Что ты врешь!
Аннушка. Кто ж знает. Разлучить нас захотели. Кому-нибудь нужно было. Точно я свое счастье во сне видела. Жила я у матушки, никакой беды не знала! Взял ты меня на погибель на мою!
Бессудный. Какая погибель, дура! Что тебе у матушки? Только и свету, что в окне; ты и людей-то не видала. Я тебе добра хотел.
Аннушка. А что проку, что я людей-то видела! Полюбил меня барин молодой, красавец; кого ж я после него любить могу, кто мне мил может быть, какая моя жизнь? Хотел он меня замуж взять, а теперь бросает. До петли ты меня доводишь, вот оно твое добро-то!
Бессудный. Уж и замуж! не больно ль много?
Аннушка. Что ж ему замуж меня не взять, коли я ему нравлюсь! а игрушкой его я быть не хочу.
Бессудный. Видишь ты, какая в тебе гордость глупая! Кому ж может быть она приятна?
Аннушка. Да я его и не просила, он сам этого хотел. А по мне, хоть бы в работницы взял, так я бы рада была. Не то что женой быть, я собаке-то его завидовала, что она завсегда с ним и завсегда может ему руки лизать. Только как бы я его ни любила, а я завсегда скажу, что я хочу на чести жить.
Бессудный. Эко дело! а! Ворожбы какой нет ли?
Аннушка. Не знаю я, ничего не знаю.
Колокольчик, бубенчики и свист. Входит Евгения.
Евгения (со смехом). Уж такой-то шутник! Такой-то шутник! Измял всю, право.
Бессудный. Не сахарная, не развалишься.
Евгения. И чтой-то такое, Ермолаич, скажи ты мне на милость: с кем я ни поиграю, с кем я ни поиграю, и все это мне постыло. И оттого это, я так думаю, что не пристало мне, замужней женщине, так как я замужняя женщина, для одного мужа обязанная.
Бессудный. Разговаривай тут, уж слышали!
Евгения. А что для тебя, как ты сам этого хочешь, я готова со всяким пошутить в удовольствие, только чтоб другие не судили по моему веселому характеру. Я завсегда себя помню и что такое муж…
Бессудный. Ну и ладно, будет толковать-то!
Колокольчик и бубенчики. Жук входит.
Жук. Павлин Ипполитыч приехал.
Евгения. Ах, батюшки! Вот не ждали-то!
Бессудный (Жуку). Поди высаживай!
Жук уходит.
Вино-то есть у нас?
Евгения. Как для таких гостей не быть!
Бессудный. Так доставайте, да становитесь встречать.
Евгения с Аннушкой берут по подносу, ставят на них большие рюмки, наливают из бутылки вина, кладут на подносы по нескольку пряников и становятся среди комнаты. Бессудный у двери. Входят Миловидов и Пыжиков, Бессудный кланяется в пояс. Миловидов подходит к Евгении и Аннушке, пьет у обеих вино и целует их.
Явление седьмоеМиловидов, Пыжиков, Бессудный, Евгения, Аннушка и потом Гришка.
Миловидов (показывая на Пыжикова). Подносите и ему.
Евгения и Аннушка наливают вина, подносят Пыжикову и кланяются.
Пей, целуй хозяек да клади деньги! У нас такое заведение!
Пыжиков пьет.
Вы его задаром не целуйте. Пускай по целковому на поднос кладет.
Пыжиков. Послушай! Что же это ты! Это конфуз, братец ты мой!
Миловидов. Ну, уж я за него заплачу.
Пыжиков целует хозяек.
Бессудный. Каким ветром, сударь Павлин Ипполитыч?
Миловидов. К Гуляеву обедать еду вот с этим милашкой, Мимо ехал и заехал.
Бессудный. Так, сударь, так. Потчевать чем прикажете?
Миловидов. Кучеру стакан вина, да чтоб не откладывал, я скоро поеду. Гришке не давай (грозит пальцем), он еще молод. А мне пока ничего не надо. У меня свое есть.
Бессудный уходит, Гришка вносит две бутылки вина, закуску и ставит на стол; кладет на диван ковер и подушку, потом подает барину трубку и становится у двери.
Евгения. Забывать нас стали, Павлин Ипполитыч! Либо заспесивились, право заспесивились.
Миловидов. Какая спесь, Евгения Мироновна. Не то ты толкуешь.
Евгения. Вы нашей-то стряпни что-нибудь отведайте. Прикажите хоть грибков изжарить.
Миловидов (кивая головой). Ну жарьте, ступайте.
Евгения и Аннушка уходят.
Ну, видел?
Пыжиков. Видел.
Миловидов. Что скажешь?
Пыжиков. Красавица писаная.
Миловидов. Вот то-то же! Вот какой у меня характер; сразу врозь, и кончено дело.
Пыжиков. Да отчего же так?
Миловидов. Это уж я про то знаю. А как влюблен был! Тебе никогда сроду так не влюбиться! Да где тебе! Это невозможно!
Пыжиков. А ты почем знаешь?
Миловидов. Чего-с? Позвольте! Ты можешь влюбиться так, как я? Нет, уж это дудки!
Пыжиков. Напрасно вы так думаете. Отчего же это?
Миловидов. Оттого, что у тебя душа коротка, благородных чувств мало. Этак всякий бы… Ты вон дрянь какую-то куришь, сигарки дешевые. Уж коли ты мужчина, так кури трубку, хоть махорку, да трубку… Ну да что толковать! Во мне искра есть, а в тебе нет. Я лихой малый, душа нараспашку; кавалерист как есть; рубака, пьяница, а благородный человек; на ногу себе наступить не позволю.
Пыжиков. Ваше при вас и останется.
Миловидов. Да разумеется. (Подходит к Пыжи-кову и крепко берет его за руку.) Ты слушай, слушай! Вот как я ее любил: ты видишь, она простая девка, а я у ней руки целовал — руки целовал; как тебе это покажется! На коленях стоял перед нею! Каково это! А отчего я так влюбился? Оттого, что завлекся, вот отчего! Пойдем выпьем. (Подходят и пьют.) Ведь уж ты знаешь, какой я ходок, нечего сказывать? А тут вдруг осечка: встречаю такую девушку, что и подойти нельзя, держит себя строго. Фу ты пропасть! думаю. Вот диковина! В таком доме, а держит себя так, что и приступу нет. Я и с той стороны, и с другой, и подарки-то, и то, и се; Гибралтар, просто Гибралтар! Так я как завлекся, влюбился, как мальчишка. Жениться хотел! Вот ты и знай! (Подходит к столу и пьет рюмку вина.) Родные услыхали это, тетушки да бабушки, в ужас пришли; а мне черт с ними, я живу сам по себе. Начали они меня усовещивать, невест разных подставлять, чтоб разбить, баб на воду шептать заставляли да меня спрыскивали; одна тетка настоящего колдуна призывала, чтоб отворожить — ничего не действует. Вот она какая любовь-то была! А им беда! Им меня на барышне женить хочется. А я чепчиков видеть не могу. Чтоб в моем доме да завелись чепчики! Нет уж, этому не бывать! Мне барышню и посадить-то не на чем. У меня в гостиной седла да арапники, а вместо диванов сено насыпано да коврами покрыто. Не расставаться ж мне с моими порядками. Мне давай такую жену, чтоб она по моей дудочке плясала, а не я по ее. И что же, братец ты мой, при такой-то любви, услыхал я только одно слово, и как рукой сняло. Два дня походил дома из угла в угол, потужил и оборвал сразу.
Пыжиков. От кого ж ты услыхал это слово?
Миловидов. Ну уж это мое дело; только от верного человека.
Пыжиков. А с ней ты говорил об этом или нет?
Миловидов. С какой стати. Упрекать ее, что ли? Не мой характер. Я по-благородному, пренебрег, и кончено дело. В глаза ей показываю, что пренебрегаю, вот и все.
Пыжиков. Все же бы тебе объясниться с ней, может она и не виновата.
Миловидов. Как, еще объясняться! Что она, барышня, что ли? Девка простая, да стану я с ней объясняться! Много чести.
Пыжиков. Однако ты на коленях стоял, руки целовал.
Миловидов. То дурь была, а теперь я в полном разуме. Да и признаться тебе сказать, я женских слез не люблю. Пожалуй, еще разжалобит, старая-то блажь воротится, а этого теперь нельзя.
Пыжиков. Уж будто и нельзя?
Миловидов. Да, нельзя, потому что я благородный человек. Понимаешь ты это? Нечего и разговаривать. Да у меня теперь уж другое на уме. Такой сюжетец, что похлопотать стоит.
Пыжиков. А из каких?
Миловидов. Никогда не говорю, мое правило.
Пыжиков. Значит, ты уж совсем от Аннушки прочь?
Миловидов. Ну конечно.
Пыжиков. Так надо теперь за ней поволочиться.
Миловидов. Что-о?
Пыжиков. Поволочиться хочу за Аннушкой.
Миловидов. Ты? Я ничего не успел, а ты хочешь волочиться! Что ж, я хуже тебя? Э, брат, нет! Так ступай же к Гуляеву-то пешком.
