Ксения Старосельская - Антология современной польской драматургии
ОНА. А, спасибо. Ну, пока.
ОН. Ага. Пока. Стой!
ОНА. Что?
ОН. Слушай… Нет, ничего.
ОНА уходит. ОН возвращается к своей игре.
Сцена третья
У дверей ЕЕ квартиры. ОН поправляет прическу. Звонит в дверь. ОНА после паузы открывает.
ОН. Привет.
ОНА. Привет.
ОН. Как дела?
ОНА. Нормально. А у тебя?
ОН. Тоже. Как нога?
ОНА. Какая нога?
ОН. Ну… ты поранилась.
ОНА. А, нога. Нога хорошо.
ОН. Не болит уже?
ОНА. Нет.
ОН. Ага.
ОНА. Тебе что-то надо?
ОН. Так, ничего… решил проведать…
ОНА. Как песочница?
ОН. Хорошо, хорошо… песочница хорошо…
ОНА. Ты знаешь, вообще-то, я сейчас занята, ты не мог бы… О, подожди, тут у меня кое-что для тебя есть.
ОН. Для меня?
ОНА. Да. Держи. Вроде точно такой же, правда?
ОН. Э, не надо было покупать, ну что ты…
ОНА. Ты же сам велел мне купить нового.
ОН. Да я же… так только, пошутил, Милка, в самом деле, не надо было…
ОНА. Возьми, это была моя вина, я перешла на твою половину.
ОН. Все равно не надо было, честно…
ОНА. Ну, тогда пока.
ОН. Нет, подожди…
ОНА. Господи, ну что еще?
ОН. Я хотел сказать, что… ты… суперско выглядишь.
ОНА. Как выгляжу?
ОН. Ну… по-бэтменски.
ОНА. Ага.
ОН. Послушай, я хотел…
ОНА. Старик, не тяни! Говори быстрее…
ОН. Я хотел тебя пригласить!
ОНА. Пригласить? Куда?
ОН. Ну… в песочницу.
ОНА. Пригласить в песочницу? Ты что, офигел?
ОН. Потому что… а вообще-то, нет… ну пока, я пошел…
ОНА. Подожди! В песочницу?
ОН. Ну, потому что…
ОНА. Но зачем меня приглашать, я и сама приду, когда захочу.
ОН. Вообще-то…
ОНА. Прям сейчас, что ли?
ОН. Мгм.
ОНА. Даже не знаю… Ладно, подожди минутку. Как там на улице? Тепло? (Скрывается в квартире.)
ОН. Да, да. Очень тепло.
ОНА (выходит из квартиры с куклой). Ну, что? Пошли.
Идут в песочницу.
ОН. Пошли. Дай, я понесу твою куклу.
ОНА. Куклу? Зачем?
ОН. Ну… тебе, наверно, тяжело…
ОНА. Спасибо. Не надо. Ты себя… хорошо чувствуешь?
ОН. Что? Да, конечно. А почему я должен себя чувствовать плохо?
ОНА. Не знаю. Ты как-то странно выглядишь. И вообще…
ОН. А, ну это… так, живот немного болит.
ОНА. Ясно.
Входят в песочницу.
ОН. Только помни, не переходи за линию… уговор?
ОНА. Уговор.
ОН. Я всегда играю один.
Начинают играть, каждый в свои игрушки.
ОН. И вот Бэтмен себе, блин, спит, да, спит нормально на свежем воздухе в какой-то прерии, а тут вдруг слышит, что кто-то подкрадывается, какие-то шорохи, неслышные для нормальных людей, но у Бэтмена просто невероятный, сверхъестественный слух, такой, что он всё слышит, и вот он смотрит, а тут снова этот перец приперся, брат того, которого Бэтмен позавчера так суперски прикончил серией смертельно отравленных пуль… Милка!
ОНА. Что?
ОН. Ты знаешь, я вот думаю, как ты можешь… как ты можешь играть с этими своими куклами. Это ж, блин, такое занудство.
ОНА. Мне нравится. Для меня, может, твои машинки и человечки занудство.
ОН. Ну, не знаю. Во всяком случае, я считаю, что на свете есть масса вещей поинтереснее, чем игра в куклы. Мне кажется, что это тебя отрывает от… жизни. Просто, блин, замыкаешься в этом своем кукольном мире и не видишь, что происходит вокруг.
ОНА. Слушай, это мое дело. Я ведь тебя не учу, во что ты должен играть. Правда?
ОН. Конечно, конечно. Я молчу. Но ты не могла бы быть не такой… ну не знаю, высокомерной… (Возвращается к игре.) И тут Бэтмен нормально видит, что брат этого чувака, то есть его брат-близнец, потому что он нормально такой, один в один, типа клон, пришел, чтобы отомстить за брата, да и Бэтмен встает так бесшумно и говорит: ну ладно, счас мы с тобой посчитаемся, — и нормально вытаскивает специальную пушку, стреляющую серебряными пулями в таких козлов, которые хотят отомстить, ведь у Бэтмена много специальных пушек, то есть против женщин одни, против детей другие, против стариков еще другие и даже против инопланетян у него есть такая специальная, блин, какая-то лазерная пушка, да…
ОНА. Ой-ёй!
ОН. Что?
ОНА. Червяк!
ОН. Где?
ОНА. Вон там. Иди скорей, посмотри.
ОН (подходит). Ты что, какой же это червяк, это нормальный дождевой червь.
ОНА. Дождевой червь — он же и есть червяк!
ОН. Нет. Дождевой червь — это совсем другое…
ОНА. Фу! Гадость какая.
ОН. Гадость? Почему? Красота! Прелесть!
ОНА. Мерзость!
ОН. Мм, ням, ням, прелесть, жирненький, вкусненький… Аж слюнки текут.
ОНА. Вот дурак.
ОН. Хочешь, я его съем? Что, думаешь, не съем? Не съем? Ну, так смотри! (Проглатывает дождевого червя.) Ммм. Вкуснятина. Объедение! Хочешь кусочек?
ОНА (садится на оградку, играет с куклой). Псих.
ОН. Аааа, ням, ням….
ОНА напевает под нос, сидя на оградке.
ОН. Ну… и как там наша нога?
ОНА. Хорошо. Ты уже спрашивал.
ОН. Покажи.
ОНА. Зачем?
ОН. Хочу проверить… может, ты снова запачкала ранку песком… ну покажи. Нет, вроде хорошо заживает, а помнишь, как ты плакала. (Пауза.) Милка…
ОНА. Чего тебе?
ОН. Ты почему мной не восхищаешься?
ОНА. А с какой это стати я должна тобой восхищаться?
ОН. Ну не думаешь же ты, что мне в самом деле вкусно было есть этого червяка. Это только ради тебя…
ОНА. Не понимаю, что тебе от меня надо?
ОН. Ничего. Ничего. Я так только… Посижу минутку на твоей половине, можно? Не для того, чтобы с тобой играть, а… просто тут у тебя солнце.
ОНА. На твоей стороне тоже солнце.
ОН. Ну да, но… там не так греет… лучи падают под другим углом.
ОНА. Ага.
ОН. Милка…
ОНА. Ну?
ОН. Я вот тут подумал… знаешь, мне это… вообще-то, не мешает, что у тебя там ничего нет.
ОНА. Где?
ОН. Ну, под платьем. Правда, в этом нет ничего страшного. Если хочешь, пусть так и останется. То есть не обязательно сразу идти к врачу.
ОНА. Спасибо.
ОН. Понимаешь, я тебя принимаю такую, какая ты есть. Хотя признайся, это немного странно, что у тебя там ничего нет.
ОНА. Не знаю.
ОН. Конечно, было бы лучше, если б что-то там у тебя все-таки было, но раз уж ты такая уродилась, то, в конце концов, ничего страшного. Но только мы абсолютно не можем играть вместе, это исключено, понимаешь? Понимаешь?
ОНА. Понимаю.
ОН. Честное слово, я бы очень хотел с тобой играть, но из-за этого… ну ты понимаешь… Ты сердишься?
ОНА. Да нет, ну что ты.
ОН. Так что, мир?
ОНА. Мир. Ну, хватит, пусти.
ОН (вытаскивает пачку сигарет). Закуришь?
ОНА. Спасибо, не курю. Мне мама не разрешает.
ОН. Закури, никто не увидит.
ОНА берет сигарету. ОН дает ей прикурить.
ОНА. Послушай…
ОН. Ну?
ОНА. Как ты думаешь, почему убрали все песочницы?
ОН. Не знаю. Может, потому, что люди не хотят больше играть в песочницах, или еще почему.
ОНА. А почему не хотят?
ОН. Может, червяков боятся.
ОНА. Ну да. Наверно, боятся червяков.
Сцена четвертая
Песочница. ОН играет один.
ОН. Вжджчш… едет, блин, машина Бэтмена по прерии, ее украл этот чувак, которому обманом удалось поймать, блин, Бэтмена, и вот он связал его, конкретно, такими лазерными веревками, от которых Бэтмен теряет свою силу, нормально, и вот этот чувак едет на машине Бэтмена на место особой казни, а Бэтмен думает: как это я, блин, так легко дал себя схватить этому уроду… и теперь уже этот чувак смеется таким издевательским смехом, ха! ха! во весь, нормально, голос. А Бэтмен говорит ему: заткни пасть, ты, придурок, а этот чувак со всей силы джиу бьет ногой Бэтмена в живот, конкретно так вждрш! И теперь уже Бэтмен корчится от боли, а этот чувак говорит: не будешь ты, говнюк, мне указывать, что делать! Теперь, блин, я здесь начальник…
