Фридрих Шиллер - Смерть Валленштейна

Поддайтесь состраданью, генерал!
Ведь голос сердца — это голос бога,
Обманчивы рассудка притязанья.
Что принесет вам это злое дело?
Вам счастья не построить на крови,
К величию пути не проложить!
Порой угодно королям убийство,
Но не выносят короли убийц.

Здесь тайна. Все расспросы бесполезны.
Зачем так быстро подступают шведы!
На милость императора охотно
Я герцога бы отдал — пусть живет.
Я крови не хочу его. Но честью
Поклялся я — и смерть ему! А если
Его упустим, ждет меня позор.

Спасти такую жизнь…

Как?

Он достоин,
Чтоб за него пожертвовать собою.
Что мненье света! Будьте благородны!

Он важная персона, герцог Фридланд…
Я ж — заурядный человек, не так ли?
Не все ль равно, позором или славой
Себя покроет человек простой —
Спасти бы только знатную особу!..
Нет, всякий знает цену сам себе.
Как я себя ценю, лишь мне известно.
Я презирать себя не стану, глядя
И на того, кто саном всех превыше.
Величье и ничтожество людей —
Лишь в том, на что направлена их воля;
Моя — тверда, он должен умереть.

Я захотел поколебать скалу!
Не женщина на свет вас породила.
Я вам не в силах помешать. Пусть бог
От ваших лютых рук его избавит.

Но как она так быстро все узнала?

Предчувствие тревожило бедняжку
И слух о битве напугал, в которой
Полковник императорский погиб.
Я видела, как бросилась она
К посланцу Рейнграфа и в тот же миг
Злосчастную сумела вырвать тайну.
Мы кинулись за ней, — она без чувств
У шведа на руках уже лежала.

Какой удар постиг ее нежданно!
Несчастное дитя!

Что, ей не лучше?

Вот веки дрогнули…

Жива!

Где я?

Приди в себя! Будь сильной духом, Тэкла!
Взгляни, с тобою любящая мать,
Ты на руках у своего отца.

Где он? Ушел?

О ком ты, дочь моя?

О вестнике беды!..

Дитя мое, не вспоминай о нем!
Не воскрешай в душе картины мрачной!

Нет, дайте горе ей излить! Пусть плачет!
Не откажите ей в слезах участья.
Великая постигла Тэклу скорбь,
Но дочь моя все вынесет, она
В отца, и дух ее необорим.

Я не больна. Уже стоять я в силах.
Ты плачешь, мать? Тебя я напугала?
Но все прошло, я вновь собой владею.

Где он? Не прячьте шведа от меня!
Уже я в силах выслушать его.

Нет! Вестника подобного несчастья
Я на твои глаза не допущу.

Отец…

Что, дочь моя?

Я не больна,
А скоро и совсем здорова буду.
Есть у меня к вам просьба.

Говори!

Позвольте, чтобы этого… чужого
Сюда позвали! Расспросить его
Хочу наедине.

Нет, ни за что!

Не надо звать его! Не позволяй!

Но, дочь моя, к чему еще расспросы?

Когда узнаю все, спокойней стану.
Я правду знать хочу. А мать решила
Меня щадить. Я не хочу пощады.
Все страшное уже известно мне, —
Я ничего страшнее не услышу.

Не разрешай!

Я в ужасе была
И выдала себя пред посторонним;
Он слабости моей невольным стал
Свидетелем, и на руки ему
Я опустилась… к моему стыду.
Вернуть хочу я уваженье шведа,
Чтоб дурно он не думал обо мне.

Мне кажется, она права… Я склонен
Исполнить эту просьбу. Позовите!

Я мать, и я с тобой останусь, Тэкла.

Хочу остаться с ним наедине,
Так будет легче мне собой владеть.

Что ж! Пусть она одна с ним остается.
Бывает скорбь, когда никто на свете
Тебе не может послужить опорой,
И если духом ты силён — крепись!
В самой себе дочь силу обретет
Такой удар перенести внезапный.
Не женскую в ней прозреваю волю, —
Как с героиней обойдемся с ней.

Куда ты? Стой! Мне Терцки говорил,
Что на заре ты покидаешь крепость,
А мы здесь остаемся.

Это правда. Отважным людям я вверяю вас.

Возьми нас, брат, с собой! Не оставляй
В уединенье мрачном ждать исхода
С такой тревогой и тоской в сердцах!
Легко встречать беду лицом к лицу,
Но как ужасны муки ожиданья
Для тех, кто истомится вдалеке!

Ты говоришь напрасно о беде.
Я полон самых радужных надежд.

С собой возьми нас, Альбрехт. Не бросай
В таком углу зловещем: тяжело
Мне на душе средь этих стен угрюмых,
Где холод склепа сердце леденит.
Ах, до чего же страшен этот дом!
Ты уведи нас прочь! Сестра, проси!
Проси и ты, племянница моя!

Зловещий дух покинет это место,
И милым сердцу будет здесь приют.

Вот шведский капитан!

Оставим их.

Ты побледнела! Ах, никак нельзя
Тебе с ним говорить. Пойдем со мною!

Нет, но вблизи пусть остается Нойбрунн.