Иренеуш Иредынський - Террористы
Номер Седьмой. Ты подготовился?
Номер Первый. Зачем? Я буду говорить правду. Ничего, кроме правды... Секрет успеха ее нашумевших интервью с мировыми знаменитостями только в одном: она чувствует, когда человек врет, и загоняет его в угол. Атакует бесцеремонно и нагло, и тот в конце концов попадает в ловушку. Оскорбленный человек часто безоружен и потому позволяет себя поймать... Со мной такой номер не пройдет. Мне нечего скрывать. Наше дело правое и чистое. Мы боремся с одной из самых кровавых и отвратительных диктатур на свете — вот и все. И она вынуждена будет просто изложить мою платформу.
Номер Седьмой. Она заодно с нами — зачем ей атаковать?
Номер Первый. Минуту назад ты ее переоценивал, теперь недооцениваешь. Она будет нападать на меня, несмотря на симпатию к нашему движению, потому что всю свою профессиональную жизнь она делает одно интервью... Не забывай: я тоже был журналистом и разбираюсь в этой кухне. Меняются ее собеседники, но психологическая основа ее интервью остается та же: борьба двух «я». Победить... Очень часто ей это удавалось. Ее ego оказывалось сильнее. Победа нужна ей как воздух— для самоутверждения. Не стану вникать в мотивы, я знаю ее только по статьям ее и о ней. Но это так. Ей не столь важно, чтобы какой-то тип выговорился, ей важно победить, разоблачить. И такой стиль интервью принес ей славу. Людям нравится, когда их кумиров развенчивают, принижают. Она это знает, и это еще один повод, чтобы атаковать меня.
Номер Седьмой. Она приехала сюда, рискуя жизнью.
Номер Первый. Согласен.
Номер Седьмой. Мария — не Ладури. Войны, восстания — его стихия. А Мария впервые в такой ситуации. До сих пор она брала интервью в довольно комфортабельных условиях... А здесь — сам понимаешь...
Номер Первый. Официально она приехала, чтобы взять интервью у диктатора.
Номер Седьмой. Она его не получит.
Номер Первый. Посмотрим... Пойми, я не сомневаюсь в ее смелости и в благих намерениях... Я просто обнажил психологическую основу ее интервью... (После паузы.) Должно быть, она очень обаятельна. И к тому же — яркая личность... Она произвела на тебя огромное впечатление.
Номер Седьмой. Она... (Молчит, подыскивая слово.)
Номер Первый (после паузы). Разродись же, наконец.
Номер Седьмой. Она человечная.
Молчание.
Номер Первый. Прекрасное определение для человека. Давно не слышал.
Номер Седьмой. Когда мы победим, таких людей будет много.
Номер Первый. Завидую тебе.
Номер Седьмой. Почему?
Номер Первый. Я завидую твоей уверенности.
Номер Седьмой. А ты в это не веришь?
Номер Первый. Что за тип этот Ладури?
Номер Седьмой. Ты не веришь в это.
Номер Первый. Верю, мой мальчик... Но не люблю об этом говорить...
Номер Седьмой (после паузы). Ладури — молчун, да и по-испански он знает всего несколько слов.
Номер Первый. А Мария говорит свободно.
Номер Седьмой. Да. На шести языках.
Номер Первый. Очень вовремя они приехали... Настроить мировое общественное мнение в нашу пользу перед самым восстанием очень важно.
Номер Седьмой. Она понимает это и постарается сделать все, чтобы помочь нам.
Номер Первый. В таком случае скажи им, когда будешь сопровождать их ко мне, чтобы завтра, во время встречи с отцом Умберто в ризнице церкви Христа Спасителя, они вели себя тактично и ничего не говорили о нашем Движении. Пусть спрашивают о судьбе прихожан, о тех, кого убили в собственном доме, пусть поинтересуются и теми, кто еще жив.
Номер Седьмой. Скажу... Команданте, Мария просила... Я ей говорил, что это невозможно, но она уперлась — чтоб я попросил от ее имени.
Номер Первый. Говори.
Номер Седьмой. Она просит, чтобы ты разговаривал с ней без маски. Она понимает, что во время съемки ты будешь в маске, но хотела бы, чтоб интервью ей ты давал с открытым лицом, ей намного легче разговаривать, когда она видит лицо собеседника.
Номер Первый. Ничего не выйдет.
Номер Седьмой. Я ей так и сказал.
Номер Первый. Она увидит мое лицо, когда мы победим. Не раньше.
Номер Седьмой. Я не обнадеживал ее.
Номер Первый. Она будет настаивать. Честолюбивая женщина: хочет добиться того, чего другим не удавалось. Вот увидишь — будет настаивать. А когда поймет, что и ей это не удастся, — разозлится и начнутся ее яростные атаки на собеседника. Атаки, которыми она славится.
Номер Седьмой садится на табурет у рояля лицом к Номеру Первому.
Номер Седьмой. За что ты ее так не любишь?
Номер Первый. Бессмысленный вопрос. Почему я должен ее любить? Или не любить? Я доволен, что она появилась в Центральной Америке. Я ценю это. В отличие от тебя, лично к ней я никак не отношусь. Просто я наперед знаю, как она будет себя вести, хотя, может быть, я ошибаюсь. Посмотрим. (Звонит телефон. Номер Первый берет трубку. Говорит в трубку.) Он один? Гм-м-м... Спасибо. (Кладет трубку. Поворачивается к Номеру Седьмому.) Наш хозяин вернулся.
Номер Седьмой (смеется). Они прочесывают трущобы, а ты сидишь себе спокойненько в доме у министра.
Номер Первый. Он хочет сохранить свои заводы.
Номер Седьмой. Смешно.
Номер Первый. Смотря кому. (Смеется.) Для него это важно. Важнее даже, чем для тебя твоя страсть к госпоже Шварц... Она кричит в постели?
Номер Седьмой. Прекрати.
Номер Первый. Кричит?
Номер Седьмой. Нет.
Номер Первый. Может, она не хотела, чтоб ее крики услышал Ладури.
Номер Седьмой. Если так — за это стоит выпить.
Номер Седьмой поднимает стакан. Оба пьют.
Номер Первый. Я просил руководство задержать тебя здесь. Ты не вернешься в свой отряд.
Номер Седьмой. Почему? Я не могу оставить своих ребят. Ведь это я вытащил их из города.
Номер Первый. У тебя есть задание поважнее.
Номер Седьмой. Какое?
Номер Первый. Не погибнуть накануне победы.
Номер Седьмой. Я должен бросить своих ребят? Никогда!
Номер Первый. Это приказ.
Номер Седьмой. Я не заслужил такого отношения!
Номер Первый. Мне не нужны мертвые герои. Мне понадобятся потом кристально чистые люди. Преданные нашему делу.
Номер Первый. Я прошу тебя...
Номер Первый. Твой преемник уже назначен.
Номер Седьмой. Ребята подумают, что я трус.
Номер Первый. Они знают, что ты не трус. Много раз видели тебя в деле.
Пауза.
Номер Седьмой. Здесь тоже опасно.
Номер Первый. Конечно. Но я буду присматривать за тобой. Здесь ты не обязан подавать пример своим ребятам.
Номер Седьмой. Это свинство, команданте.
Номер Первый встает. Подходит к сидящему Номеру Седьмому, гладит его по голове.
Номер Первый. Трое моих братьев погибли. Младший был твой ровесник. У меня никого нет.
Стучат в дверь. Номер Первый со стаканом в руке идет к центру гостиной.
Номер Первый. Войдите.
Открывается дверь, появляется Министр.
Министр. Можно?
Номер Первый. Вы в своем доме.
Министр входит, закрывает за собой дверь.
Министр. Это все в прошлом. Сейчас я гость революции... Здесь я любил после обеда выпить стаканчик... Ситуация меняется, а привычки остаются. (Подходит к столику с напитками, наливает себе изрядную порцию виски.) Странно, не правда ли?.. Я не мешаю?
Номер Первый. Прошу. (Показывает Министру на кресло.)
Хозяин виллы садится.
Министр. Да, ситуация меняется, а привычки остаются... Я когда-то читал воспоминания о концлагере, где-то в Европе... Кажется, лагерь Аушвиц... Вторая мировая война... Прибыл новый транспорт с заключенными. Автор рассказывает, что в их барак поместили трех новеньких... Капо — это такой надзиратель, назначенный из заключенных, — каждому для почину всыпал по двадцать пять палок. Потом стал выяснять у новеньких профессию. Один оказался инженером и получил за это еще двадцать. Другой — чиновник — тоже получил еще двадцать. А третий оказался священником. «Мог бы сразу сказать», — пробурчал капо, согнал какого-то заключенного с лучшего места на нарах и поместил туда священника. На следующий день капо не пустил его на работу. Когда вечером все вернулись в барак, священник был мертв. Его задушил капо. «Зачем ему мучиться», — объяснил капо, привыкший относиться к священникам с большим уважением.
