Рабиндранат Тагор - Колесница времени

Пусть все мои браслеты перельют,
Чтоб сделать наконечник для веревки.

О, как прекрасна госпожа веревка!

Прекрасна, как Джамуна!

Как шелковые косы девы–нага!

Гибка, как хобот мудрого Ганеши!
От счастья даже слезы на глазах.

Отец, хотим веревке помолиться,
Но жрец молчит. Кто прочитает мантры?

Что могут мантры?!
Для времени стал путь непроходим,
Весь в рытвинах, в ухабах, в ямах, в кочках.
Не выровняем путь — нас ждет беда.

Такого отроду я не слыхала!
Всегда подчинены верхам низы,
И колесница по мосту всегда
Катилась снизу вверх.

Все глубже пропасть, трещина все шире,
Устои сгнили, беспорядок в мире,
Толчок — и рухнет мост.

Помолимся же божеству дороги
И богу трещин жертву принесем.
А вдруг прогневаются эти боги?
Ведь пропастей немало на пути.
Богиня милосердная, прости!
Не нас — так наших деток пожалей.

Веревка все лежит на прежнем месте,
Растрепана, как ведьмина коса.

Какой позор! Сам махараджа брал
Веревку в руки. Помогали мы.
А оси и не скрипнули. Позор!

Но разве это наше дело, братья?
Мы кшатрии — не буйволы, не шудры.
Всегда стояли мы на колеснице,
А чернь презренная ее везла.

Мы прокляты, мы время оскорбили.

О чем болтает этот человек?!

Когда–то шудры вздумали сравняться
С жрецами, брахманами. Наглецы!
Такие же в то время были смуты,
И время стало. Замерли минуты.
Но Рама шудре голову отсек,
И снова воцарился мир в стране.

Все эти шудры — стали грамотеи.
Попробуй книги отобрать — кричат:
Что мы — не люди?!

Еще не то придется слышать нам!
Однажды скажет чернь: пустите в храм!
Иль скажет: с воинами и жрецами
Хотим купаться вместе.

Раз так — то неподвижность колесницы
На благо нам,
Приди она в движенье — мир погибнет
Под тяжким колесом.

Читает шудра книги! О безумье!
А завтра брахман будет сеять рис.

Ворвемся в их лачуги и докажем,
Кто человек, а кто не человек.

Один мудрец сказал однажды радже:
В наш век бессильны и мечи и шастры,
Вся сила — в золоте. И царь призвал купца,

Коль сдвинут колесницу торгаши,
Я утоплюсь во всем вооруженье.

Зря кипятишься, брат, теперь иные
Настали времена.
Не бог любви — стрелу торговец пустит,
И тетива протяжно запоет,
А если стрел не заострит купец,
Им не достигнуть никогда сердец.

Ты прав. В наш век над всем стоит правитель,
За ним — купец. Царит полукупец —
Полувладыка.

Отец, послушай! Почему не в силах
Мы сдвинуть колесницу?

У вас в руках веревка обветшала.
Все ваши стрелы ранили ее.
Она едва жива, вот–вот порвется,
А вы ее разите вновь и вновь.
Кичитесь силой, оскорбляя время,
Тиранством ослабляете его,
Уйдите прочь с дороги!

Проклятье! Обо что я зацепился?

Да это же постромки колесницы.

Страшна веревка, словно змей Васуки.

Кто эти люди?

У них на пальцах золотые перстни,
Блеск бриллиантов так и бьет в глаза.

Да это ж богатеи.

Призвал властитель одного из нас.
И все надеялись: он сдвинет колесницу.

Кто это — все? О ком ты говоришь?
Кто и на что надеялся, скажи?

Все люди знают, что движенье мира
Всегда подчинено рукам богатых.

Но так ли это? Показать могу я,
Как меч мой движется в моих руках.

Скажи, а кто твоей рукою движет?

Молчать, наглец!

Ты нам велишь молчать?!
Но всюду слышен голос только наш.

Ты думаешь, клинок мой не звенит?

Звенит, послушный нашему приказу,
В любой стране, на суше и на море.

С богатыми не стоит в спор вступать.

Ты говоришь: не стоит?
Но звон оружья — лучший довод в споре,

Оружье можно, как и все, купить,
А это значит: золото — главнее.

Вы слышали? — отшельника призвали,
Чтоб шел на помощь с берегов Нарбады.

Слыхали. Говорят, посланец раджи
Пришел в пещеру, смотрит, а подвижник
Лежит недвижно, ноги подогнул,
Хоть звук трубы нарушил созерцанье,
Колени старца одеревенели.

К чему же нам винить святые ноги?
Не двигался он шестьдесят пять лет.
Так что же он сказал?

Сказал? Ему претила болтовня,
И он давно отрезал свой язык.

А что потом?