Хулия Наварро - Стреляй, я уже мертв
— Нужно захватить все населенные пункты, которые были в руках британцев, — прошептал ему на ухо человек, которого он неоднократно встречал в доме Омара Салема.
Вади кивнул. Он будет бороться. У них просто не осталось иного выбора.
Как только британцы оставили город, евреи тут же сделали все, чтобы занять каждую пядь земли, покинутую британскими солдатами. Вади знал, что его отец тоже будет сражаться, что он и сейчас сражается где-то в городе. Лишь к вечеру до него дошло роковое известие. Весь день Вади сражался до полного изнеможения, а к вечеру вдруг явились какие-то люди и стали что-то кричать. Принесенная ими новость лишила бойцов последних сил.
— Бен Гурион в Тель-Авиве провозгласил создание государства Израиль, — пояснил один из них.
Сначала все пали духом. но потом их переполнили ярость и негодование. Весь день они отражали атаки врага. Но теперь они боролись уже не против кучки еврее, а против целого государства.
Лишь с наступлением темноты Вади смог пробраться к своему дому. Аниса в это время как раз меняла на плече Мухаммеда окровавленную повязку. Вади встревожился, взглянув на побелевшее лицо отца.
— Не волнуйся, пулю я уже извлекла, — успокоила его Аниса.
Он не стал спрашивать, что случилось. Мухаммед тоже воевал, как и он сам, и Аллах пока хранил их обоих.
— Бен Гурион объявил о создании государства Израиль, — сообщил Вади.
— А Трумэн и Сталин его признали, — добавил Мухаммед.
— Итак, мы остались одни, — в голосе Вади прозвучали глубокая усталость и безмерное разочарование. Самые сильные государства бросили их на произвол судьбы...
— Женщины должны уехать, — заявил Мухаммед, едва Аниса закончила бинтовать его плечо.
Айша и Аниса возразили, и даже Сальма, всегда такая благоразумная, их поддержала.
— Вот-вот начнется новая война, и вам нужно перебраться в безопасное место, — объяснил Мухаммед. — Мы не сможем сражаться, зная, что вы в опасности.
— Отец прав, — поддержал его Вади. — Я отвезу вас в Иерихон, к моей сестре Найме, и попрошу ее мужа Тарека, чтобы он при первой возможности переправил вас в Амман. В королевстве Абдаллы вы будете в безопасности.
Сальма поняла, что дальше возражать бесполезно, и на следующий день начала паковать вещи. «Не стоит брать слишком много, — уговаривала она себя. — Мы ведь скоро вернемся».
— Нам помогут, — сказал Мухаммед, глядя на сына.
— Кто? Кто нам поможет, отец? До сих пор мы только и делали, что совершали ошибки, но Омар Салем и его друзья оставались слепыми и глухими и видели лишь то, что им хотелось. Фавзи аль-Кавукджи проиграл эту битву.
— Он великий полководец, — сердито ответил Мухаммед.
— Но до сих пор этого не показал, — ответил Вади, сумев выдержать взгляд отца.
— Ирак, Сирия, Египет, Трансиордания — все они нам помогут. Я знаю, Абдалла поклялся, что не допустит потери Иерусалима, — ответил Мухаммед.
— Но ты знаешь также, что Абдалла не прочь расширить свое королевство. Как думаешь, удовольствуется ли он тем, что дали ему британцы? Человек, под началом которого я сражался, не так давно женился на бедуинке с того берега Иордана. Так вот, он сказал, что Абдалла хочет увеличить свое королевство.
— Этот человек лжет, — произнес вконец расстроенный Мухаммед.
— С чего бы ему лгать? Семья его жены всей душой предана Абдалле, а ее брат принадлежит к кругу самых доверенных людей короля. Оба говорят, что король принял эмиссара Бена Гуриона — ту самую женщину, имя которой иногда мелькает в газетах, Голду Меир. Кроме того, ты же и сам знаешь,что отец Абдаллы, эмир Хусейн-ибн-Али, шариф Мекки, соглашался с тем, что евреи тоже должны иметь свой дом в составе большого арабского государства.
— Вот именно: в составе большого арабского государства, — подчеркнул Мухамммед. — Но он ни за что бы не позволил евреям создать свое собственное.
— Отец, Абдалла защищает интересы своего королевства, и все остальные страны тоже защищают собственные интересы.
— Даже если и так — ни Абдалла, ни остальные арабские лидеры не вправе бросить нас на произвол судьбы. Это стало бы их позором, им никогда этого не простят. Так что не сомневайся: они нас не бросят.
— И сколько людей они пришлют на подмогу?
Мухаммед печально взглянул на Вади, прежде чем дать ответ.
— Это не имеет значения. Бывают в жизни мгновения, когда единственный способ спастись – это умереть или убить. Таков наш долг. Так мы и поступим.
— Хорошо, отец, так и поступим.
Сальма, Айша и Аниса плакали, прощаясь с Мухаммедом, который, несмотря на ранение, решил в ту же ночь вернуться к своим товарищам. Вади тоже, хотя и задавался вопросом, как и когда сможет отвезти женщин в Иерихон. Он не хотел спорить с отцом, и сам считал, что так будет лучше, только не знал, как это сделать.
Ночную тишину прерывали быстрые шаги — кто-то направлялся к дому. Мухаммед взвел курок винтовки, Вади последовал его примеру, велев женщинам спрятаться в другой комнате.
Они услышали стук в дверь и чей-то шепот. Вади с винтовкой в руках открыл дверь и шагнул назад, обнаружив за ней Изекииля и Марину. Но он не пригласил их войти и даже не опустил оружие.
— Убери оружие, — спокойно сказала Марина, мягко отстраняя Вади и проходя в дом.
Мухаммед поднялся ей навстречу, не сводя с нее напряженного взгляда. Женщины, едва услышав голос Марины, тоже вышли. Аниса и Сальма стояли молча, и лишь Айша сделала шагнула к подруге.
— Я пришла, чтобы сказать, что вам нечего бояться, — произнесла Марина.
— Мы уезжаем из Иерусалима. Едем к моей племяннице Найме, — ответила Айша; голос ее звучал вполне искренне, хотя Аниса смерила ее неодобрительным взглядом.
— Вам не нужно никуда уезжать, никто вас не тронет, — заверила Марина.
— А то, что нас гонят с нашей земли — по-твоему, этого недостаточно? — в голосе Вади прозвучала горькая ирония.
— Это ваш дом и, насколько мне известно, никто не требует, чтобы вы его покидали, — сказал Изекииль, делая шаг навстречу Вади.
— Мы сражались весь день — я и мой отец, — ответил Вади. — И готовы сражаться хоть до конца жизни, лишь бы избежать того, что, видимо, уже неизбежно.
— Израиль уже стал реальностью, — сказал Изекииль. — Вам лучше смириться с этим и понять наконец, что мы вам не враги.
Теперь он стоял прямо напротив Вади, их разделяли всего несколько сантиметров. Оба глядели друг другу прямо в глаза.
— Мы не согласны с разделом и никогда с ним не согласимся, — вставил Мухаммед. — Никто не имеет права отнимать нашу землю.
— Но это также земля наших предков, — возразила Марина. — И мы всегда считали, что вполне можем разделить ее с вами. Разве вы не помните, как мы вместе мечтали построить общее государство? Это еще вполне возможно.
— Ты же сама знаешь, что нет, — возразил Мухаммед. — Так что не пытайся обмануть себя и меня. Ты говоришь так, будто ничего не случилось, как будто не было всех этих лет вражды и ненависти. Ты говоришь как социалистка; так когда-то говорила твоя мать Кася. Но ваши мечты дали свои всходы, и сегодня вы провозгласили свое государство. Мне больше нечего тебе сказать.
Всех потрясло, как Мухаммед разговаривает с Мариной.
— Все могло быть иначе, — ответила Марина. — Жизнь могла повернуться совсем по-другому. Но что вы сделали для того, чтобы она сложилась по-другому? Ничего, ровным счетом ничего, разве что упорно отказывались признать наше право жить здесь. Я приехала сюда совсем маленькой девочкой, когда Палестина была не более чем задворками Османской империи. Ты прав, моя мать была социалисткой, как и Самуэль; она тоже считала, что Палестина станет такой, какой ее захотят видеть арабы и евреи.
— Быть может, твоя мать и Самуэль действительно так думали, но вот ваши лидеры всегда преследовали лишь одну цель: отхватить Палестину себе, — ответил Мухаммед.
— Мы всего лишь искали место, где могли бы жить, — голос Марины прозвучал тихо, словно у нее уже не было сил дальше спорить с Мухаммедом. — И мы хотели вернуть все на круги своя, возвратившись на то место, откуда когда-то ушли наши предки.
— Не стоит ворошить прошлое, в этом нет никакого смысла, — подал голос Вади. — Речь о том, что сегодня Бен Гурион провозгласил государство Израиль.
— Мы пришли не для того, чтобы спорить, — ответил ему Изекииль. — Мы пришли, чтобы сказать, что вам не о чем беспокоиться, вы не должны уезжать, это по-прежнему ваш дом и ваша земля.
— Мы не нуждаемся в вашем разрешении, — заявил Мухаммед. — И вы не вправе указывать, остаться нам или уехать. А теперь я прошу оставить нас одних, нам нужно собрать вещи...
Мухаммед сделал шаг в сторону входной двери, давая понять, что разговор окончен.
— Не уезжай, — попросила Марина, подойдя вплотную к Мухаммеду; тела их почти соприкоснулись. — Ты не можешь уехать...
