Анатолий Суров - Рассвет над Москвой
Капитолина Андреевна. Вот я на собрании сейчас всё и скажу.
Агриппина Семёновна (испуганно). Как на собрании?
Капитолина Андреевна. Я ими командовала, им и скажу.
Агриппина Семёновна. Не смей Солнцевых позорить! Честь-то семейная дорога тебе? Заявление напиши, а при народе не смей!
Капитолина Андреевна (успокоившись). Ничего, мама. За честь нашу постоим по-партийному! Обязательно перед всеми выступлю.
Агриппина Семёновна (преграждает дорогу дочери). Капа, Капитолина, Христом-Богом прошу, не ходи.
Капитолина Андреевна. Пустите, мама. (Уходит в зал.)
Агриппина Семёновна (разводит руками). Ну и семья! Ноги моей на фабрике больше не будет. Я на пенсии. Отзвонилась — на покой, на печку. (Понуря голову направляется к выходу.)
Навстречу ей появляется Значковский.
Значковский. Что же вы не в зале, Агриппина Семёновна?
Агриппина Семёновна. А что я там оставила?
Значковский. Нет, знаете ли, у нас на фабрике повелось смотреть на вас, как на главу династии… Семья Солнцевых! Хозяева фабрики! А ведь и мой род в трёх поколениях на фабрике прослужил. Помните деда, отца моего?
Агриппина Семёновна. Как же. Помню. И дед конторщиком был и отец твой. Ничего люди были. Вреда не делали. Служили.
Значковский. Совершенно верно. Так сказать, династия счетоводов. Тогда служили, теперь служим. (С грустной иронией.) Из поколения в поколение служит доблестный род Значковских. Истинно служащие мы люди.
Агриппина Семёновна. Когда же хозяевами-то станете?
Значковский. Нет, видно, не имеется в крови Значковских соответствующих шариков, хозяйских. Солнцевым — хозяйничать, Значковским — служить верой и правдой.
Агриппина Семёновна. Врёшь, инженер! Кровь у нас одинаковая. В душе твоей изъян.
Значковский. Может быть, и так. Слышали, как дочь ваша меня отполировала?
Агриппина Семёновна. Пораньше ей бы эдак-то!
Значковский. Верно. И сама от ошибок убереглась бы, и мне бы польза была. Я вам прямо скажу, Агриппина Семёновна: мне установка нужна. Я любую установку в жизнь проведу. Возьмите ту же идею о сквозной бригаде. Разве плохо? Нет. Превосходно! Вопрос в том, пришла ли пора и возможно ли на нашей фабрике в данный конкретный момент решить такую задачу. Вот этот вопрос и должны согласовать инстанции.
Агриппина Семёновна (сокрушённо). И что ты на мою голову навязался?
Значковский. Я прошу вас, Агриппина Семёновна, передать дочери, что полностью осознал свои заблуждения и готов отказаться от своих слов. Только не нужно делать это публично. Мне же никто не сигнализировал… Я к нам, как к депутату…
Агриппина Семёновна. Депутат — слуга народа. А ты родимое пятно капитализма.
ЗанавесКартина десятая
У СОЛНЦЕВЫХ
Квартира в новом доме. Последний час ночи. За окнами брезжит рассвет. Когда станет светлее, за окнами будет виден стальной каркас небоскрёба. Кремлёвские звёзды видны теперь издали.
За столом Агриппина Семёновна и Звягинцев. Они играют в карты.
Агриппина Семёновна (ворчливо). С тобой, Антон, играть наказание: ходишь не в масть, короля валетом кроешь.
Звягинцев (весело хохочет). Нет, это вы не в себе, Агриппина Семёновна. Год назад, вот в эту самую ночь, как вы меня обыгрывали! Шесть раз дурачком оставили.
Агриппина Семёновна. Так это же год назад. С тех пор ещё более постарела.
Звягинцев. Старше стали. Разница!
Агриппина Семёновна. Ну да, на год авторитетней. (Встала, беспокойно прошлась по комнате, заглянула за дверь, вернулась к столу.)
Звягинцев (тасуя колоду карт). Вы почему не на фабрике, Агриппина Семёновна?
Агриппина Семёновна. Я на фабрике не служу. Карты сдавай, игрок.
Звягинцев. Сдаю, о чём разговор… Нет, почему вы не на фабрике, скажите? Первые метры ткани идут. Уж вам бы непременно надо поглядеть, что и как получается.
Агриппина Семёновна. Говорю тебе — пенсионерка я. Сдавай карты!
Звягинцев. Сдаю, сдаю. (Напевает мелодию «Рассеет над Москвой».)
Агриппина Семёновна. Что это ты распелся, Антон?
Звягинцев (весело). Телеграмму получил, Агриппина Семёновна. От Капитолины телеграмму — в гости зовёт.
В комнату вбегает Саня. У неё в руках кусок яркой многоцветной ткани. Обнимает бабушку.
Агриппина Семёновна (расцеловала внучку, подносит ткань к настольной лампе, просматривает её на свет). Стоило, Саня, ночи не спать. Стоило! Дай-ка я тебя ещё обниму. (Обнимает внучку.) Что же, на десяти валиках печатала? Не шутка! А ты погляди, кто к нам приехал.
Саня. Антон Петрович!
Звягинцев (обнимает Саню по-отечески). А знаешь, на кого эта ткань похожа? На тебя. Такая же она радостная, солнечная.
Саня. Бабушка, узнаёшь материал? Самый обыкновенный. Только все за качество отвечали. Прошёл он через сквозную бригаду. И тётя Даша, и Гермоген Петрович, и Воробьёв, и Бессонов — все к нему руку приложили. И даже академик Рыжов! Отбельщики, красильщики — все постарались!
Звягинцев. А сама-то не при чём.
Саня. Ну, уж, не при чём… А первые-то метры печатала директорша!
Агриппина Семёновна. Где же она?
Саня. Идёт. Все к нам идут. Антон Петрович, пойдёмте маму встречать.
Агриппина Семёновна (растерявшись). Санюшка, ты пойди, пойди, а я задержу на минутку Антона.
Саня выходит.
Антон, хочу сознаться тебе в одном тёмном деле.
Звягинцев. Что такое, что случилось?
Агриппина Семёновна. Никаких телеграмм Капитолина тебе не посылала… От себя я это всё сделала. Вот, как хочешь, так и суди старуху.
Звягинцев (как с трамплина, подпрыгнул со стула). Да как же вы могли, Агриппина Семёновна? (Бросился к чемодану, быстро затягивает его в ремни.)
Агриппина Семёновна. А вот так и могла. Вижу, по ночам не спит, мается… Да что ты раскричался, в самом деле! Дочь она мне или нет?
Звягинцев. Ну, как же вы могли, Агриппина Семёновна?
Агриппина Семёновна. Надоели все вы мне… Я на пенсии.
Звягинцев хотел было броситься к двери, но, услышав шум, прячется вместе со своим огромным чемоданом в соседней комнате.
Входят Капитолина Андреевна, Курепин, оба Рыжовы, Анюта Богданова, Гермоген Петрович. В руках у Алексея Силыча корзина с вином.
Капитолина Андреевна (весёлая, помолодевшая). Встречай гостей, мать! Не испугаешься? Жаль только, принимать нечем.
Агриппина Семёновна. Так уж и нечем. Пироги своего часа ждут.
На пороге Нина и Михеев. Михеев входит нерешительно.
Михеев (шёпотом Нине). Меня-то не ждут. Ты комсорг, а я при чём?
Агриппина Семёновна (заметив колебания Михеева). Жениху и невесте почёт! (Проводила Нину и Михеева к самому удобному дивану.)
Входят Саня и Игорь. Игорь козыряет присутствующим.
Рыжов А. О, вооружённые силы прибыли! Значит, все в сборе.
Саня (Рыжову И.). А вы Игоря не отчитали, Иннокентий Степанович?
Рыжов И. За что же?
Саня. За измену искусству.
Рыжов И. Искусству, знаете ли, можно служить всюду. Думаю, при коммунизме искусство будет жить в сердце каждого. Все будем художниками. Каждый по-своему.
Гости непринуждённо расположились вокруг стола, у окон, на диванах.
Рыжов А. Позвольте салютовать. По бокалу нашего колхозного… (Откупоривает бутылки, разливает вино.)
Рыжов И. А вас там, в агрограде, не потеряли, Алексей Силыч? Двое суток на фабрике.
Рыжов А. Так и вас, Иннокентий Степанович, поди, в академии ищут?
Рыжов И. (хохочет). Ищут, ищут.
Рыжов А. Конвейер!
Гермоген Петрович. Он такой — как втянет в себя, пиши пропало! (Смеётся.)
Рыжов И. (вдруг многозначительно поднял палец). Мысль одна! Да, да. Вы знаете, что теперь будет? За нами пойдут и обувщики, и мебельщики, и строители, маляры, столяры. Да, все пойдут! Такая теперь борьба за красоту начнётся! Все к конвейеру станут. А что, нет?
