Афанасий Салынский - Драмы и комедии
Появляется Г у с ь к о в.
Г у с ь к о в. Хуже не бывает… (Стоит, сжав руки. Заметив на столе свои нетронутые рюмки, подходит и пьет.)
З а т е м н е н и е
Летняя комната в доме Янушкина. За остекленной стенкой веранда с видом на окрестности. Двери — входные и во внутренние комнаты.
Вечер. Устроившись на полу, Ш у р и к мастерит свою атомную ракету. Со двора доносится голос Елены. Она поет.
Ш у р и к (прислушивается, с удивлением и радостью). Мамка поет… (Мастерит, снова прислушивается.) Вот так здорово! Мамка поет!
Входит Г р и г о р и й. Он в рубашке с подвернутыми до локтей рукавами, в простеньких брюках, на ногах какие-то опорки, перепачканные землей.
Г р и г о р и й (весело). Эй, мастер-ломастер! Как дела? (Пришел за полотенцем, говорит с Шуриком на ходу.)
Ш у р и к. Корпус готов. Начинаю монтаж механизмов.
Г р и г о р и й (рассматривает Шуриково сооружение). Плотней, плотней… в этом крыле перекос… (Поправляет щипцами.) Душно что-то, мастерок.
Ш у р и к. А молния какая хлестала!
Г р и г о р и й. Далеко. Грома не было слышно.
Ш у р и к. Приехали к нам, а все ездите да ходите где-то.
Г р и г о р и й. Езжу по колхозам. А хожу… по городу хожу, в разные местечки заглядываю… Помнишь, приехал в один день со мной папы твоего товарищ, Терентий Захарыч?
Ш у р и к. А, дядя Никто?
Г р и г о р и й. Он самый. Как в воду канул… Ты его, случаем, не встречал?
Ш у р и к. Нет.
Г р и г о р и й. Боевое тебе задание.
Ш у р и к. Задание?
Г р и г о р и й. Организуй мальчишек. Подробно опиши приметы этого дяди… Помнишь, сумеешь?
Ш у р и к. Помню, помню! Сумею.
Г р и г о р и й. И попытайтесь его разыскать.
Ш у р и к. Есть! А… а найдем — что с ним тогда делать?
Г р и г о р и й. Доложите мне. Запомни: Терентий Захарыч Гуськов.
Ш у р и к. Терентий Захарыч Гуськов. (Решительно, соображая.) Ну да, если я скажу Мишке, Горке Пузанку, Славке… а у Федотика целая дивизия!
Г р и г о р и й. Охватите?
Ш у р и к. Охватим! За один день весь город прочешем!
Входят Е л е н а и Т а м а р а. Елена одета легко, так, как одеваются, когда работают в огороде. На ее загорелом, помолодевшем лице появилось выражение веселой отрешенности от всего привычного, что ее окружает. Тамара в дорожной одежде.
Е л е н а. Григорий Иванович, Шурик! Смотрите, Томочка приехала!
Ш у р и к (бросается к Тамаре). Ура!
Т а м а р а. Берегись, Шурик, пыль на мне пластами. Фух!
Григорий здоровается с Тамарой.
Семен Александрович заехал в наш колхоз. А я сама собиралась: книги мои тут остались.
Е л е н а. Колхозница! Знатная свинарка-доярка, телятница-овцевод!
Т а м а р а. Курочки тоже в моем распоряжении, Лена! Ой, какая вы красивая…
Е л е н а (смеется). Загорела, да? Огород копали. (Показывает на Григория.) Вот мой помощник.
Ш у р и к. А я? Я в пещере копать наловчился. Вот мускулы…
Г р и г о р и й. Силач.
Е л е н а. Сбрасывайте свой плащ. (Снимает с Тамары плащ, кружит ее.)
Т а м а р а. Цыганка, цыганка. Одни зубы…
Е л е н а. Томочка, родная, отдыхайте!
Т а м а р а. Допрежь того пыль из себя выколочу. (Схватив Шурика.) В школу ходишь, булошьки жрешь, задашьки не решаешь, слепая мышь? Оторву башку-то, и тошькя.
Ш у р и к. Тетя Тамара, что такое?
Т а м а р а. Это там, в деревне, одна старушка так гуторит.
Г р и г о р и й. Как оно после Москвы?
Т а м а р а. Плохо! Работа грязная, ответственная. Сбегу! (Убегает.)
Е л е н а. Ну, деятели науки и техники, что у вас тут получается?
Г р и г о р и й. Уже не стыдно показать. Верно, мастер?
Ш у р и к. Теперь только механизмы.
Е л е н а (садится на пол, рядом с Шуриком). Когда мыла, а доски все еще сырые.
Г р и г о р и й (и для себя неожиданно). Руки у вас красивые.
Е л е н а. Руки? (Смотрит на свои руки.) Спасибо… давно не слышала. (Встретилась глазами с Григорием, смутилась. Шурику.) Шурик, когда же мы полетим на Марс?
Ш у р и к. Скоро! А наперед одно боевое задание на земле. (Поднял глаза на Григория, закашлял.) Мам, а ты здорово поешь. Очень даже хорошо. Раньше ты так не пела.
Е л е н а. Когда раньше?
Ш у р и к. А никогда.
Елена встречается взглядом с Григорием, встает.
Мам, ты обиделась? (Вскочив.) Мамочка, это же хорошо… Ты же никогда-никогда такая веселая не была.
Е л е н а (обходя взглядом Григория). Ты забыл, Шурик, просто забыл.
Ш у р и к. Да у меня отличная память, сама говорила!
Е л е н а. Пусти, сынок, пусти… я пойду умываться. (Выходит.)
Ш у р и к. Удивительно. То память на пятерку, а то всякие пустяки не помню.
Григорий, охваченный волнением, выходит на веранду. За ним увязывается Шурик.
Дядя Гриша, а что, если мы сделаем штаб? По всем чтобы правилам искать.
Г р и г о р и й. А?
Ш у р и к. Шта-аб.
Г р и г о р и й. Да-да… (Уходит.)
Ш у р и к выбегает за Г р и г о р и е м. Входит Т а м а р а, за ней Е л е н а.
Т а м а р а. Идите же, идите сюда, рассказывать буду. (Переполненная новыми впечатлениями, еще не отдохнувшая с дороги, не сразу замечает перемену в настроении Елены.) Одна неделя, а столько переживаний… Заведующий фермой… министр! Маленький старичок, хитрый, шустрый, умнейшая личность… Попала я в оборот! Тетя Паша учит, Тонечка советует, Клавдия Никитична в фартук хихикает. То радуешься, то потихоньку ревешь, то за брошюрки хватаешься. А какие дела, а надежды какие!.. Постойте, что это вы? Что пригорюнились?
Е л е н а. Смешно. Ужасно глупо… Баба копала огород, сажала картошку… и вдруг распелась! Поздно, ой поздно!
Т а м а р а. Леночка… Моя милая Леночка, я уверена, Карпов вас любит. Правда! Я поняла это с первого взгляда. А вы? Вспомните-ка, что вы мне сказали в тот день, когда приехал Карпов? «Любите, любите… и ничего не бойтесь».
Е л е н а. Советовать просто.
Т а м а р а. Всего-то и смелости, что бегали когда-то на его батарею да вот хранили письмо.
Е л е н а. Хранила. А теперь… не имею права. Я сейчас же изорву, сожгу это письмо… Нет, я отдам ему, верну!
Т а м а р а. Лена!
Е л е н а, не оглядываясь, уходит. Возвращается Г р и г о р и й.
Г р и г о р и й. А, Тамара Павловна…
Т а м а р а (перебирая книги). Да, всего лишь Тамара Павловна.
Вбегает Ш у р и к.
Ш у р и к. Дядя Гриша, а начальником штаба мы назначим Федотика?
Г р и г о р и й (ходит по комнате). Федотика, Федотика… Загостился я у вас, мастерок.
Ш у р и к. Ну! Всего-то ничего — десять дней пробыли. Вы ведь нас не объедаете. Вон Гошка говорит: «Григорий Иванович столько денег ухлопал, что нам бы и всей семьей за месяц не прожить». У вас еще на сколько хватит?
Т а м а р а. Могу вас заверить, взрослых этот вопрос не волнует.
Г р и г о р и й (ероша волосы Шурику). Мастерок ты мой, мастерок.
Ш у р и к. В крайнем случае можно будет с папкой договориться.
Г р и г о р и й. Бежать надо, брат, бежать. (Покосившись на Тамару.) Тренировки у меня начинаются. (Подходит к телефону.) Дайте вокзал… Вокзал?.. Скажите, пожалуйста: сегодня вечером или ночью проходят поезда на Свердловск?.. Ночью… Во сколько?.. Спасибо. (Вешает трубку.)
Ш у р и к. Дядя Гриша, а боевое задание?
Г р и г о р и й. Это мы еще продумаем. Обязательно. Да, еще один звоночек. (У телефона.) Прошу междугородную… Спасибо… Междугородная? Хочу заказать Свердловск… Да, пожалуйста. Д 1-18-96… Блинова… Да-да, Карпов… Здесь?.. Телефон Янушкина… Благодарю.
Входит Е л е н а. В руке у нее письмо. Увидев, что в комнате Григорий, она растерялась, спрятала руку с письмом за спину.
Е л е н а. Григорий Иванович… я хотела… сказать вам…
Г р и г о р и й. Слушаю, Елена Осиповна.
Е л е н а. Я… я… Дайте мне ваши рубашки, я их постираю.
Г р и г о р и й. Да нет, что вы! Да я уж ехать собрался.
Е л е н а. Ехать? Так сразу?..
Г р и г о р и й. Надо, Елена Осиповна, надо уезжать.
Е л е н а (поняв Григория). Да-да, надо… Ах, что же это я! Вот так хозяйка… Или вам надоело у нас? А мне было весело… копать огород… как никогда! Эти ваши вопросы начинающего огородника… Я с вами, прямо скажу, как-то встряхнулась. Даже распелась… к удивлению собственного сына! Фронт, забытые друзья, воспоминания… Томочка, теперь я могу доверить вам нашу Метку. Пойдемте доить.
