Юджин О'Нил - За горизонтом (Eugene ONeill. Beyond the Horizon)
(Идет налево, опустив глаза вниз.) Мэри вприпрыжку бежит рядом с матерью, держась за ее руку.
Роберт немного погодя следует за ними.
Занавес
Действие третье
Картина первая
Декорация та же, что в первой картине второго действия. Пять лет спустя. Раннее октябрьское утро. Еще темно, но постепенно за окном начинает светлеть.
При свете стоящей на столе керосиновой лампы видно, что обстановка в комнате обветшала. На окнах грязные и разорванные занавески, одно из них совсем не занавешено. На крышке бюро скопилась пыль — видно, оно давно не открывалось. На обоях грязные пятна сырости. Ковер выцвел, на нем ногами вытоптаны дорожки к кухне и другим дверям. Стол без скатерти, на нем пятна от горячей посуды, от пролитой еды. На спинке качалки следы грубого ремонта. Печь покрыта ржавчиной. У стены недалеко от печки в беспорядке лежит вязанка дров. Вся атмосфера резко контрастирует с той, которая царила здесь пять лет назад. Бедность стала привычной, ее больше не стыдятся и не стараются скрыть.
У печки сидит Рут, стараясь согреть руки, — в комнате сыро и холодно. На плечи наброшена шаль, скрывающая черное траурное платье. Рут страшно постарела. Бледное, с обострившимися чертами лицо поражает своей почти каменной неподвижностью. Это лицо человека, утратившего способность чувствовать или ждать чего-либо от жизни. Голос женщины стал сухим, монотонным. Небрежно надетое платье, кое-как причесанные волосы с мелькающими в них седыми прядями, давно не чищенные стоптанные башмаки — все это говорит об охватившей ее полной апатии.
В кресле у печки, завернувшись в одеяло, спит миссис Аткинс.
Из спальни через открытую дверь доносится шум — кто-то встал с постели.
Рут с раздражением смотрит в сторону спальни. В дверях, держась за косяк, показывается Роберт. Он очень похудел. Давно не стриженные волосы в беспорядке. На щеках темно-красные пятна, глаза лихорадочно блестят. На нем фланелевая рубашка и бумажные брюки. На босых ногах шлепанцы.
Рут. Тишше! Мама спит.
Роберт (с усилием произнося слова). Не беспокойся, не разбужу. (С трудом доходит до стола и в полном изнеможении опускается в качалку.)
Рут (уставившись неподвижным взглядом на печь). Сядь поближе к огню — там теплей.
Роберт. Нет. Я и так весь горю.
Рут. Тебя лихорадит. Ты же знаешь. Доктор не велел тебе вставать с постели.
Роберт (раздраженно). Старый дурак! Что он смыслит? Ложись и не вставай — единственное его предписание.
Рут (равнодушно). А сегодня как ты себя чувствуешь?
Роберт (приподнято). Отлично — лучше, чем когда-либо. Я совершенно здоров, только ослаб сильно. Наверно, был кризис. Увидишь, теперь быстро пойдет на лад, и старый дурак доктор тут ни при чем.
Рут. Он очень внимателен к нам.
Роберт. Конечно, он исправно помогает нам отправляться на тот свет. Он был «внимателен» к папе, к маме и… (у него дрогнул голос) и к Мэри.
Рут (безразлично). Он сделал все, что мог. (Пауза.) Энди обещал привезти с собой специалиста. Он-то, наверно, придется тебе по вкусу.
Роберт (горько). Это его ты и ждешь всю ночь?
Рут. Да.
Роберт. И Энди тоже?
Рут (не проявляя никакого чувства). Кому-нибудь надо ждать. Кто знает, в котором часу они приедут. Энди не был дома пять лет, как же его не встретить?
Роберт (с горькой и грустной усмешкой). Пять лет! Целая вечность!
Рут. Да.
Роберт (значительно). Все пять лет — ждать?
Рут (равнодушно). Все давно в прошлом, Роберт.
Роберт. Да, в прошлом. (Пауза.) Эти телеграммы тут? При тебе?
Рут утвердительно кивает.
Покажи их. Меня лихорадило, когда их принесли. Я ничего в них не разобрал. (Торопливо.) Сейчас мне хорошо. Дай, я прочту опять.
Рут. На! Первая сверху. (Вынимает телеграммы из кармана и отдает их мужу.)
Роберт. Так, эта из Нью-Йорка. "Только сошел с парохода. Задерживаюсь важному делу. Окончании еду домой". (Печально улыбается.) Дело прежде всего — таков девиз Энди. (Читает.) "Надеюсь, вы здоровы. Энди." (Иронически повторяет.) "Надеюсь, вы здоровы"!
Рут (все так же безразлично.) Тогда он не знал, что ты заболел. Я только потом ему сообщила.
Роберт (с раскаянием). Конечно, он не знал, — ты права. Я просто дурак. А что ты ответила? Напомни.
Рут (не отвечая прямо на вопрос). Ответила кратко.
Роберт хмурится.
Написала — надо скорее приехать, потому что ты очень болен.
Роберт (с раздражением). Что за идиотизм! Он бог знает что вообразит — что я умираю, например. Ты написала, чем я болен?
Рут. Да. Я написала — у тебя больные легкие, только два слова.
Роберт (с раздражением). И глупа же ты! Сколько раз я тебе толковал — у меня обыкновенный плеврит. До сих пор ничего не можешь запомнить. Легкие и плевра — это не одно и то же.
Рут (грубо). Я написала то, что сказал доктор Смит.
Роберт (сердито). Чертов невежда твой доктор!
Рут (равнодушно). Не все ли равно, что я написала Энди?
Пауза.
Роберт (открывая вторую телеграмму). А эту он послал вчера вечером. Прочтем. (Читает.) "Еду домой ночным. Телеграмму получил. Везу специалиста. Порту беру машину". (Высчитывает.) Ночной приходит в порт в четыре тридцать — или, кажется, в пять. Доехать сюда от порта на машине около часа. Который час?
Рут. Кажется, начало шестого.
Роберт. Значит, он скоро будет здесь. Очень хорошо, что с ним настоящий специалист. Мне надоел этот знахарь… Специалист сразу увидит, что легкие у меня в полном порядке.
Рут (бесстрастно). Ты ужасно кашляешь.
Роберт (с раздражением). Вздор! Ты что, сама никогда не кашляла?
Рут молча смотрит на печку. (Беспокойно ворочается в качалке. Пауза. Наконец взгляд его останавливается на спящей миссис Аткинс.) Какая она счастливая — все время спит без просыпу!
Рут. Мама устала! Она просидела со мной почти всю ночь.
Роберт (насмешливо). Ах, она тоже ждет Энди? (Пауза. Вздыхает.) А я никак не мог заснуть. Начал считать, сосчитал чуть не до тысячи — ничего не помогло. В голове без конца вертелись обрывки каких-то мыслей. Я отчаялся заснуть, стал просто лежать в темноте — и думать. (Пауза. Очень мягко.) Я думал о тебе, Рут, о том, как тяжело пришлось тебе в эти годы. (Умоляюще.) Прости меня, Рут.
Рут (все так же бесстрастно). Нам всем было тяжело. И все прошло.
Роберт. Да. Тяжело было всей нашей семье, за исключением Энди. (В порыве больной зависти.) Энди добился своей цели. У него куча денег, он крупный делец. (Насмешливо.) А чего же еще может желать человек, а, Рут? Вот он возвращается домой, мы восхищаемся им. (Нахмурясь, с раздражением.) Бог ты мой, что это со мной? Что я говорю? (Пауза.) Да, эти годы были ужасными для нас с тобой. (Тихим, дрожащим голосом.) Особенно последние восемь месяцев, когда не стало Мэри. (Подавляет рыдание, с отчаянием.) Последняя надежда на счастье. Если бы был бог, я бы проклял его!
Рут (не глядя на него). Мэри больше не страдает… ей теперь лучше.
Роберт (мрачно). Нам всем когда-нибудь будет лучше. (С внезапным гневом.) Пусть твоя мать прекратит болтать, что Мэри в наследство от меня получила слабое здоровье. (Слезы вот-вот хлынут у него из глаз.) Скажи, пусть прекратит!
Рут (упрямо). Так сказал доктор Смит. Она только повторяет его слова.
Роберт (в бешенстве). Он старый осел, и я выгоню, если…
Рут (резко). Тише ты! Разбудишь ее! Она на меня обрушится, не на тебя.
Роберт (закашлялся, вытягивается в качалке, ослабев. Пауза). Твоя мать злится на меня потому, что я не попросил Энди помочь мне, когда дела пошли совсем плохо.
Рут (обиженно). А ты мог бы попросить. Денег у него уйма, если он не врет.
Роберт. Тебе-то во всяком случае не следует брать у него денег.
Рут. Интересно, почему? Он ведь твой брат.
Роберт (пожав плечами). Какой смысл объяснять тебе? Я сумел обойтись без его помощи, этого ты не можешь отрицать. (Засмеялся горьким смехом.) Господи, да что это я хвастаюсь? Кругом в долгах, налоги не уплачены, проценты тоже. Какой я дурак! (Откидывается назад, закрывает глаза. Очень тихо.) Да, я признаю, я — неудачник. Из-за меня ты несчастна. Ты ненавидишь меня, и я не упрекаю тебя за это.
