Юлий Ким - Светло, синё, разнообразно… (сборник)

С первого шага
Пробил твой час.
Не вымолвив ни слова,
Ты сам отдал приказ:
Все ружья – нацелились,
Все пропасти – ощерились,
Вся бешеная злоба
С тебя не сводит глаз!
Привольная дорога
Коварна, как змея.
Привет тебе, свобода —
Исход и западня!

Твой лучший друг – полночный мрак,
Твой недруг – ясный свет.
Твой каждый шаг, как первый шаг,
Уже оставил след.
И каждый первый встречный
Лист, куст, пласт
Тебя спасет, быть может,
А может – предаст!

О, дивная природа!
О щедрая земля!
Привет тебе, свобода —
Исход и западня!

Поднимаю свой любимый парус,
Покидая причал навсегда,
И отважно в море отправляюсь,
Устремляясь известно куда:
Там, меж вестом, зюйдом и норд-остом,
На скрещении координат
Расположен тот заветный остров,
Где таится таинственный клад.

Мой корабль – шхуна «Испаньола» —
Так и режет зеркальную гладь.
Капитан с лицом Наполеона
Рад всю жизнь у руля простоять.
А команда – сплошь морские волки,
Альбатросы, особенно кок:
На плечах лиловые наколки,
Так и скачет, хотя одноног.

Рассекаем зеркальную гладь.
Так держать! Так держать!

Там, за далью голубой
Свет, блаженство и покой,
Дивный край, вечный май,
Берег золотой!

Я, конечно, помню Стивенсона,
Я сто раз эту книгу читал,
Удивляясь, как во время оно
Сеял гибель презренный металл.
Но теперь-то всё куда красивей:
Век прогресса, культурный народ,
Вон в команде каждый, даже Сильвер,
Кончил Кембридж и рому не пьет…
Знаю, знаю, леди, джентльмены:
Я романтик, я старый осел.
Да, конечно, вечно неизменны
Судьбы всех на земле «Испаньол» —
Неизменны… кровавы… ужасны…
Парус поднят. Зорко и бессонно
Со звездой я сверяю компас.
Я, конечно, помню Стивенсона:
Эта книга – не про нас!

Рассекаем зеркальную гладь.
Так держать! Так держать!

Там, за далью голубой
Свет, блаженство и покой,
Дивный край, вечный май,
Берег золотой!

Вот трибун выходит на трибуну
И правительство гневно клеймит.
Террористы гневному трибуну
Под трибуну суют динамит.
По следам упорных террористов
Неуклонно идут филера,
На которых, злобен и неистов,
Точит зубы акула пера.

Час настал – правительство свалили,
Глаз и ногу трибун потерял.
Террористов взяли и судили,
Журналист получил гонорар.

Эти плачут, эти торжествуют,
Непрерывно ликует народ,
А часы идут и в ус не дуют,
Час настанет – и полночь пробьёт.

И в постели, и на пышном ложе,
И на нарах угрюмой тюрьмы,
Но увидят все одно и то же,
Вот за это ручаемся мы:
Что в заветный полуночный час
Один мираж утешит нас:

Там, за далью голубой
Свет, блаженство и покой,
Дивный край, вечный май,
Берег золотой!

Семь пятнадцать – радиобудильник,
Бег на месте, целительный душ,
Черный кофе, скудный холодильник,
Теленовости – вечная чушь.
Лифт в ремонте, бег до поворота,
Остановка – автобус восьмой,
Автопробка – сбили идиота,
«Всем привет!» – в пять пятнадцать домой.

Шесть пятнадцать – время личной жизни,
Телефонный лирический бред.
Встреча в парке, на прогулку в джинсе,
В черном сьюте – на Венский балет,
Поздний ужин, улетел полтинник,
Свет потушен, рассвет за окном.
Семь пятнадцать, радиобудильник.
Бег на месте, на том же, одном.

Бег на месте, снова автопробка,
Ну на этот-то раз отчего?
Мотоциклом сбита идиотка.
Сколько ж их на меня одного?
Бег на месте – о чем ты поешь?
Закрой глаза – и ты поймешь.
Там, за далью голубой
Свет, блаженство и покой,
Дивный край, вечный май,
Берег золотой!

Далека дорога твоя,
Далека, дика и пустынна.
Эта даль и глушь
Не для слабых душ…
Далека дорога твоя.

О прерия, прерия – великая даль!
Индейские перья, английская сталь,
Тяжелая плата, смешная цена,
Тут главное, шляпа была бы цела,
И конечно, мне дорого где-то
То, на что эта шляпа надета,
Вот такие дела…

Впереди еще полпути,
Позади уже полдороги.
Помолись богам
Сколько есть их там…
Впереди еще полпути.

Смотрю в окно, а там январь, и надо что-то делать.
А ты лежишь, а ну вставай на лыжи и коньки,
А ну пойдем, пока зима, кататься, прыгать, бегать!
«Мороз и солнце, день чудесный» – помнишь, чьи стихи?

Ничего нет на свете полезнее,
Когда зябнет и стынет душа,
Чем открыть томик русской поэзии —
Там написано – что?
Что жизнь хороша!

Смотрю в окно, а там апрель, листочки и побеги,
А ты лежишь, а ну вставай, а ну смотри сюда:
Поют ручьи и соловьи, смеётся солнце в небе!
«Весна, весна, пора любви» – ты помнишь, чьи слова?

Ничего нет на свете полезнее,
Когда кажется – всё позади,
Чем открыть томик русской поэзии —
Там написано – что?
Что всё впереди!

Смотрю в окно, а там июнь и летние походы,
А там сентябрь, а с ним опять подъём душевных сил.
А дело в том, что у природы нет плохой погоды.
Кто так сказал, не помню, но он знал, что говорил!

Ничего нет для сердца любезнее
И полезнее нет ничего,
Чем открыть томик русской поэзии
И в окошко смотреть сквозь него!

А там опять – январь-февраль,
А там опять – сентябрь-октябрь,
А там опять – июнь-июль,
Август!

Вот наша жизнь, судьба, фортуна!
Легко понять, нельзя простить,
Что одаренная натура
Должна внимания просить!
Смотреть на пакостную рожу
И слушать пошлые слова
И уповать на милость Божью,
Целуя старого осла!

Бонжур, бонжур, мои плутовки!

Ах, милый граф! Бонжур! Бонжур!

На вас прелестные обновки,
Но все прикрыто чересчур.

Ах, милый граф, всё в вашей воле!

Да чем же лучше я портних?

Пусть нам дадут в театре роли,
Чтоб мы могли раскрыться в них!

И значит, если мы устроим
Для вас хороший бенефис…

То все, что скрыто, мы откроем
И даже выступим на бис!

А сколько было юных, милых
Без бенефисов… по любви…

Поверьте – все, что в моих силах!..
Да только силы где мои…

Я так была невинна,
Стыдлива и послушна,
Я так была наивна,
Мила и простодушна.
Я так была мила,
Я так была мила,
И ни о чем таком не ду-ма-ла.

Но соблазны! Соблазны!
Манят и пленяют!
Ах, они так опасны,
Они опьяняют.
Сердце бьется тревожно,
Горю без огня,
Устоять невозможно,
Держите меня!

Мы очень даже знаем,
Как надо жить на свете,
Евангелье читаем
И прописи в газете,
И всей душою праведной
Стремимся мы к добру,
Особенно проснувшись по-у-тру!

Но соблазны, соблазны
Манят и пленяют!
Ах, они… мы согласны:
Пускай опьяняют!
Сердце бьется тревожно,
Горю без огня,
Устоять невозможно,
Держите меня!

Жил на свете Бонапарт,
Грозный генерал.
Он, когда входил в азарт,
Удержу не знал.
Бьет, бывало, чем попало
Всех подряд —
А ему в восторге все кричат:

Вот это парень!
Вот это да!
Ты наша радость —
А ну, давай сюда!

И хоть ты тресни,
Хоть песни пой,
Ты будешь с нами,
А мы с тобой!

Жил на свете Дон Жуан,
Славный паренек.
Обижал он нежных дам
Как хотел и мог.
То одной изменит он, то этой, то той —
А они кричат наперебой:

Не имею я грехов,
Сколько ни копай.
Ежедневно я готов
Возноситься в рай.
Но едва я достигаю вышины,
Чёрт меня хватает за штаны:

То под гору, то в гору,
То стужа, то жара,
Бродячему актеру
Опять в поход пора.
Он странник и работник,
Страдалец и герой,
Отважный, как разбойник,
И гордый, как король.