Анатолий Гуницкий - Практика частных явлений
Первый: Куда?
Третий: Да мало ли! Куда-то я шёл, до того, как начал всё забывать.
Первый: Так вот я и говорю! Если бы вы вспомнили откуда вы пришли ко мне тогда, то вы могли бы вспомнить, куда вы отправились потом, после. А потом бы — ещё. Потом, ещё дальше. И ещё дальше. И ещё. Нужен критерий, контроль. Режим. Поэтому я предлагаю вам использовать свой тогдашний приход сюда в качестве поворотного пункта. Или критерия.
Третий: Зачем, зачем же так путать меня? Мало того, что и так-то у меня немало. Так вы ещё всё усугубляете, навязывая мне себя! Харк-харк!
Первый: (не слушает его, увлечённо) Все ваши забывания можно, условно говоря, разделить на два типа. Первый — это такие общие моменты. Например, вы забыли, что вы что-то забыли. Фактически, вы забыли почти всё…
Третий: Нет, не совсем так. Потом-то я вспомнил, что я забыл, что я что-то забыл…
Первый: Толку-то? Вы же не помните, что именно вы забыли, вы только помните, что вы что-то забыли. Вы не помните, что именно вы забыли первично! И вот тут-то вам и могла бы пригодиться моя классификация! Я напомню вам: первый тип — это общие моменты. А вот второй тип — это более частные случаи, эдакие выпадения, когда вы что-то такое помните, но никак не можете увязать с предыдущим этапом. Вы как бы находитесь перед высокой крепостной стеной, ходите перед ней взад-вперёд, но никак, никак вы не можете найти лазейку, хотя в целом представляете, что там, за этой стеной. Общие моменты, первичные ситуации первого типа складываются из множественных эпизодов типа номер два. А поскольку я являюсь, в некотором роде, живым свидетелем вашего забывания, так как именно при мне вы забыли, куда вам надо, то этот шанс следует использовать и выжать из него всё возможное!
Третий: Шанс.
Первый: Да, шанс! — если принять предложенную мной классификацию за исходную истину — а другой у нас с вами всё равно нет…
Третий: (уныло) Ну, нет.
Первый: Стало быть, я прохожу у вас по второму типу и…
Третий: Даже если и можно в чём-то согласиться с этой вашей идиотской типологией, то почему вы решили, что вы проходите у меня по какому бы то ни было типу? Я — впервые вижу вас!
Первый: К чему, к чему это упрямство? Я прекрасно помню тот, первый день. Такое не забывается! Сначала пришёл мёртвый, а затем появились вы…
Третий: Мёртвый?
Первый: Да, самый обыкновенный. Он ушёл совсем незадолго до вас…
Третий: Нет, уж вы меня не впутывайте! Так я могу оказаться причастным к чему угодно — к постэклектизму, к готике, к шишковщине, к пляске дырявых сапог, к инцестам всякого рода, к мираклям голодного времени, к убийству овцы под виноградным кустом. Нет уж, увольте!
Первый: Для вас же стараясь!
Чудовищный грохот из мешка. Первый и Третий вздрагивают.
Кстати, он и сейчас здесь.
Третий: Кто?
Первый: Мёртвый. Или не мёртвый, но тот, кто говорит, что умер…
Третий: Здесь? (В ужасе озирается)
Первый: Нет, видимо, всё же он мертвый.
Третий: Где он? Где?
Первый: Там, в мешке.
Третий: В мешке — мертвец?
Первый: Так мешок-то его. Он сам и приволок его сюда.
Третий: Зачем?
Первый: Не знаю. Он всё вынимал оттуда разные мерзкие вещи, запихивал их обратно, брал у меня фонарь, пилил, красил, рвал… Залезал в мешок и вылезал назад. И сейчас он снова в мешке.
Третий: Что же он там делает?
Первый: Что-то делает.
Чудовищный грохот из мешка.
Вот — это он.
Третий: Но что же мёртвый может делать в мешке?
Первый: Он мне не докладывает. Видимо, мастерит чего-то, колотит, перекладывает с места на место и снова колотит. Он работал на Кубе. Он привязывал верёвку к разным вещам, я помогал ему её обрезать. Он раньше проваливался. Вещи падали. Он спал с кинозвездой. Он ушёл от неё утром, когда она дремала. Интересно, взял он её, сонную, напоследок? Я забыл спросить у него об этом. Он может умереть окончательно и я так ничего и не узнаю больше. Говорят, восемь утра самое подходящее время для совокупления. Интересно, он ушёл от неё раньше восьми? Как вы думаете?
Третий: Я могу допустить… да, я многого не знаю, я, в конце концов, обычный человек, из плоти и крови, и мяса, и кожи, но я никогда не предполагал, что мёртвые… что мёртвые могут ходить, мастерить, перекладывать что-либо и привязывать к чему-то верёвку! Я никогда не предполагал, что они могут спать с кинозвёздами и уходить от них в восемь утра!
Первый: В принципе, не имеет значения, во сколько он ушёл от неё. Также не имеет значения, трахнул он её, сонную, напоследок или нет. И даже если он жалеет теперь об этом, даже если он ругает себя порой и скрежещет зубами, и терзает сбившуюся простыню своим одиночеством, и без конца разбивает своё лицо, ударяясь о стену «никогда» — всё это также не имеет никакого значения.
Третий: Может быть, он — не мёртвый.
Первый: Это также не имеет значения. (Пауза) Я тоже кое в чём сомневаюсь. Он говорит, что он — мёртвый. В принципе, это не имеет значения. (пауза) Спросите у него сами.
Чудовищный грохот из мешка.
Третий: Спросить… Для этого придётся к нему обратиться!
Первый: Очевидно, придётся.
Третий: Как же обратиться к нему?
Первый: Обратитесь как-нибудь.
Третий: А как вы к нему обращались?
Первый: Я не уверен, что мой экспириенс вам будет полезен. Я не считаю его универсальным, способным пригодиться при разгадке тайн вселенских процессов. Сначала я просто говорил ему «Эй».
Третий: Просто «эй!» И всё?
Первый: Да, просто «эй!» Вообще-то, он не слишком контактен. Но кое-что вы сможете выяснить.
Третий: Что же именно я смогу выяснить?
Первый: То, что вас интересует.
Третий: Но меня ничего не интересует! То есть интересует, но я не знаю что!
Первый: Для начала вы можете сказать ему пресловутое «эй!». Это уже кое-что.
Третий: Я же не вижу его! Не говорить же мне «эй» в пустоту!
Первый: Подойдите поближе к мешку.
Третий: Я ничего тут не вижу.
Первый: Должны же быть видны какие-то очертания тела, не бесплотный же он! Возможно, он спит.
Чудовищный грохот из мешка
Нет, он не спит. Пощупайте, пощупайте мешок!
Третий: (брезгливо ощупывает мешок) Вот тут что-то… Ай!
Второй: (глухо) Что там ещё?
Первый: Ага, есть!
Третий: Да, он здесь!
Первый: Я же говорил! Вот и скажите ему!
Третий: Эй! Эй! (пауза) Он не отзывается.
Первый: Попробуйте ещё разок. Погромче.
Третий: (громче) Эй! Эй!
Первый: Громче!
Третий: (ещё громче) Эй! Эй! (пауза) А если он ушёл? Или это не он?
Первый: Всё может быть.
Третий: (очень громко) Эй! Эй! Эй!
Второй: (глухо) Что ты орёшь, идиот?
Третий: (тихо) Эй…
Второй: Что «эй»? Чего надо?
Первый: (Третьему) Это он у тебя спрашивает.
Третий: (сбит с толку) Да? Эй…
Первый: (Второму) Это он к тебе обращается.
Второй: Чего он хочет?
Первый: Хочет поговорить. Узнать что-нибудь.
Второй: Что ещё узнать?
Первый: Что-то. Его можно понять, всё-таки не каждый день…
Второй: Чего не каждый день?
Первый: Не каждый день встретишь мёртвого, вот чего!
Второй: Откуда он знает, что я умер?
Первый: Я ему сказал.
Второй: А ты откуда знаешь?
Первый: Ты мне сказал.
Второй: А я откуда знаю?
Пауза.
Первый: Так ты не мёртвый?
Грохот из мешка.
Третий: Так он не вылезет?
Первый: (Второму) Так ты не вылезешь?
Второй: Занят я.
Первый: Всё дела делаешь, да?
Второй: Я тут это…
Первый: (Третьему) Он занят. Делает дела.
Третий: (Первому) А потом?
