Борис Ласкин - Избранное
Усиков и дирижер переглядываются.
— Как вы считаете, товарищ Крылова? — обращается Огурцов к Лене.
Л е н а. Подготовить хороший вечер — это дело нешуточное.
О г у р ц о в. Не беспокойтесь, товарищ Крылова, я и сам шутить не люблю и людям не дам. Вы записываете, Тося?
Т о с я. Да, да, Серафим Иваныч, я все записываю.
Огурцов озабоченно хмурится.
— Я лично продумал этот вопрос и считаю, что наш новогодний вечер нужно начинать так…
Он выходит из-за стола и медленно шагает по кабинету.
— На сцене согласно русским сказкам стоит терем-теремок…
Вдохновенную речь директора прерывает прозаическая реплика главбуха:
— Три кубометра тесу.
О г у р ц о в. Погоди, Федор Петрович. Часы бьют сколько им положено, и из терема выходит кто?
У с и к о в. Медведь?
О г у р ц о в (загадочно улыбаясь). Нет.
Л е н а. Дед Мороз?
О г у р ц о в (так же). Нет.
Т о с я. Снегурочка?
О г у р ц о в. Нет. (Лицо его озарено вдохновением.) Выходит докладчик.
Л е н а (растерянно). Докладчик?
О г у р ц о в. Да! И так коротенько, минут на сорок, больше, я думаю, не надо, дает свое выступление. (Обращается к библиотекарше) Как вы считаете, товарищ Ромашкина?
Р о м а ш к и н а (вопрос директора застал ее врасплох). Хорошо… Это и серьезно и в то же время как-то мобилизует…
Огурцов доволен.
Г л а в б у х. Со сметой у нас туго получается, Серафим Иванович.
О г у р ц о в. Что такое?
Г л а в б у х (кивнув в сторону Лены). Вот у товарища Крыловой запланированы: Дед Мороз — один, Снежинок — тринадцать единиц, потом Баба Яга и Коты в сапогах. Так вот, Коты у нас в смете предусмотрены, а на сапоги денег нет.
О г у р ц о в. Что вы предлагаете?
Г л а в б у х. Урезать.
О г у р ц о в. Кого?
Г л а в б у х. Котов.
О г у р ц о в. Правильно. Котов урезать до минимума.
Г л а в б у х. Теперь насчет Бабы Яги. У меня ведь на Бабу Ягу единицы нет.
О г у р ц о в. Бабу Ягу со стороны брать не будем. Воспитаем в своем коллективе.
Тося восхищена мудростью своего шефа.
— Вы все очень оригинально придумали, Серафим Иванович.
— Да, — иронически качает головой Усиков, — не зря, можно сказать, поработали серым веществом головного мозга.
Огурцов обижен.
— Не такое уж оно у меня серое, как вы думаете, товарищ Усиков!
Звонит телефон. Тося берет трубку.
О г у р ц о в. Так вот, товарищи, пока все.
Тося, передавая трубку директору, почтительно шепчет:
— Телегин…
Огурцов делает торопливый жест, давая понять участникам совещания, что они свободны, после чего вытягивается и, надев для чего-то очки, подобострастно говорит в телефонную трубку:
— Слушаю вас, товарищ Телегин…
Приемная. Из кабинета выходят Лена, Усиков, дирижер, Ромашкина, главбух. Сюда доносится голос Огурцова:
— На новогодний вечер?… Вдвоем с супругой?.. Пожалуйста, пожалуйста…
В приемную входит Тося.
— Товарищи, через час Серафим Иванович будет лично знакомиться с номерами концерта.
…Зал. На сцене репетируют участники самодеятельности: вокальный и музыкальный квартеты, юноша-певец и Лена.
Лена поет:
Познакомился весной
Парень с девушкой одной.
Всем хорош тот скромный парень был —
По пятам за ней ходил,
Глаз влюбленных не сводил,
Только нужных слов не находил.
Юноша поет:
Я не знаю, как начать,
В общем, значит, так сказать…
Нет, не получается опять.
Вступает женский квартет:
И не знал он, как начать,
В общем, значит, так сказать…
Нет, не получалося опять.
Примостившись в осветительской ложе, слушает песенку Гриша.
Поет Лена, как бы случайно адресуясь в ложу:
За совет меня прости,
Понапрасну не грусти,
Ты не понимаешь ничего.
Если взгляды так нежны,
Значит, речи не нужны,
Значит, хватит слова одного…
Ю н о ш а. Я не знаю…
Л е н а. Как начать?
Ю н о ш а. В общем, значит…
Л е н а. Так сказать…
Так ведь не получится опять.
В зале, опершись на щетку, стоит полотер, рядом с ним уборщица тетя Дуся. Оба с видимым удовольствием слушают песню.
Поет квартет:
Если взгляды так нежны,
Значит, речи не нужны.
Значит, хватит слова одного…
Ю н о ш а. Люблю!
Кончается музыка.
Д и р и ж е р. Ну что ж? По-моему, придраться не к чему. Хороший номер. Правда, тетя Дуся?
Т е т я Д у с я. Хорошо поют! Мне понравилось.
Полотер пожимает руку Лене.
— Более или менее сказать — здорово!
Дирижер подходит к участникам квартета, а тетя Дуся отзывает Лену.
Т е т я Д у с я. Леночка, подошел сейчас ко мне один неизвестный и говорит: «Тетя Дуся, ты меня знаешь?» Я говорю: «Я тебя знаю». «Значит, — говорит, — на тебя можно положиться. Передай, пожалуйста, этот конверт Леночке Крыловой».
Лена быстро оглядывается на ложу, и мы видим, как прячется Гриша.
Лена, улыбаясь, рассматривает конверт.
— Больше ничего этот известный-неизвестный не сказал?
Т е т я Д у с я. Нет. Вздохнул и ушел.
Пластинка — «говорящее письмо».
Г о л о с Л е н ы. Костя, можно у тебя прослушать эту пластинку?
Радиоузел Дома культуры.
Р а д и с т. Конечно, можно.
Он ставит пластинку на проигрыватель, и мы слышим голос Гриши:
— Милая Леночка! Вот на этот раз уж ты меня выслушаешь до конца. Сейчас ты видишь перед собой эту пластинку, а я вижу тебя, твое лицо, твои глаза…
Интимный характер письма заставляет радиста Костю деликатно удалиться. Лена с благодарностью смотрит ему вслед.
Г о л о с Г р и ш и. Понимаешь, Лена, в жизни каждого человека бывает такой момент, когда этому человеку совершенно необходимо объясниться с другим человеком…
Л е н а (зовет). Костя!.. (Она крутит ручки проигрывателя.) Ой, как же это сделать тише?
В результате поворота какой-то ручки голос Гриши в радиоузле звучит значительно тише, но за спиной у Лены вспыхивает надпись: «Трансляция включена!»
Фойе. Рабочие, устанавливающие большую фанерную фигуру клоуна, слушают репродуктор.
Г о л о с Г р и ш и. Может быть, это глупо, что я прибегаю к помощи техники, но мне так легче. Меня ты можешь в любое время перебить, я запнусь и замолчу, а с пластинкой этого не случится…
Коридор Дома культуры. Люди слушают:
— Правда, ее можно разбить, но я…
Радиоузел. Лена, улыбаясь, слушает пластинку:
— …надеюсь, Лена, что ты этого не сделаешь.
Коридор. Услышав громовое звучание собственного голоса, Гриша прыгает со стремянки и мчится наверх.
Г о л о с Г р и ш и. Сейчас я тебе скажу то, что уже давно собираюсь сказать. Я не могу молчать, Лена!
Прыгая через три ступеньки, бежит по лестнице Гриша.
— Я люблю тебя! — гремит его голос из всех репродукторов.
Кабинет Огурцова. Серафим Иванович подписывает какие-то бумаги, которые подает ему Тося.
Из динамика звучит голос Гриши:
— Люблю! Люблю! И не боюсь этого слова!
О г у р ц о в. Шекспир. Только не помню точно, какая вещь.
Мастерская художника. Слушает Усиков.
Г о л о с Г р и ш и. …Я долго думал, прежде чем пойти и записать все это. Это тебе покажется шуткой…
Радиоузел. Лена слушает пластинку.
— …но знай, что в каждой шутке есть большая доля правды.
В радиоузел вбегает Гриша. Рывком выключает проигрыватель.
— Хорошо… Смешно придумала.
Л е н а. Зачем ты выключил?
Г р и ш а. Я могу опять включить, но учти, что вся общественность уже в курсе дела.
Л е н а. Как?
Г р и ш а. Была включена трансляция.
Лена хватается за голову.
— Гриша!.. Я даю тебе слово, это получилось совершенно случайно.
Г р и ш а. Я понимаю: это смешно — транслировать чужие чувства по радио. Отвечать тоже будешь на весь дом?
Лена ласково смотрит на Гришу.
— А что отвечать?
Г р и ш а мнется. Он вдруг потерял дар речи.
Л е н а. Молчишь? Опять молчишь. Какой ты робкий, нерешительный…
Г р и ш а. Какой?
Л е н а. Робкий, нерешительный. Ну разве я не права?
Г р и ш а. Ну, Лена… Ну, понимаешь… когда… ты помнишь, я…
Л е н а (улыбаясь). Все?
Г р и ш а. В основном все…
