Борис Ласкин - Избранное
К а т я. Это что, правда?
П а в е л. Угу. (Смотрит на часы.)
К а т я (укоризненно глянув на Тосю). Ну ладно. Начнем ужинать…
Т о с я. В первый раз в жизни такая ошибка.
П а в е л (глянув на часы). Все мне у тебя нравится, Катя, но вот темно очень.
А н н а И в а н о в н а (выкручивая фитили). Да ведь откуда-то свету быть, Павел Федорович. Немцы порушили все.
П а в е л (встает). А хорошо бы сейчас так… подойти к выключателю, повернуть бы, и чтобы свет. (Поворачивает выключатель. Вспыхивает лампочка.)
Х о х л о в. Электростанцию пустили!
А н н а И в а н о в н а. Свет!
Все встают и аплодируют маленькой электрической лампочке, от которой сразу стало так светло.
С у в о р и н. Свет — это тепло.
Т и х о м и р о в а. А тепло — это жизнь. Давайте выпьем за жизнь!
С у в о р и н. За жизнь!
Все пьют вино. Антон не пьет. Он как завороженный смотрит на Тосю.
К а т я. Как хорошо все… Только мне жалко, что Петра с нами нет. (Павлу.) Не смотри на меня так!..
С у в о р и н. Не грустите, Катя. Будет много встреч. И будет вести вперед страстное желание увидеть своего друга…
Оглянувшись и видя, что на него никто не смотрит, Павел быстро надевает синий в клеточку шарф и железные очки. У него озорное, совсем мальчишеское выражение лица. Хохлов удивленно откидывается назад. Павел прикладывает палец к губам.
Анна Ивановна подает Павлу чашку чаю, поднимает глаза и, едва не выронив чашку, отступает.
А н н а И в а н о в н а. Шарф!.. Катя!.. Катенька!.. Он! Он! Петр! (Бросается к Павлу, обнимает его и плачет.) Что ж ты сидишь, Катя?
Все оборачиваются в сторону Кати, а она почему-то берет папиросу и начинает высекать огонь из кресала.
Т о с я. Ой, что это?.. Дайте я вас поцелую.
К а т я. Подожди… Тося… (Закуривает.)
Тогда Павел подходит к ней, молча берет у нее папиросу и гасит ее.
П а в е л. Не надо тебе курить, Катя…
Катя растерянно отступает. Потом бросается к нему, порывисто целует его и выбегает. Павел идет за ней. Тося пытается сделать то же, но ее задерживает Антон. Пауза.
Т о с я. Товарищи, что же это происходит? Товарищи, почему вы все молчите?.. Почему тишина?..
Возвращаются П а в е л и К а т я.
Товарищи, я не могу! Дайте я кого-нибудь поцелую. Мне уже все равно кого!.. (Целует потрясенного от счастья Антона.)
П а в е л. Вы, между прочим, не зря его поцеловали. Вспомните, кому вы тогда дверь открывали…
А н н а И в а н о в н а (вглядывается). Он!.. Он, Катя, он!..
К а т я. Что?..
Т о с я. Что он?..
А н н а И в а н о в н а. Он. С ним вместе приходил.
Т о с я. Держите меня!..
Х о х л о в. Друзья, я окончательно запутался. Разрешите, я выпью! (Пьет.)
К а т я. Я… ничего не буду говорить… Я ничего не могу сказать… Когда-нибудь потом… (Отворачивается.)
П а в е л. Потом. Правильно, потом… Вот пройдут годы, и станешь ты бабушкой. Тебя внуки окружат и скажут: «Бабушка, расскажи нам что-нибудь». Тогда бабушка наденет очки… (Надевает на нее очки.)
К а т я (входя в роль). …и скажет: «Это было тогда, мои дорогие внуки, когда мы воевали… Летала я тогда на самолете и бомбила немцев, и была у меня авария, и спас мне жизнь один человек, простой один и хороший, самый дорогой мне человек…» (Снимает очки.)
В а р в а р а. А потом бабушка скажет внукам: «Посмотрите, вон в кресле дедушка сидит, спит… Это он самый и есть!»
Все смеются.
П а в е л. Это я не согласен.
В а р в а р а. Что, быть дедушкой?
П а в е л. Нет. В кресле сидеть.
М а й о р. Я предлагаю выпить за встречу… Спасибо вам, Анна Ивановна, за то, что вы воспитали нам такую дочь.
Все пьют.
А н т о н. Как вашу мамашу, Тося, по имени-отчеству зовут?..
Т о с я. Мою?.. Елена Федоровна…
А н т о н. Спасибо вам, Елена Федоровна, за то, что у вас такая дочь.
Т о с я (улыбается). На здоровье, Иванов Антон!..
С у в о р и н. Разрешите сказать мне, друзья мои. Я прожил у вас очень недолго, и завтра я уезжаю дальше. Видел я вас, говорил с вами и понял, дорогие мои, что вы самые обыкновенные советские девушки и в этом ваша сила. Вы совершаете подвиги и пожимаете плечами, когда слышите это слово. Сегодня я стал свидетелем встречи… Поднимем бокалы за нашу ненависть к врагу, за прекрасную силу любви, за расставания и встречи!
К а т я. И еще выпьем за то, что если будут у нас расставания, пусть они будут печальными. Если расстаются друзья — расставание должно быть печальным.
П а в е л. А встречи должны быть веселыми. Обязательно веселыми. И я хочу сказать, как в песне поют: «Когда победный ветер наш развеет дым пожарищ, на долгий путь оглянемся — и скажем мы с тобой: немало нами пройдено, военный мой товарищ, вовек мы не расстанемся, товарищ верный мой!..»
Занавес.
Конец
1944
КАРНАВАЛЬНАЯ НОЧЬ[1]
Киносценарий
В фойе Дома культуры установлен аттракцион — деревянная горка. На ее вершине стоит девушка. Это Лена.
— Ну что ж, попробуем! — весело говорит она и скатывается вниз.
— Чудесно! Так и будут наши гости съезжаться на новогодний карнавал.
И вот уже Лена идет по фойе. По всему видно, здесь активно готовятся к предстоящему новогоднему вечеру.
Стоя на стремянке, работает электрик Гриша Кольцов. Пока мы видим только его ноги в оранжевых лыжных ботинках.
Когда Лена проходит мимо, он спускается со стремянки и идет следом за девушкой.
Л е н а (не оборачиваясь). Здравствуй, Гриша.
Г р и ш а (удивлен). А как ты догадалась, что это я?
Л е н а. Интуиция.
Г р и ш а. Тогда здравствуй, Лена, я давно хочу сказать, что я тебя… еще не поздравил.
Л е н а. С чем?
Г р и ш а. Со стихийным бедствием.
Л е н а. То есть?
Г р и ш а. С новым директором.
Лена останавливается.
— Что?
Г р и ш а. Владимир Васильевич уехал в командировку, на его место временно назначен товарищ Огурцов.
Лена несколько растеряна.
— Не может быть.
Г р и ш а. Увы, но это так. (С трудом преодолевая робость.) Лена, я давно хочу спросить, когда мы с тобой серьезно поговорим? Может быть, сейчас?
Л е н а. Гриша, но ведь сейчас у меня совещание…
Г р и ш а (усмехнувшись). Опять объективная причина. Ну, ничего, я нашел выход. И у меня есть верная помощница.
Л е н а. Кто такая?
Г р и ш а. Современная техника.
Л е н а (улыбнувшись). Не понимаю.
Г р и ш а. Услышишь — поймешь.
Пожав плечами, Лена проходит в приемную директора.
— Здравствуйте! — Лена здоровается с пожилой женщиной в очках — библиотекаршей Ромашкиной, с главбухом Федором Петровичем, с художником Усиковым, с дирижером.
На пороге кабинета возникает секретарь директора Тося.
— Заходите, товарищи.
Войдя в кабинет, все в изумлении останавливаются. Мы слышим голос Огурцова:
— Заходите, товарищи, садитесь. Товарища Телегина знаете? Передовой человек, верно? Член ЦК профсоюза, депутат горсовета — и на нашем новогоднем вечере в таком виде будет?..
За солидным директорским столом стоит человек в смешной карнавальной маске.
— Зачем нашим советским людям скрывать свое лицо?
Маска снята, и мы видим строгое лицо Серафима Ивановича Огурцова.
— Зачем, товарищи? — сурово вопрошает он. — Это нетипично. Но не в этом дело. Перейдем к существу вопроса.
Огурцов оглядывает сотрудников и озабоченно говорит:
— Товарищи, есть установка весело встретить Новый год. Это на нас, так сказать, накладывает и в то же время от нас требует. Мы должны провести наше мероприятие так, чтобы никто бы ничего бы не мог сказать.
Изумление на лице Лены сменяется улыбкой.
О г у р ц о в. Необходимо приложить… (быстро заглянул в шпаргалку) игру фантазии, чтобы в соответствии со сметой провести наше мероприятие, так сказать, на высоком уровне, товарищи. И главное, понимаешь, сурьезно.
Усиков и дирижер переглядываются.
— Как вы считаете, товарищ Крылова? — обращается Огурцов к Лене.
Л е н а. Подготовить хороший вечер — это дело нешуточное.
